— О, великий волшебник, какая встреча! Вас нечасто увидишь во дворце, Гийом.
— Тут слишком много людей, похожих на вас, маркиз. Подобное общество меня раздражает.
— О, вы сегодня сердиты! Уж не прекрасная ли Изабелла де Клосто этому причиной? — Маркиз мерзко улыбнулся, обнажив желтые, мелкие, как у хорька, зубы.
— С дороги, ля Крус!
— Неужели я угадал? Кстати, Луис де Кордова вами очень интересовался. И вы уж мне поверьте, я расписал вас самым лучшим образом.
— Ля Крус, вы никогда не смотрели на небо? — Маркиз смотрел на меня, как на полоумного. — Да, да, на звезды. Их вид так завораживает, что от волнения перехватывает дыхание. — Я посмотрел маркизу в глаза, он хотел громко рассмеяться, но не смог. Ибо горло сдавила невидимая петля, не было сил даже крикнуть. — И знаете, ля Крус, — продолжил я, — лично я считаю, что гораздо лучше, когда у людей перехватывает дыхание при виде неземной красоты, чем в результате гнилых слов. Вы со мной согласны? Не слышу, но думаю, что согласны. Идите, подышите свежим воздухом. Судя по цвету лица, вам это просто необходимо.
Я щелкнул пальцами, снимая петлю, и направился к парадному выходу из дворца. Сзади еще долго доносилось шумное сопение, маркиз никак не мог отдышаться.
К герцогине я вечером не поехал. Знал, что она в то время находилась не у себя дома, а на приеме у далмацийского посла. Мария хотела немножко поиграть со мной, не получилось.
Ночью гулял по крыше — она плоская, специально предназначена для проведения на ней праздников и танцев. Особняки такого же устройства, как мой, здесь зовут гасиендами.
Наслаждался тишиной, ночным воздухом и покоем. Смотрел на небо, но оно было затянуто тучами. Звезд не увидел.
Следующим утром я встал даже раньше обычного. День предстоял ответственный и напряженный. После завтрака зашел в кабинет, выдвинул один из ящиков рабочего стола, достал две шкатулки: одну деревянную, другую малахитовую. В шкатулках хранились драгоценности, в основном кольца.
В той, что зеленого камня, — зачарованные, обладающие какими-либо магическими свойствами: определять яды, останавливать кровь, развеивать волшебство. В деревянной — обычные, без всякой магии, заготовки.
Выбрал маленькое симпатичное колечко с изумрудом. Этот цвет подходил к зеленым глазам Изабеллы. Кольцо зачаровано, снимает усталость, если смотреть на камень. Позвонил в колокольчик, вызывая слугу.
Дверь отворилась, вошел высокий алькасарец в зеленом халате с саблей на поясе. Длинные волосы его на лбу обхватывал серебряный обруч — знак его должности. Если проводить аналогию с Великой Степью, откуда родом Сайлан, то при моем дворе он визирь.
Ибо относится он ко мне, как к султану, и в его руках управление всеми слугами, стражниками, повседневными обязанностями, даже моя казна. Это человек, которому я доверяю, потому что не вижу у алькасарца ни одной мотивации меня предать.
— Сайлан, срежь в саду самую красивую розу, продень ее в кольцо и отошли в особняк графа Клосто. Выбери по своему вкусу хорошую саблю из моей коллекции для ее брата Мигеля и ящик вина, самого редкого, что найдешь: старый граф известный коллекционер, — распорядился я.
Невозмутимый Сайлан выслушал указания, молча поклонился в пояс и вышел. Я был уверен, что со всеми заданиями он справится прекрасно.
Сайлан — не простой кочевник, а сын одной из наложниц прежнего султана. Попав в плен, он это тщательно скрывал, боясь позора. Но мне, полубогу, умеющему повелевать огнем, поведал сразу же. Так что и саблю, достойную султана, он подберет, и с вином не оплошает. Народ Великой Степи этот благородный напиток уважает, хоть сам виноград и не выращивает.
Мигель отмечал день Оберегающего — святого, в честь которого его назвали, небесного покровителя. Нужно было поздравить спасенного мной человека, заодно напомнить о себе старому графу и Изабелле.
Оставалось только написать короткую приветственную записку семейству Клосто — и в путь.
Нет, к сожалению, не в особняк Клосто, в другое место, не столь приятное, как дом Изабеллы.
Карета — не люблю ездить верхом — доставила меня к высокой старой крепости из серого камня. Знаменитый на весь Камоэнс Седой Замок. Внушающая страх и ужас королевская тюрьма, единицы из числа тех, кто сюда попадал, снова видели дневной свет. Но за последние полгода назначение замка несколько изменилось. Если раньше здесь держали только знатных пленников из числа тех, кого и убить нельзя, и оставлять на свободе опасно, то теперь в этих мрачных стенах стали появляться узники презренного происхождения. Обыкновенные разбойники, грабители, убивавшие не по политическим или иным «благородным» мотивам, а просто так, ради самого процесса или наживы.
У всех новых узников был смертный приговор, и гороховую похлебку в Седом Замке они хлебали недолго.
Большая комната с низким потолком. Сырость. Подземелье, бывший пыточный застенок, но света здесь хватало. Горели десятки факелов. В воздухе запах крови, им там все пропитано, хоть и моют регулярно. Аура страха, безнадежного отчаяния и смертного ужаса. То, что надо. На темном каменном полу белой фосфорной краской нарисована классическая пентаграмма. В центре ее железный стул с зажимами для рук, ног и головы.
Примитивно, но какие условия выполнения задачи — такой и способ. Зачем все усложнять?
Сапфир в серебряной оправе, что держал я в руке в шелковом мешочке, — мое творение, талисман Жизни, способный излечить хозяина даже от смертельных ран, если, конечно, полностью заряжен. О том, действует амулет или нет, судят по излучаемому им сиянию. Амулет Хорхе тусклый. Короля недавно пытались отравить, талисман поборол яд, но разрядился, нужно его восстановить. Наполнить Жизнью, чужой.
Классическая некромантия. Когда-то я этим серьезно увлекался, даже написал несколько трактатов, из-за чего имел серьезные проблемы. Это часть моего договора с королем, тайная часть.
Сила есть везде. Живые существа — не исключение, наоборот. Умирая, человек излучает немало энергии, нужно только ее собрать. Чем мучительнее смерть, тем мощнее излучение. Грязная работа. Хорхе отдал мне всех убийц и грабителей, что заслужили смертные приговоры. Если раньше их убивали на площади на потеху публике, то теперь — здесь, для блага короля. Методы, кстати, гораздо гуманнее. Привязанного к стулу не четвертуешь, не колесуешь и живьем не сожжешь.
Палачи в черно-красных одеждах силой усаживают обнаженного по пояс преступника на стул, закрепляют зажимы. Убийца бессильно дергается, беззвучно кричит. Во рту казнимого кляп, лишний шум ни к чему. На шею привязывают мешочек с талисманом. При тесном, непосредственном контакте эффект лучше. Предварительно я настраиваю амулет на прием, а не на отдачу. Удар кинжалом в грудь, личный приказ Хорхе, — и мучительно, и не слишком долго, справедливость превыше всего. Конвульсии. Все. Следующий.
