Глава 5.
По времени чудо продержалось немного, минут десять, потом палец постепенно побелел и приобрел свой обычный, естественный вид.
Лейтор смущенно откашлялся и завел руку за спину.
- Как бы вот, - он покосился на Риль и замер в ожидании приговора.
- Скажи, Лейтор, а почему тебя раньше магам не показывали? - осторожно спросила она.
- Показывали, - скривился юноша и даже руку достал из-за спины, чтобы ее огорченно махнуть, - есть у нас один, вроде как маг. Когда я начал чудить в детстве, ну, там несушку в розовый цвет покрашу или молоко синим сделаю, мать ругалась, била даже, пока дядя не вмешался. Он что-то там углядел во всех этих моих шалостях, видимо что-то очень важное. Даже матери запретил меня ругать. Потащил к Лохмачу. А тот только лишь руками замахал: "Кыш, уберите от меня это недоразумение. Он мне тут пол лавки разнесет!". Подумаешь, одну, нет, две склянки разбил. Да, ему спасибо надо сказать, что такую вонючую гадость на пол вылил. Маг, он, как же! Только и знает, что настойки перегонять, да наших ими травить. Самогонщик, а не маг!
- Ну, маг, он или нет, я не знаю. Про дар твой тоже пока сказать ничего не могу. Сам видишь, я сейчас словно слепая. Талант у тебя есть. Странный, конечно. Да и проявляется слабо. Для самоучки ты поздноват. К такому возрасту либо выгорают, либо уже имеют две или три степени обучения. Но тестирование пока придется отложить.
- Да, я понимаю, - Лейтор смотрел с такой надеждой, словно она ему уже степень магистра присвоила. "Да, не повезло тебе, парень. Пираты не признают слабых и чудаков. А дядя твой лишь потому тебе помогает, что измыслил выгоду с редкого дара поиметь. Окажешься пустышкой, так враз и забудет о тебе", - Риль рассматривала своего ученика со смесью жалости и раздражения. Парня было жалко, но брать на себя ответственность за это чудо пиратское ей не хотелось. Самой бы выбраться из этой переделки, да гронна не погубить. Но кое-что для него она могла сделать и сейчас, без всякой магии.
- У тебя есть сейчас какие-нибудь дела на корабле?
- Нет, я свободен до отплытия.
- Прекрасно, есть важное дело, - Лейтор приосанился, важные дела ему поручались крайне редко, - нужно набрать еще вот этих фруктов, и я видела на скалах птиц. Свежие яйца будут очень кстати.
- Но..., - важное дело приобретало абсолютно несолидные оттенки простой добычи продовольствия.
- Видишь ли, мой юный ученик, - вкрадчиво начала Риль, ибо дело, выполненное со смыслом, гораздо продуктивнее бессмысленного занятия, - это прожорливое пернатое создание, ради которого ты будешь стараться, не просто птица, нет, это очень сильное магическое существо. Сейчас он маленький, и потому выглядит так, гм, невзрачно, но зато когда вырастет, то может и с драконом поспорить.
Риль не стала уточнять, что только поспорить, да и то, когда дракон принимает человеческое обличье. Главное, Лейтор проникся поставленной задачей и отправился на промысел. "Ну, что же, - поздравила себя Риль, - какой-то толк с ученика уже есть, если он не убьется на скалах и не притащит чего-нибудь ядовитого".
К пиратскому поселению они подплывали в поздних уже потерявших нежную розовую окраску лучах рассвета. Город по своему виду совсем не напоминал базу морских грабителей, скорее средних размеров рыбацкий поселок, средней же степени паршивости. Вдоль берега уже неслись ребятишки, сверкая голыми пятками и оглашая окрестности приветственными воплями и свистом. Им вторили мелкие лохматые собаки. На корабль им было, конечно же, плевать с высоты своей пасти, но поддержать радость любимых хозяев - обязанность любого четвероногого друга. Немного не в тон голосил скот, бредущий по дороге к пастбищу. Парнокопытные проводили ежеутреннюю спевку, попутно недовольно мыча на побуждающие причмокивания, окрики, а то и шлепки пастуха.
Все эти звуки сплетались друг с другом, отражались от невысоких скал и неслись над гладью моря эдаким многоголосым: "Эге-гей, гав-вау, му-у, пошла, костлявая" и повторялись снова и снова. Пожалуй, лишь звучный раскатистый грохот пушки мог добавить нужной глубины в этот гвалт, но пираты, похоже, пушек не имели, а если и имели, то не стали бы тратить ценное ядро на приветственное пробитие борта своего же, возвращающегося с рейда, корабля.
- Мы пойдем к магу сегодня! - Риль сузила глаза, уткнула руки в боки, попыталась принять наиболее грозный вид. Увы, грозный вид неподкрепленный реальной силой был всего лишь иллюзией, которую нагло проигнорировали.
Шел третий день ее пребывания в этой дыре, гордо именуемой тайно-скрытной, неприступной пиратской базой. Под скрытностью подразумевалась его маскировка рыбацким поселком, заросшего грязью, загаженного рыбьей чешуей, выделяющимся на живописном берегу, словно пятно сажи на лице светской красавицы. Покосившиеся домики с обшарпанными стенами маскировали своим видом жилье покорителей морских просторов и трюмов чужих кораблей, а разной степени мусора-утоптанности улицы знавали на себе отпечатки сапог самого Дейла Кровопийцы, ужаснейшего Дуна Кривомордого, хитрейшего Олла Кривое Ухо, удачливейшего Лойла Красавчика, жаднейшего Дыха Длиннорукого и многих, многих других, не оставивших значимых следов в народной памяти.
Неприступность этому поселению обеспечивало несколько факторов. Короткий и ближний путь проходил через Гремящие острова, а потому годился лишь для сумасшедших, ну, или для очень храбрых и уверенных в себе моряков, что в принципе было одним и тем же. Уверенность в море всегда граничит с сумасшествием. Окружной путь был не лучше - запутанный лабиринт островов Пьяного архипелага позволял сбрасывать любой хвост, решись кто-нибудь последовать за пиратами.
Свое название архипелаг получил не зря. Раз в год местные водоросли зацветали. Довольно рядовое для любого растения событие привлекало множество обитателей, как морских, так и сухопутных. Мелкие, невзрачные, бледно-фиолетовые цветы щедро усеивали поверхность моря между островами, распространяя вокруг чуть сладковатый аромат, от которого кружилась голова, сердце начинало биться быстрее, а жизнь приобретала розовый оттенок радости и веселия. На этот аромат собирались многие, желая приобщиться к блаженному состоянию, в котором тревоги и горести отступают на задний план, а любое событие вызывает приступ неудержимого хохота. Для животных, конечно, смех не входил в список естественных реакций на природный дурманящий аромат, но они приходили сюда не за этим. Морские обитатели плескались среди цветущих водорослей, теряя всякую осторожность. Им нравился вкус цветущих растений, который в эту пору приобретал особый оттенок и особое влияние на их организм.
