Сара поднялась из ванной, тут же три служанки набросили на нее полотенца, попробовали даже обтирать, хотя она не обратила на них внимания, босиком подошла к окну. Из него открывался вид на Священный холм, и Саре почему-то захотелось посмотреть на него… Одна из девиц слишком уж сильно, не ожидая, что Госпожа будет шагать, вытерла ей бок, почти расцарапала после воды… Сара лениво, но и не сдерживаясь, ударила ее, девица отлетела, ошеломленная неожиданностью и силой удара. Так ей и надо, Сара даже не посмотрела в ее сторону. Она знала: неумехе еще и ночью от товарок достанется, как из преданности к хозяйке, так и из опасения, что, если Сара разозлится, им тоже несдобровать. Она встала у окна, две оставшиеся прислужницы вытирали ее теперь такими медленными и осторожными движениями, будто она была змеей с раздутым капюшоном, готовой наброситься на них в любой миг.
А она смотрела на холм и пробовала, хоть и была усталой, распаренной и сонной, сообразить, что ее ожидает, в чем причина вызова, который прислала ей Джарсин?… Наблюдательница — самая сильная из них, самая талантливая в магии, полубогиня, если принимать во внимание все ее возможности и магиматы, которыми она владела. Опасная, жесткая, умная не в меру… Вот ее-то, пожалуй, и следовало бы считать змеей. И теперь ей, Саре, предстояло с Наблюдательницей встретиться.
Собственно, она решала, может ли теперь, когда ей сообщили об этом вызове, хотя бы пару часов подремать? Могло так получиться, что это станет несомненной ошибкой. А могло получиться, что она себя подставит, если слишком быстро отзовется. Так что же делать?
Саре поднесли одно из платьев, еще три или четыре держали другие служанки. Это тоже неплохо, обычно-то ей предлагали всего одно, Яблона угадывала, какое ей будет по вкусу, вот только сейчас она куда-то запропастилась… Впрочем, понятно, она отдавала распоряжения, подбирая мантикору, на которой Сара могла бы перелететь в свой замок в Верхнем мире. И хотя перелет был невелик, всего-то на пять — семь миль, до верхушки Священного холма, на который Сара сейчас и смотрела, а все же… Для перехода следовало подобрать сильного, умного, заряженного магией зверя. Иначе могло и не получиться. Вот тогда-то Яблоне достанется на орехи, как говорили здесь на рынках торговки…
Сара и не заметила, что ее уже облачили в платье с высоким воротом и высоким лифом, с тонкой талией, с длинными оборками, ниспадающими красивыми складками до самых ступней. В таком платье полагалось ходить на малые, тесные, как это тут называлось, приемы, когда гостей не слишком много, всего-то дюжин пять-шесть. Нобили из двух десятков семей, которые друг друга знают уже много поколений, между собой только и роднятся, дружат или воюют, торгуют или обманывают, союзничают или ссорятся. А потому ни у кого почти не остается уже настоящих секретов для прочих присутствующих на этих сборищах. Так, сплетни лишь перебирают, словно бусины в четках, да по мелочи интригуют, а более — ничего. Или она недооценивала смертных?
Лишь иногда в эту высшую, без сомнения, касту Империи впускали кого-нибудь нового, со свежей кровью. Но обычно ненадолго, если новичок не принимал принятые правила игры и не обзаводился покровителями посредством женитьбы на какой-либо высокородной девице или пробовал оставаться сам по себе.
К примеру, тот механик, который придумал для нее волны в бассейне, тоже был допущен на некоторое время, а потом… Он ведь что удумал, бес, тайком от нее, в ее же лабораториях какие-то шутихи делать, только не для праздников и развлечений, а будто оружие… Конечно, Саре донесли, и она даже некоторое время ожидала, может, у этого дурня что-то да получится. Не получилось, а потому он должен был умереть. Чтобы не перешел на службу к какому-нибудь другому покровителю, где у него могло и получиться. Кажется, его утопили в море, сбросив в мешке со скалы… Настоящей искры у него не было, а чтобы придумать новое оружие, ему следовало иметь искру коричневую, от Августа Облако, от архимага выдумки и технического соображения.
Впрочем, давно это было, Сара даже не помнила имени того парня, чем-то неуловимо похожего на человека, хотя и с примесью какой-то другой, кажется, джинской крови или от племени демоников… Странно, что она о нем сегодня подумала уже вторично, что-то это да значило. К тому же и Август Облако вспомнился… Сара поняла, что на ноги ей надели высокие, выше щиколотки, плетеные сандалии, и теперь было самое время посмотреться в зеркало. Оно стояло чуть дальше от ванной, чем находилось окно. Потому что вблизи от горячей воды, конечно, отпотевало до полной неразличимости того, что ему следовало показывать.
Сара прошла к зеркалу и без всякого удовольствия заметила, что на лице ее лежит печать озабоченности, едва ли не тревоги. А с таким выражением прихорашивайся сколько угодно — ничего путного все равно не выйдет. Нет, не красавица она сегодня, после всего, что случилось за последние дни, после этого путешествия на южные острова, после полетов, после новостей этих…
А ведь было время, когда Сара Хохот изучала древнейшую магию женской красоты и провела за этим занятием не одно десятилетие… Тогда она еще надеялась, что сумеет вечно оставаться юной. Теперь об этом и не думала, не надеялась, лишь иногда вспоминала свою глупость. Время ей не подчинялось? Можно было произвести на того, кому хотелось бы понравиться, особое впечатление, можно было околдовать, можно было опоить, почти примитивно, как многие женщины из смертных и поступали… Но вот сохранить совсем уж в неприкосновенности кожу, тело и глаза, особенно глаза, в не тронутом временем впечатлении — этого не удавалось добиться никому. Даже ей, Саре Хохот, сумевшей создать и вырастить Таби-Скум, перистокрылую мантикору.
— Харлема мне сюда, — приказала она негромко.
Вообще-то могла и ментально его вызвать, но тогда бы Харлем почувствовал ее настроение, а этого Саре не хотелось. Пронырливым стал старик, слишком многому научился, пока прислуживал ей. Но еще точнее и яснее прочих умела ее понимать Яблона. Сара даже не раз думала услать эту девчонку куда-нибудь подальше, в какие-нибудь такие владения, о которых порой и сама не помнила… Но иногда и эта вот дуреха, которая иногда думала, что сумеет с хозяйкой кое в чем сравниться, бывала полезной. Кроме того, она очень уж хорошо обращалась со смертными из города.
— Госпожа моя. — Харлем появился сзади, даже немного в зеркале показался. Такое поведение было дерзостью, конечно, и он об этом знал, но сейчас это было неважно.
— Ты полетишь со мной в Верхний замок.
— Мантикоры заседланы, госпожа. — И, не дожидаясь ее вопросов, добавил: — Я приказал подготовить Жару для тебя и Немирного для себя.
