– Общипывали дорогую вонючую травку себе в карманы? – усмехнулся Гейс. – Героическое дело!
– За это могли и обезглавить, чтоб ты знал! – огрызнулся Нело. – Так что дело было достаточно героичным!
– Но как же тебя привлекли к совершенным злодеяниям? – поинтересовался Мантий-Мукаделис.
– Не знаю, – Нело встал с сидения и принялся ходить по каюте. – У нас была хорошо отлажена система оповещения в случае опасности, она и на этот раз сработала как надо. Я возвращался с прогулки, когда мне сообщили, что в моем жилище воины Директората. Надо было узнать, что им от меня понадобилось, поэтому я пошел подземной тропой к жилищу и через слуховую панель пола послушал разговоры воинов. Тогда и узнал, кого я убил и что украл, оказывается, в моем жилище даже обнаружили ткань, в которую оборачивали Сверкающий Салимантр. В общем, я быстро понял, что на Анэль мне не имеет смысла оставаться. Не успел подняться страшный вой из-за произошедшего, как наше сообщество переправило меня грузовым транспортом на Оксент. Больше они ничего не могли для меня сделать, дальше предстояло выкручиваться самому. Единственным способом спастись было все время куда-нибудь бежать и чем дальше, тем лучше. Возможно, рано или поздно, у меня получилось бы перебраться в другую Галактику, куда не распространяются наши поисковые санкции, но пока что не получилось. Такая история.
– А почему именно ты? – почти одновременно произнесли Гейс и Мантий-Мукаделис.
– Не знаю, – Нело присел на кровать рядом с отцом. – Не понимаю, почему выбрали меня.
– А чем ты занимался до того, как попал на Анэль? – поинтересовался Гейс.
– Ничем! – сердито отрезал Нело. – Ничем таким, из-за чего меня можно было бы обвинить в убийстве старика и краже ракушки!
– Но это же не просто старик, а самый главный старик на планете, – Гейсу хотелось между делом отомстить за место своего рождения, названного Нело «кучей космического мусора». – И не просто ракушка, а самая знаменитая ракушка! И если это произошло, значит, имелся смысл! Тебе, может, это все и не нужно, но тот, кому понадобилось, мог попросить тебя о дорогостоящем одолжении!
– Что-что? – ледянисто-голубые глаза Нелуро недобро прищурились и будто даже потемнели. – Ты что, железкин управитель, поимел в виду?
– Тише, прошу вас, тише, – отец тщательно расправил бороду. – Мы все понимаем, что Нелуро стал жертвой чудовищной несправедливости и это не подлежит сомнениям. Теперь нам следует поскорее достичь Паттисферы и разыскать величайшего расследователя самых чудовищных планетарных преступлений! Он непременно вернет Нелуро его доброе имя!
– А разве оно есть, это доброе имя? – Гейс смотрел прямо в глаза Нело. – Что возвращать?
– Я согласен ответить за незаконный сбор «куам-кумы», – неожиданно миролюбиво ответил Нело, – но умирать за глупое убийство и нелепую кражу я не собираюсь. И если вы мне поможете, считайте, что моя жизнь принадлежит вам, я буду вечно вам обязан.
– Больно надо! – фыркнул Гейс. – Что я буду делать с такой жизнью!
– Глубоко тебе признателен, Нелуро, за эти слова, – склонил голову Мантий-Мукаделис, – но мой поступок продиктован лишь желанием не допустить несправедливости, могущей повлечь за собой вереницу печальных событий. А жизнь твоя, мой дорогой, принадлежит только тебе и Великой Вселенной, более никому! – Ну, мне же надо было сказать что-нибудь благодарственное, – развел руками Нело. – Спасибо, что отказались, а то и не знаю, как бы забирал свои слова обратно. Итак, имя у расследователя имеется?
– О, да, его зовут Чемерон-Зенезеба! Неужели вы не слышали о нем?
– Я – нет, – честно признался Гейс.
– И я не слышал.
– Странно, ведь он величайший из величайших!
– А чем мы собираемся расплачиваться с Зенезебой за его величайшие труды? – Нело посмотрел на священника. – Я ничего не успел прихватить с Анэль, у вас тоже особых богатств не наблюдается.
– Чемерон-Зенезеба востребует справедливости бескорыстно! Разве может идти речь о вознаграждении за дело всепланетарной важности? Никакие средства нам не понадобятся в этом вопросе!
– Если честно, я очень в этом сомневаюсь, – сказал Нело, – но вам, наверное, виднее. – Ладно, мне все ясно, я пошел, – Гейс встал с белого кругляка на ножке.
– Куда?
– Изображать на приборах и поисково-определяющих системах страшное кораблекрушение, постигшее нас. Мантий-Мукаделис, можно вас спросить?
– Слушаю тебя, мой дорогой Гейс.
– В случае крайне неудачного спасения мною меня же самого, я могу иметь надежду запрятаться в вашем монастыре и не вылезать оттуда, пока всё не утихнет?
– О, да, мой дорогой Гейс, ты, разумеется, можешь иметь эту надежду!
– Я рад, – Гейс направился к выходу, – прямо легче задышалось.
Бортовые времямеры сообщили о наступлении утра, когда Гейс смог, наконец-то, осуществить «катастрофу» «Антарагона» по всем параметрам. Глаза слезились от плотности световых символов наполнивших пространство над пультом управления – Гейс снова работал в темноте, когда все постороннее исчезало, оставался только пульт и летящие вокруг звезды, ему легче думалось. Когда Гейсу удалось растворить последний символ, он не упал от усталости с кресла только благодаря плотно поддерживающей спинке. И будто почувствовав, что процесс завершен, в кабину заглянули Мантий-Мукаделис и Нело.
– Как дела твои, прекраснейший пилот?
– Дела мои прекрасней некуда, – вяло пробормотал Гейс. – Только что «Антарагон» вошел в непрогнозируемый метеоритный дождь, возникли повреждения обшивки и пробоины, не совместимые с жизнеобеспечением корабля. И мы все умерли.
Гейс уткнулся лбом в пульт и закрыл глаза. Из-под воспаленных век текли и текли, не переставая, слезы.
– Не оплакивай своего решения, – Мантий-Мукаделис присел рядом. – Порою воображаемая смерть необходима для начала настоящей жизни.
– Да ничего я не оплакиваю, – Гейс приподнялся и закапал в глаза успокаивающий раствор. – Ядовитый свет символов опасности, да еще в таком количестве, любые глаза разъест. Сейчас пройдет. Вам известны координатные данные вашего Занезебы на Паттисфере?
– Конечно же, известны! И я их незамедлительно произнесу!
– Так мы что, и впрямь летим на Паттисферу? – Нело недоверчиво смотрел то на Мантий-Мукаделиса, то на Гейса, осторожно протирающего глаза охлаждающей салфеткой.
– Еще бы! – язвительно рассмеялся Гейс. – Разве остались сомнения? Вот только на пути к Паттисфере нам не мешало бы применить коллективную фантазию и придумать нечто правдоподобное для станционных крейсеров! Так же желательно хоть как-то безобидно объяснить по прилету на Паттисферу цель нашего визита! Кстати, отец Мантий-Мукаделис, а на Гефране, куда вы следовали, не сильно заволнуются, когда вы пропадете и не приедете? Разыскивать не бросятся?
