Глава 33
Если вы услышите тревожную заунывную музыку — убегайте как можно быстрее.
Главный закон фильмов ужасов
Робоскаф «Амацумара» медленно поднимался по лестнице. При его строении преодоление наклонных поверхностей затягивалось надолго — нужно было очень тонко балансировать антигравитационным полем, чтобы удерживать эту махину в равновесии. Колобков аж высунул язык от натуги, дергая робоскаф вверх-вниз и слегка подталкивая вперед.
— Давай, бандура, давай… — бормотал он.
Если бы Наместник Храма увидел это кощунство — строительная машина, ползущая по священным ступеням, его бы хватил апоплексический удар. Но старик мирно спал на своем ложе, даже не подозревая, что подпись, столь неосмотрительно поставленная во время пьянки с заезжим купцом, еще обеспечит ему множество неприятных минут.
Эти ступени предназначались исключительно для священнодействий. С данного постамента, вздымающегося над бурными водами, Наместник Храма благословлял уходящие суда, призывая на них милость Юберальты. Юберальта — грозный бог, повелитель пучины и штормов, но получив богатую жертву (чаще всего юную деву), он становится милостив и позволяет кораблям спокойно совершить путешествие по его царству.
Правда, эспелдаки считают, что океаном правит вовсе не Юберальта, а какой-то Таримод. А ваннвайги утверждают, что хозяйка океана — Подводная Старуха. А Двухголовые — Ке и Ладифа, близнецы-ветра. Л’тра же относятся ко всем этим сказкам презрительно — они-то знают точно, что никаких богов не существует, а единственно правильная религия — сайентология (точнее, нечто очень на нее похожее — само собой, о Роне Хаббарде на Эйкре не слышали). Змеелюди тоже смеются над историями о водяных богах. Им ли не знать, что единственные правители моря — они сами, мудрые змеелюди.
И что самое интересное — все они правы.
«Амацумара» обогнула резной портик и роскошное святилище, и бесшумно заскользила к главному корпусу Таалуйны. Конечно, внутрь восьмиметровый робоскаф пролезть не смог бы — Колобков намеревался разогнать стражу и ждать, пока Стефания выведет из дворца пленников.
— Тук-тук, папа пришел! — радостно провозгласил он, подъезжая к воротам и колотя в них огромными клешнями. — Я вам сейчас покажу, что такое крановщик!
К его удивлению, на шум никто не вышел. Как будто все стражники сейчас занимались чем-то другим. Колобов немного обиделся.
Но потом подумал, что так даже лучше. Щупы трансформировались в резаки и начали пилить массивные бронзовые петли. Клешни тоже слегка поменяли форму, превратившись в подобие консервных ножей, бур проделал несколько отверстий, «пальцы» вошли в них, как влитые, потянули на себя… и Колобков торопливо включил нипондус, убирая этот металлолом подальше.
— Ну и где вы все? — повел прожектором он. — Серега, дай мне чертиху!
«Петр Иваныч, у нас тут маленькие проблемы, извините…»
«Петер, черномазые нас есть атаковать!» — присоединился Грюнлау. — «Я открывать огонь, Валера открывать огонь, der alte Бальтазар тоже открывать огонь… у него есть самый большой огонь! Прости, Петер, не могу говорить, надо снова открывать огонь!»
Стражники, патрулирующие коридоры ночного Таалуйны, привыкли к спокойным и тихим дежурствам. В стенах дворца уже очень давно не происходило ничего интересного — ни убийств, ни заговоров, ни скандалов. Точнее, все это было, и в большом количестве, но происходило всегда тихо и незаметно.
А вот сегодняшнее происшествие тихим назвать никто не мог. Исполинский белоснежный хомяк, оседланный девочкой лет десяти, несся по дворцу, будто самум, безжалостно подминая и разрывая в клочья встреченных стражей. Его шкура не поддавалась ни копьям, ни стрелам, а нанести второй удар ни у кого не получалось — обезумевшее чудовище убивало всех.
В некотором отдалении от хомяка бежал со всех ног битюг в рваном черном костюме. Он ужасно старался, но не мог догнать разогнавшегося Рикардо. На поворотах Гена, правда, слегка сокращал расстояние — толстозадого хомяка каждый раз немного заносило в сторону. Но на прямой оно опять увеличивалось.
— Альке тьса, уст’лаатль [82]!!! — закричали на Гену.
Гена притормозил — из бокового коридора вылетели два стражника с копьями. Он не стал с ними рассусоливать — просто шарахнул копьем по голове ближайшему. К сожалению, у телохранителя не было навыков обращения с древковым оружием, поэтому он использовал его, как обычную палку. И поплатился — его живот открылся, и второй стражник не замедлил этим воспользоваться. Наконечник копья вошел в живот Гены, пробивая туловище насквозь, и вышел из спины. Стражник весело гыгыкнул, вынимая копье назад… и замер с раскрытым ртом.
Гена перевел взгляд ниже, не понимая, почему не чувствует боли. И его глаза начали расширяться — вместо крови из раны сыпался песок. Самый обычный речной песок, мелкий и совершенно сухой. Но уже через пару секунд он начал густеть, становиться вязким и липким, а потом и вовсе залепил дыру в брюхе чем-то вроде глиняной блямбы.
Стражники сглотнули, не веря увиденному. Гена тоже удивился, но он не умел одновременно думать и драться, поэтому решил оставить это на потом. Бесполезное копье отлетело в сторону, и боксер-тяжеловес влепил с обеих рук в черные морды. И снова поразился — результат оказался поистине ошеломляющим. Гена и раньше мог выбить дух из человека одним ударом, но чтобы два здоровых крупных мужика отлетели назад, будто ими выстрелили из пушки?…
Гена непонимающе осмотрел руки — вроде бы ничего не изменилось. Пальцы такие же… разве что малость пожелтели. И следов на костяшках не осталось, даже самых незначительных. Тут он вспомнил о ране в животе, ощупал ее — там все уже заросло. Правда, не кожей, а чем-то вроде обожженной глины. На ощупь — чисто кирпич.
— Дядя Гена, фу, я уж думала, мы тебя потеряли! — подъехала сзади Оля. — Рикардо, тпру!
Телохранитель обернулся и невольно поежился — гигантский хомяк по уши перемазался в человеческой крови.
— Рикардо хороший, Рикардо умница, — умиленно почесала ему лоб наездница. — Дядя Гена, на нем так здорово ездить! Он такой пушистый, так удобно держаться! Круче, чем на пони!
— Рад за вас, Ольга Петровна, — мрачно ответил Гена. Он уже прикидывал, как это воспримет шеф.
По всему выходило — без энтузиазма.
— Что за манеры, как не стыдно налетать на старого человека?! — донеслось из-за угла. Там остался задремавший Каспар.
— Заткнись, старый дурак! — огрызнулись в ответ.
Гена и Оля, не сговариваясь, бросились в ту сторону — голос звучал очень знакомо.
