Клим с высоты второго этажа прекрасно видел, как открылась входная дверь и в дом вбежали охранники. Каждому из них хватило мгновения, чтобы оценить обстановку. Контуженого крысолова никто из них не увидел, а вот огромную живую статую трехголового пса, агрессивно лающую и виляющую задом, не заметить было сложно. Охранники решили не ограничиваться предупреждающими выстрелами и открыли пальбу по цели.
Пули проделывали в цербере аккуратные дырочки. Пес развернулся и зарычал, обнажая гигантские клыки. Один из охранников молниеносно сориентировался в обстановке, бросил пистолет и убежал. Двое оставшихся не вняли воплям инстинкта самосохранения и продолжали стрелять. Одним могучим ударом лапы цербер вышвырнул обеих охранников на улицу — через образовавшийся в это же мгновение пролом в стене. В холл с шумом ворвался холодный ветер и ливень.
Клим, наблюдавший за всем происходящим, в это самое мгновение решил, что ему не стоит показываться церберу на глаза, и поспешил в спальню отца. Странно, что отец до сих пор ничего не услышал.
А крысолова, между тем, и след простыл. Воспользовавшись суматохой с охранниками, он растворился в темноте сада. Цербер припал носами к полу и попытался взять след. Из носовых дырок фонтанчиками вырывалась пыль. От пулевых дырок расползались в стороны трещины, и теперь при каждом движении цербер скрипел, будто плохо смазанные дверные петли. Спустя секунду цербер издал победный рев и прыгнул в окно, выломав, заодно, оконную раму и часть стены. Некоторое время было слышно, как кто-то шумно бродит по саду, раздалась очередь робких выстрелов, чей-то короткий крик, а затем все стихло.
Тишину в холле нарушал только вой ветра и шум дождя.
Все это время господин Виноградов находился во власти грез.
Он был капитаном воздушного корабля, построенного из облаков и сахарной ваты. О таком корабле господин Виноградов мечтал в детском садике, особенно в тихий час. Маленький Виноградов закрывал глаза перед сном и представлял, как он плывет в неведомые дали. А где-то на горизонте катится розовое солнце. И греет теплый ветер. И можно беззаботно кричать "Лево руля!", или "Свистать всех наверх!", а также "Тысяча чертей!". И никто за это не поругает и не заставит кушать холодные макароны с сахаром. На воздушном корабле маленький Виноградов и проводил долгие тихие часы. Потом господин Виноградов вырос, а мечты остались…
Корабль рассекал облака, плыл в сторону розового солнца, и на душе господина Виноградова было спокойно и радостно. Он бы плыл целую вечность, никогда не вспомнив о настоящем, но чей-то голос сказал в самое ухо:
— Пап, проснись!
И следом:
— Пап, ну проснись же! Тут такое творится!
Знакомый, надо заметить, голос. Корабль вдруг сделался невероятно мягким. Таким мягким, что господин Виноградов погрузился в него, будто в подтаявшее желе. Облака забились в уши, в рот, в нос — стало трудно дышать. Господин Виноградов напрягся и оглушительно чихнул.
В то же самое мгновение он вылетел из грез, будто пробка из бутылки — и оказался на полу собственной спальни. Копчик болел, локоть саднил.
— Пап! — рядом стоял Клим. В свете настольной лампы казалось, что его лицо покрыто толстым слоем штукатурки. Господин Виноградов присмотрелся и понял — не показалось.
— Что происходит?
— Ты ничего не слышал?!
— Я не спал… А, да. Я спал. Устал отец на работе, вот и отключился ненадолго. А что происходит-то?
— Пап! Скульптура цербера ожила, сожрала охранников, проломила стену и сбежала!
Господин Виноградов несколько секунд тщательно переваривал услышанное.
— Статуя. — На всякий случай уточнил он.
Клим кивнул. Штукатурка осыпалась с его щек.
— Ожила… сожрала… проломила… так-так… — господин Виноградов поднялся и заковылял к двери. Копчик нещадно болел.
— Ты думаешь, туда стоит ходить? — спросил Клим. — Может, позвонить куда следует?
— Там, куда следует, тебе не поверят. — заметил господин Виноградов. — А если ты говоришь, что статуя сбежала, то и бояться нечего, верно?
Клим согласно, но неуверенно закивал.
— Черт знает, что творится. — проворчал господин Виноградов себе под нос. — Даже в собственном доме не дают спокойно поспать….
Осадок от прерванных грез остался нешуточный. Хотелось наплевать на все и вернуться в кровать, в воздушный корабль. Но вот незадача — грезы закончились. А для звонка чародею уже слишком поздно. И от осознания этого господин Виноградов тихо злился. Если бы статуя цербера все еще находилась в холле, то неизвестно, кто бы из них двоих пострадал больше.
Господина Виноградова встретил гул ветра, развевающиеся занавески, шорох стекла и лужицы воды на полу от нагрянувшего, словно стая диких варваров, ливня. По ногам пробежался морозный сквозняк.
Господин Виноградов внимательно осмотрел разбитые перила, трещины на полу, уничтоженный холл и два огромных отверстия в стенах. Больше всего он злился за то, что пришлось проснуться. А потом, в следующую секунду, внезапная догадка остро кольнула сознание.
— Вот же блин! — прошептал он.
— Что-что? — спросил из-за спины Клим.
Господин Виноградов похолодел — но причина была совсем не в сквозняке.
— Вызвать милицию? — спросил Клим.
— Никакой милиции! Эта тварь украла мой талисман! — рявкнул господин Виноградов и бросился в сторону своего кабинета, шлепая босыми ногами по изувеченному полу.
Прежде чем Клим успел сообразить, что происходит, гулко хлопнула дверь в кабинет. Два раза провернулся замок. И наступила тишина…
Цербер застыл в темноте, принюхиваясь. В носу средней головы застряла пуля, поэтому обоняние было не таким острым. Дождь шумно поливал застывшую статую, смывая с нее штукатурку, осколки битого стекла и пыль. Если бы в эту безлунную и без сомнения мерзкую ночь кто-то вдруг оказался неподалеку, то он бы решил, что поле за городом — довольно странное место для статуи трехголового пса. Впрочем, спустя секунду, этот кто-то в диком страхе убежал бы прочь — статуя ожила, припала двумя головами к земле, а третьей головой всматривалась в темноту.
Четкий след взять не удавалось. Крысолов умел ловко прятаться. А непогода — его родная стихия.
Оставалось надеяться на волшебный след, который дождь стереть не мог. Цербер долго вертелся вокруг дома, потом наткнулся на слабый волшебный запах. Он тянулся в сторону города.
Тогда цербер сел на задние лапы, задрал все три морды в темное дождливое небо и пронзительно завыл.
Деликатный человек заказал себе яичницу, хлеб и греческий салат.
