– И для меня в первую очередь? – Малика невинно моргнула.
– Не знаю, – граф пожал плечами.
Тут Малика взмолилась:
– Но куда же я сейчас денусь? Вы выдворяете меня из городка, выгоняете из замка. Но раньше завтрашнего вечера я все равно никуда не уеду! Прикажете ночевать на улице? Всего одну ночь, граф!
Он обогнул столик и вновь приблизился. Малику пробрала дрожь – тут одного воспоминания о графской хватке было довольно.
"Задушит – не задушит?" – иронично подумала ведьма, не сводя глаз с бледного, но все же очень приятного лица лунника.
– Вы не совсем правильно меня поняли, – глухо произнес он, – я не могу вам позволить остаться в замке… не потому, что хочу выбросить вас на улицу. Но вы-то, вы! Ведьмы должны знать, что такое луна Сэлдима. Вам попросту небезопасно здесь оставаться. Я, видите ли, далеко не всегда могу держать себя в руках, а тоска по свежей крови – она, знаете ли, довольно сильна.
– Я постараюсь не выходить за пределы своей комнаты, – пообещала она. Может быть, слишком торопливо, – я запру на ночь дверь.
И граф неожиданно согласился, как будто понял, насколько бесполезное это занятие – спорить с женщиной.
– Хорошо, госпожа Вейн. Вы останетесь в моем скромном жилище до завтрашнего дня, а затем, как и обещали, покинете пустоши. По рукам?
– По рукам! –быстро согласилась.
Руки у лунника оказались прямо-таки ледяными наощупь.
…Но, поднимаясь по лестнице вслед за Альвеном Рутто, ведьма тихо торжествовала. Как ни крути, ей удалось выиграть целые сутки. Ночь и завтрашний день. А за день можно было успеть ну о-очень многое. Даже переубедить графа в вопросе отправки ее, Малики Вейн, обратно в Пражен. Осталась сущая мелочь: понять, к чему ей, праженской ведьме, грязные делишки жителей Блюменса?
Граф Рутто оказался на диво проницательным лунником, а потому сразу же отвел Малику в такую комнату, из которой она бы не смогла сбежать при всем желании. Выглянув в овальное окно, ведьма только помянула йоргга: спрыгнуть на землю и не сломать себе при этом шею казалось попросту невозможным. Зато вид открывался прекрасный – внизу, как на ладони, лежал городишко со всеми его злобными инспекторами и убийцами, а дальше, на север, простиралась долина, поросшая сиреневыми ирисами. Давно перевалило за полдень, а по краям долины все еще стелился туман, и – Малика тут же подумала, что ей мерещится – в тумане сверкнул багровый огонек.
– Хм, – ведьма задумчиво накрутила на палец непослушную прядку. Уж не дружище ли Нэйд развел костер?
Она не без досады глянула снова вниз. Нет уж. Прыгать отсюда точно не стоит. Хватит Ирисовым пустошам и одного трупа за день. А проскользнуть к выходу мимо графа… Ох-хох-хох.
И, чтобы не тратить время зря, Малика открыла саквояж, затем переоделась в сорочку и длинный халат из черного бархата (настоящее ведьмовское одеяние, между прочим!), а затем и вовсе легла спать, благо, что кровать в комнате оказалась просто королевской. И широкой, и мягкой. В таких кроватях вообще редко спят в одиночестве, и ведьма даже подумала, а не соблазнить ли шутки ради самого хозяина замка, но тут же оборвала себя. Этот лунник настолько не любил людей, что сама мысль о романтическом свидании казалась кощунством.
– Ну и ладно, – Малика забралась под одеяло, затем вылезла, добыла из саквояжа свои замечательные носки и натянула их на босые ступни. После этого можно было спать до самого заката – "а там что-нибудь придумаем".
Но заснуть не получалось. В голове свинцовыми шариками катались одни и те же мысли: Нэйд и лунный лорд не желают, чтобы ведьма из Пражена вертелась рядом с пустошами, но кто-то нарушил покой ведьмака, кто-то написал письмо с просьбой о помощи… Она прибыла двумя днями раньше, и – бац! – наткнулась на бездыханное тело того, кто якобы ей писал. Нехорошая выходила история. Вообще, хуже некуда, когда в узел сплетаются дела мира сего и мира запредельного. Здесь оставалось только пожалеть призрака Хаора, которого выпустил некий неизвестный ловкач. Ну, если конечно, лунник не солгал и призрак действительно разгуливает по Ирисовым пустошам, пугая жителей Блюменса.
Поворочавшись в кровати, Малика села. А может быть, в самом деле – взять и уехать? Поступить так, как ей советуют? Забыть все, что здесь произошло… Правильно говорит лунник – пусть хоть глотки друг другу перегрызут, люди на то они и люди. Ну, а что до призрака… Вряд ли он помешает кому бы то ни было. Разве что долгими зимними ночами будут горожане слушать дикие завывания неупокоенного духа, разносящиеся над заснеженными пустошами.
Ведьма принялась расхаживать по спальне. Ее взгляд то и дело возвращался к саквояжу. А что, и то правда. Собрать вещички – и домой, в цивилизованный Пражен, где на ведьмаков не смотрят как на исчадий йоргговых.
«А как же Нэйд?» – Малика остановилась и зябко поежилась. Вспомнилось нехорошее предчувствие беды, когда она смотрела на своего случайного попутчика. Остановилась – и тут же возразила себе: – «Он наверняка знал, на что идет, отправляясь сюда».
«И ты будешь спокойно спать, зная, что могла помочь – но не помогла?» – завозилось в норе то небезызвестное чувство, которое называется совестью.
Ведьма только хмыкнула. Кому помогать-то? Этим людям, которые бы с радостью отправили бы ее на костер, да еще и дровишки подбрасывали с криками «гори ведьма, гори»? Или… этому луннику, которого только что не перекашивает при виде собственных же подданных?
Пожалуй, единственной и настоящей жертвой во всей этой круговерти остался дух ведьмака Хаора. Его вырвали из тихого посмертия, его, судя по всему, кто-то пытался использовать в своих недобрых целях.
– Тоже мне, – сердито буркнула ведьма, – нашлась защитница невинно убиенных… Ты просто дура, Малика Вейн.
«Принципиальная дура», – поправила она себя мысленно, – «а если уж граф Рутто пожелает выставить меня отсюда, ему придется применить силу. Потому что я, изгоняющая призраков, уберусь из этого городка только связаной по рукам и ногам».
Что ж. Решение было принято. Осталось только дать знать о нем графу.
И вот тут-то Малика засомневалась. А что, если лунник тоже замешан в этом грязном деле? Ему-то с его нечеловеческой силищей ничего не стоит придушить женщину, а потом припрятать в подвалах живого замка!
Малика опять высунулась в окно. Йоргг! До земли далеко, весьма и весьма. На минутку ведьма позволила себе помечтать о том, что было бы, умей она справляться с воздушной стихией. Расправила бы невидимые крылья, и прощай, перламутровая цитадель!
Но мечты, подобные этой, навсегда останутся только мечтами. У каждого человека – Малика была абсолютно в этом уверена – имелось свое собственное, неповторимое предназначение. Постигнуть его, конечно, невозможно, но если тебе дано умение дергать на бесцветные нити посмертной магии – дергай и не возмущайся.
