Но таков всего один…
Пока я размышлял, вспоминая притчи из древних писаний, ко мне подсела соблазнительная брюнетка, с большими темными глазами, и полным алым ротиком. Смелая. Никто не отваживался садиться ко мне. Или любознательная? Впрочем, и то и другое в равной степени губит людей.
Или обогащает.
Я потягивал пиво и изучал ее плотоядным взором. Я нарочно смотрел так, как остальные. Под таким откровенным взором она чувствовала себя уютно и раскованно. Я смотрел на нее так, как она желала того. Это стало ее первым желанием. Но я жаждал познать ее иные желания — более глубокие и сокровенные. Юна, еще слишком юна — от нее пахло едва тронутым девством. Ее душа источала притягательный аромат молодости, словно утренняя цветочная лужайка. Но вот тело — нежное и женственное, пахло крепкими мужскими объятиями, обидами, унижениями и оскорблениями. Правда, она уже смирилась с ними. Они стали неотъемлемой частью ее жизни. И ее работы.
— Я краем уха слышала ваш разговор, — голос ее дрожал от легкого возбуждения. — Не хочешь послушать мою правду?
— Твоя правда мне не по карману, — цинично бросил я, пригубив пенного напитка.
— Отчего же? — поднялись ее подведенные брови. Глаза мои таинственно мерцали из-за кружки и изучали ее грудь. Но не ведала она, что мой взгляд пронзал ее плоть и охватывал ее пульсирующее сердце. Оно ритмично колотилось, слегка наращивая темп. Очень интересно. Я обожаю разглядывать сердца…
— Я вижу, насколько ты умнее нашего кабатчика, а значит, и платить мне придется более. Ведь знания твои ценнее.
Она мило улыбнулась, и одарила меня жгучим взглядом.
— Нет, я не возьму много. Я готова взять лишь половину того, что ты дал ему. При этом могу даже молчать всю ночь.
Я приглушенно рассмеялся.
— Ты думаешь, мне нужно твое тело?
— Да, — томно вздохнула она.
— Почему ты так думаешь? — я отставил кружку и пристально воззрился на нее.
— Потому что ты молодой и полноценный мужчина, не обремененный семьей. Иначе б не сидел тут в столь поздний час, а нашептывал слова любви супруге. Но, если хочешь, я могу заменить ее.
Интересно, фраза заученная или внезапная? Я слегка сдвинул капюшон, пристально изучая прекрасную незнакомку.
— Ты права. Мне понадобится твое тело, но прежде давай поговорим. Да, вижу я, насколько ты наблюдательна. И слух твой хорош. Ты даже посчитала все монеты, которые я отдал кабатчику. Видать, давно здесь промышляешь. Как твое имя?
— Тайла.
— Красивое.
— А твое?
— Неважно.
— А как же мне тебя звать?
— Как хочешь. Но это неважно. Скажи мне, Тайла, а тебе зачем золото? Ты для чего порхаешь здесь, торгуя своими крылышками?
Она на миг задумалась, постучав изящными пальцами по истертой заляпанной столешнице. Интересно было наблюдать за ее милой нежной рукой, женственной и хрупкой, на фоне старой облезлой столешницы. И аромат ее свежего тела никак не сочетался с воздухом, напоенным кислыми пивными испарениями.
— Ну, мне это нравится, — нашлась, наконец, она.
— Тогда зачем берешь деньги? — искренне подивился я. — Ведь если человеку что-либо нравится, он сам готов за это платить.
— Так заведено, — снова выкрутилась она.
— Это не ответ, — я отставил кружку. — Куда ты их тратишь после?
— Ну, помогаю семье, — вспомнила она. — У меня брат в королевской темнице, так я мечтаю набрать достаточно золота, чтобы выкупить его оттуда.
Я водил пальцем по ободу кружки и всматривался в Тайлу.
— Значит, в вашем королевстве свободу можно купить за золото?
— Разумеется, — небрежно бросила она.
— А за что он сидит? — моя рука остановилась.
— Он оберегал мою честь, — тихо, но гордо ответила она. — Меня оскорбили и хотели избить, но он вмешался, и… и повздорил с королевской стражей.
— Кто ж посмел поднять руку на столь милое и безобидное существо? — сокрушенно спросил я, разглядывая ее тонкие белые руки.
— Тут не все так просто, сударь, — понизился ее голос, и она наклонилась ко мне. Прядь курчавых волос упала на лицо, но она порывисто смахнула их в сторону. — Ты, видимо, из далеких краев, и не ведаешь наших негласных законов. Я вынуждена платить дань тому, кто меня сюда устроил. Так вот он и пытался бить меня.
Мои глаза сузились и напряглись. А палец снова закружил по деревянному ободу.
— Выходит, ты и стала причиной заточения брата. Ты, и твое легкое поведение. А теперь ты снова стала рабой хозяина, дабы собрать денег и вызволить брата. Что ж, ты тоже подобна белочке, что крутится в этом бесконечном колесе.
— Ох, сударь, и не говори, — ее голос отзывался усталостью, покорностью и отрешением. — Это адское колесо, и остановить его невозможно. Равно как и вырваться из него. И уехать не могу, так как семья здесь. И брату помочь надо.
— Так не проще ли было не затевать всего этого? И брат бы на свободе гулял, и совесть чиста? Замуж бы вышла, да жила припеваючи.
— Конечно! — презрительно фыркнула она. — Как бы не так. За кого тут выходить? Да и зачем? Чтобы горшки закоптелые драить? И белье полоскать. А взамен побои терпеть, что я непутевая. А после слушать сплетни, как мой муж по соседним девкам гуляет? Нет, это не про меня.
— Разве можно изменять такой красавице? — не искренне, но правдоподобно подивился я. — Да любой будет к тебе, точно цепью прикован!
— Знавали и краше, — в ее голосе проскользнули печальные воспоминания. — И что?
— Что?
— Да все то же! Все одно и то же. Красота тут не при чем, сударь. Она даже становится обузой в браке.
— Ну а королевские стражники? — кивнул я в сторону двери, где у стены лениво сидели двое рослых мужей, плечистых и серьезных. Груди их поблескивали от набегающих друг на друга пластин брони, вплетенных в кольчуги. А на поясах висели короткие мечи — такими удобнее всего орудовать в тесной таверне.
— Смотри, какие бравые ребята. Неужели они так же к девушкам относятся?
Тайла с грустью воззрилась на них, а после махнула ручкой.
— А тех попросту дома не увижу. К тому же, не доведи господь война, так и вовсе потерять можно. А война, кстати, разразиться может очень скоро. Один из герцогов переметнулся на сторону соседнего королевства, а теперь, прикрываясь мощью его армий, претендует на наш трон.
— Ну вот, это уже интереснее, — оживился я. — Выходит, он желает трона. То есть власти в вашем королевстве. А почему его не желаешь ты?
— Куда мне, — тихо посмеялась она, качая головой. — Да и зачем? Хлопотное дело, скажу тебе, да и жизнь подвергать постоянной угрозе?
