Ему очень нравились и Тибблс, и Ромул с Ремом. С ними было интересно поговорить. Общаясь с ними, Сириус чувствовал себя умнее. А когда он обнаружил, что они не понимают человеческую речь, то почувствовал себя действительно очень умным.
Сириус быстро начал понимать язык людей почти полностью. Кошки же не могли выучить больше одного-двух слов. Они стали полагаться на Сириуса, который передавал им, если люди говорили что-то важное. Когда Даффи впадала в очередной припадок холодной ярости, они шли к Сириусу и нервно спрашивали, что взбесило ее на этот раз. Сириус ощущал приятное чувство превосходства, даже если отвечал только «я запачкал диван» или «Кэтлин дала мне кость, на которой еще оставалось немного мяса».
— Жаль, — заметила однажды Тибблс, задумчиво вылизывая лапку, — что она тебя так сильно ненавидит. Может, тебе стоило бы пойти жить куда-нибудь еще.
— Я не думаю, что Кэтлин захочет, чтобы я ушел, — сказал Сириус.
— Кэтлин могла бы пойти с тобой. Она ее тоже ненавидит, — заметила Тибблс.
Сириус это знал. Самое первое, что он попытался выяснить, как только начал более-менее понимать человеческую речь — почему Даффи так ненавидит Кэтлин. Разобраться оказалось нелегко, потому что с этой проблемой было связано множество не слишком-то понятных вещей. Сириусу пришлось узнать, почему Бэзил вечно смеется над Кэтлин за то, что она ирландка, и что такое ирландка, и почему отрывисто-певучий выговор Кэтлин непохож на манеру разговора остальных членов семьи.
Затем, однажды вечером, Сириус увидел на экране телевизора человека, говорившего с таким же отрывисто-певучим акцентом. До того времени ему не приходило в голову, что можно узнать что-то полезное из телевизора или радио. Теперь он обратил внимание и на то, и на другое. Но с радио ему справиться не удалось. Радио говорило плоским глухим голосом, и у него не было лица или картинки, чтобы Сириус мог увидеть, о чем оно говорит. А вот телевизор смотреть оказалось нетрудно, и информации из телевизора можно было получить гораздо больше. В конце концов Сириус во всем разобрался.
Даффильды были английской семьей, но Кэтлин родилась в стране под названием Ирландия, где происходили плохие события, и фамилия у нее была О'Брайен. Кое-где в Ирландии, как понял Сириус, горели машины и дома, а люди стучались в двери и убивали тех, кто им открыл.
Иногда ирландцы приезжали в Англию и проделывали там то же самое, что объясняло некоторые фразы Бэзила. Мать Кэтлин была дальней родственницей мистера Даффильда — того, который говорил громовым голосом — но когда в Ирландии начались беспорядки, она бежала в Америку. А отца Кэтлин посадили в тюрьму за то, что он был террористом. Так что мистер Даффильд послал за Кэтлин и пригласил ее пожить у них.
Сколько Сириус ни пытался, он не мог понять, что у Кэтлин общего со сценами террора, которые он видел по телевизору. Она была самым ласковым и надежным человеком в доме. Но Бэзил и Даффи, очевидно, что-то общее видели.
Настоящее имя Даффи было Дафна Даффильд, и она не любила Кэтлин по нескольким причинам сразу. Во-первых, она очень злилась, что мистер Даффильд не посоветовался с ней, прежде чем послать за Кэтлин. Кроме того, у Кэтлин совсем не было денег — только однажды отец прислал ей немного денег из тюрьмы. Каждый раз, когда Даффи сердилась — а это бывало часто — она подолгу громко рассуждала о том, что семье приходится кормить лишний рот, и о затратах на одежду, и о затратах на Сириуса, и о цене всего того фарфора, который Кэтлин перебила, когда мыла посуду, и о многих других затратах. И Даффи терпеть не могла ирландцев. Она считала их лентяями. Кэтлин она звала глупой и неряшливой лентяйкой.
Кэтлин готовила всю еду, убирала почти весь дом и выполняла еще десятки разных поручений. Но поскольку она была ненамного старше Робина, она не всегда делала все это хорошо. Некоторые вещи ей никогда не приходилось делать раньше, на некоторые не хватало сил, а иногда она заигрывалась с Сириусом и забывала, что ей надо мыть ванную. Тогда приходила Даффи и выговаривала ей холодным высоким голосом, от которого Кэтлин дрожала, а Сириус съеживался.
Даффи всегда завершала свою брань одними и теми же словами:
— И я сделаю так, чтобы эту тварь уничтожили, если ты не исправишься.
Сириус понял, что его используют, чтобы шантажировать Кэтлин, заставляя выполнять всю работу и вдобавок терпеть брань Даффи. Когда Кэтлин принесла его домой — крохотного вымокшего щенка — Даффи сильно разозлилась, и Кэтлин обещала помогать по дому, если Даффи позволит ей оставить Сириуса. Даффи поймала ее на слове. К концу лета Даффи ничего не делала по дому, только лепила свои горшки и бранила Кэтлин. А Сириусу все больше хотелось запустить зубы в Даффи. Когда она начинала холодным пронзительным голосом визжать на Кэтлин, Сириус смотрел на ее полные икры и отчаянно хотел вцепиться в одну из них. Но он этого не делал, потому что знал, что Кэтлин это совершенно не поможет. Вместо этого он глухо, глубоко рычал и дрожал от усилий, требовавшихся, чтобы не укусить Даффи.
Сириус хотел, чтобы мистер Даффильд велел Даффи прекратить так плохо обращаться с Кэтлин. Но он скоро понял, что мистера Даффильда интересует только его работа, поглощавшая все его время с утра до вечера, и что мистер Даффильд возражает Даффи только в тех случаях, когда она причиняет какое-нибудь неудобство ему самому. Вечерами Даффи обычно не измывалась над Кэтлин.
А Бэзил измывался над Кэтлин почти все время. Сириус скоро понял, что на самом деле Бэзил вовсе не ненавидит Кэтлин, а просто подражает Даффи.
Когда Сириус подрос, он совершенно перестал бояться Бэзила. Если Сириус видел, что безмозглые насмешки Бэзила начинают действовать Кэтлин на нервы, он останавливал мальчишку. Обычно достаточно было отвлечь Бэзила, начав с ним играть. Но иногда Бэзил бывал в очень плохом настроении. И тогда Сириус обнаружил, что может заставить мальчика замолчать, уставившись прямо на него. Если он начинал смотреть своими странными зелеными глазами в светло-голубые глаза Бэзила, тот оставлял в покое Кэтри, переносил свою злобу на пса и принимался издеваться над ним.
— Шеймус Волк! Грязное ползучее чудовище! Красноухая крыса! — Сириус не обращал внимания на эти вопли.
— Я читал в одной книге, что ни одно животное не может смотреть человеку в глаза, — неосторожно заметил однажды Робин.
— Лео — необыкновенный пес, — сказала Кэтлин.
Бэзил стукнул Робина по носу. Он собрался было как следует побить младшего брата, но Сириус, рыча, поднялся и встал между мальчишками. Робин убежал и заперся в кладовке. Бэзил испугался. Он понял, что может легко превратить Шеймуса Волка в своего врага, а это будет обидно, потому что с ним гораздо веселее, чем с глупыми кошками.
