— Зря стараешься, он не читал, — вставила Яга.
— Не вижу, какое отношение имеет этот эпос ко мне. Не знаю никакого Игоря.
— Игорь тут ни при чём. Ты ходишь Трояновой тропой. — Вий задумчиво смотрел, как над Смородиной появляются и исчезают красные огненные сполохи.
— Что за тропа такая?
— Ещё не понял? — Вий усмехнулся. — Тебя отбрасывает в прошлое, и ты неизменно оказываешься на балтийском берегу около Выборга. Сколько раз ты уже там просыпался? Десятки?
Я был ошеломлён и долго не мог прийти в себя. Наконец, мне удалось сосредоточиться.
— Просто в голове не укладывается. И зачем всё это? — сказал я.
— Чтобы изолировать и ослабить тебя. Ведь это удар по всем нам. Нас трудно победить, но у нас есть слабое место — славяне, наши потомки в Яви.
А без них и наша жизнь теряет смысл. Ты всегда был главным защитником людей в Яви. Простых людей. Да ты сейчас и сам стал очень похож на человека. Посмотри, какой тяжёлой сделалась их жизнь, как страдают без твоей заботы их леса и реки.
— Но как такое возможно?
— Не знаю. Я не умею управлять временем.
— Неужели Перун умеет?
— Перуном кто-то манипулирует, возможно исподволь. Какой-то чужак, сильный и коварный, борется с тобой руками Перуна. Думаю, что сам Перун не до конца понимает, чем может закончиться ваша с ним ссора.
— Ты должен учиться силе, Велес, иначе Перун рано или поздно убьёт тебя, — сказала Яга.
— Мой отец.
— Твой отец ничего не сделает. Ты просто не знаешь реального положения дел. Перун управляет войском Прави, его военная власть безгранична. Уже давно никакие чудовища не приходят в Правь из нижнего мира. Перун дезинформирует общество, чтобы постоянно усиливать свою дружину.
— Трудно в это поверить.
— Так же трудно поверить в то, что ты не хотел насиловать Додолу.
Твой отец Род велик и силён, но он далёк от внутрисемейных дрязг. Его заботят совсем другие проблемы. Он создал наш мир, и мышиная возня его не интересует.
— Можешь меня не уговаривать, я согласен.
Внезапно подул ветер, и тени умерших, окружавшие нас, превратились в навий и поднялись в небо.
— Ты знаешь многое о жизни, но твои знания неполны. Я могу научить тебя тому, что знаю сам. Для этого наши души должны слиться воедино. Го — тов ли ты к такому знанию? — спросил Вий.
— Насколько я понимаю, выбирать мне не приходится.
— Тогда возьми меня за руку.
Его рука стала ледяной, а я начал задыхаться. Моя душа, или что там наполняет меня жизнью, покидала моё тело, вытекала из него по невидимым каналам, в руку Вия.
Ничего более страшного я в своей жизни не испытывал. Внезапно рука Вия стала горячей, и жизнь стала возвращаться в меня.
Представьте море после отлива. Крабы, водоросли на камнях, мелкие рыбёшки бьются на песке, там, где ещё недавно была вода. Они беспомощно открывают рот и шевелят жабрами. Но вот наступает прилив, и океан возвращается. Наверное, я почувствовал себя такой рыбой, спасённой вовремя нахлынувшей волной.
Вий не убрал руку, даже когда я пришёл в себя, и сила стала наполнять меня.
— Тебе было тяжело, я знаю. Обычно после первого раза наступает упадок. Сейчас я наполню тебя силой, и ты будешь чувствовать себя хорошо, даже лучше чем прежде. Расслабься. Со временем, для тебя не останется тайн. Твоя душа научится покидать тело, а затем возвращаться, ты сможешь выбрать себе другое тело, если это пострадает слишком сильно. Тело станет для твоей души просто сосудом, который ты будешь выстраивать на свой вкус. Ты будешь смешивать души, как краски на палитре, и видеть вещие сны.
Тёплые волны накрыли меня, я закрыл глаза и уснул.
Мне снится каменистая пустыня. Красное солнце садится, озаряя своим светом невысокие горы. Далеко на западе виднеется тёмно-синее море. Перун подходит к огромному камню у дороги. Рядом с ним появляется существо с большими серыми крыльями за спиной. Глаза его чёрные как ночь, светятся непостижимым разумом. Взгляд его страшен. Черты его бледного лица невероятно правильные, как будто их изваял скульптор. На голове острые рога. Кажется, я даже чувствую запах серы. Я не слышу их разговор, но вижу, что существо буравит своим огненным взглядом Перуна. Я страстно хочу оказаться там, чтобы спасти витязя и отвести беду, нависшую над всеми нами. Ужасное имя всплывает в моей памяти, но вдруг я просыпаюсь.
— Вставай, Велес! — Яга трясла меня за плечо.
Я услышал далёкий гул, который то нарастал, то уменьшался.
— Что случилась? Что это?
— Перун со своей дружиной перешёл Смородину, они уничтожают всё на своём пути. Это война.
Сон мгновенно исчез, я вскочил и стал одеваться. Когда мы выбежали во двор замка, там уже было полно стражей Темновита — высоченных солдат в чёрных доспехах, с длинными копьями. Через открытые ворота были видны сполохи огня у огненной реки. Слышались раскаты грома, а яркие молнии разрезали небо.
— Там идёт бой, но войско Перуна слишком сильно. Нам его не остановить, — сказала Яга.
Стоял страшный шум, навьи носились в небе над нашими головами, со свистом рассекая воздух своими большими крыльями. Я увидел, как Вий, сидя на белом коне, раздавал приказы страже. Вот он обернулся и посмотрел на меня.
— Велес! Уходи, спаси Ягу!
— Возьми запас воды и твою палатку, нам надо уходить, пока ещё не поздно, — крикнул я Яге, а сам побежал в свою комнату.
Я нашёл кота забившимся за диван. Очевидно, его напугал грохот, и он спрятался. Как он умудрился поместиться в такое маленькое пространство — ума не приложу.
— Эй, Леопольд! Давай выходи быстрее, трус.
Я отодвинул диван, чтобы дать возможность коту выбраться наружу.
— Сам трус! — парировал кот, пятясь задом, потому что развернуться так и не смог.
Кот отчаянно боялся, но храбрился. Его глаза радостно заблестели, когда я взял его на руки.
Мы с котом спустились во двор, а Яга с рюкзаком на плечах уже ждала нас.
— Уходите немедленно! — закричал Вий.
И в этот момент авангард дружинников Перуна хлынул во двор замка, а я почувствовал за своей спиной тяжесть меча. Стражи Темновита оказывали ожесточённое сопротивление, но их было слишком мало.
— В тюрьме есть подземный ход. Пошли!
Яга схватила меня за руку, потащила ко входу в тюрьму, и мы побежали. Ворота были открыты, и ступени вели вниз. Мы стали спускаться по каменной лестнице, потом побежали по коридору. Он был таким длинным, что казалось, ему нет конца. С обеих сторон этого коридора я видел двери, ведущие в камеры.
Сколько же заключённых здесь было? — подумал я.
Все окружавшие нас камеры для узников были пусты, но я содрогнулся от мысли, что мог бы провести тут двадцать лет.
