Седовласая женщина зашагала вперед, бурча себе под нос, и Моргейз последовала за ней. Прежде чем переступить порог сложенной из камня конюшни, королева, прикрыв глаза рукой, глянула на солнце. До сумерек не больше двух часов — тогда Гейбрил кинется ее искать, если уже не начал розыски.
Талланвор был в конюшне не один. Когда офицер, с мечом на поясе поверх зеленого шерстяного кафтана, опустился на колено на застланный соломой земляной пол, рядом с ним встали на колени еще трое — двое мужчин и женщина; они слегка замешкались, не до конца уверенные, кто она такая. Крепкий розовощекий мужчина с лысиной, должно быть, и есть хозяин гостиницы Базел Гилл. Старая кожаная куртка со стальными бляхами-заклепками туго обтягивала его брюшко, и на бедре у него тоже висел меч.
— Моя королева, — промолвил Гилл, — я давно не брал в руки меч, чуть ли не с Айильской Войны, но почту за честь, если вы позволите мне следовать за вами. — Как ни странно, смешным или напыщенным он при этих словах вовсе не выглядел.
Моргейз оглядела двух прочих: массивного парня в домотканом сером кафтане, с тяжелыми веками, не раз перебитым носом и шрамами на лице, и невысокую хорошенькую женщину средних лет. По-видимому, она была подругой этого уличного забияки, но синее шерстяное платье с высоким воротом казалось сшитым из слишком дорогой материи — вряд ли тип вроде ее спутника расщедрился бы на подобный подарок.
Каким бы ленивым ни выглядел мужчина, он заметил колебания и сомнения Моргейз:
— Я — Ламгвин, моя королева, ваш добрый верноподданный. Неправильно все, что делается. И надо бы поправить. Я тоже хочу следовать за вами. Я и Бриане, мы оба хотим.
— Встаньте, — велела Моргейз. — Только через несколько дней безопасно будет признавать во мне вашу королеву. Я буду рада вашему обществу, мастер Гилл. Вам я тоже буду рада, мастер Ламгвин, но женщине безопаснее остаться в Кэймлине. Предстоят тяжелые дни.
Стряхивая соломинки с подола, Бриане пронзила Моргейз острым взглядом, а Лини удостоила еще более пронзительным.
— Я знавала дни и потяжелее, — сказала она с кайриэнским акцентом. Видимо, благородного происхождения, если только Моргейз не дала маху в своих предположениях. Скорей всего, беженка. — И мне не встречался хороший мужчина, пока я не нашла Ламгвина. Или пока он не нашел меня. Верность и любовь, которую он принес вам, я воздам ему десятикратно. Он идет за вами, а я следую за ним. Тут я не останусь.
Моргейз вздохнула, потом, соглашаясь, кивнула. Похоже, женщина приняла ее согласие как должное. Хорошенькое дело. И из этого странного отряда Моргейз предстоит вырастить армию, чтобы с ее помощью вернуть свой трон! Юный воин, который то и дело при взгляде на нее хмурится; лысеющий хозяин гостиницы, у которого такой вид, точно на коня он в последний раз лет двадцать назад садился; уличный боец, который будто на ходу дремлет; и беженка-кайриэнка из благородного сословия, которая ясно дала понять, что верна только до тех пор, пока верен ее дружок. И, разумеется, Лини. Лини, которая обращается с Моргейз так, словно та по-прежнему в детской. Да уж, просто замечательный костяк будущего войска!
— Куда мы отправимся, моя королева? — спросил Гилл, выводя из стойл уже оседланных лошадей. Ламгвин с неожиданной ловкостью забросил седло с высокой лукой на другую лошадь — для Лини.
Моргейз сообразила, что не подумала об этом. О Свет, не может же Гейбрил по-прежнему наводить тень на мой разум! Но она до сих пор ощущала потребность вернуться в свою гостиную, к книге. Нет, он здесь ни при чем. Моргейз пришлось как следует сосредоточиться, чтобы вырваться из дворца и добраться сюда. Раньше она первым делом отправилась бы к Эллориен… Но теперь лучше, наверное, к Пеливару или к Арателле. Как только она придумает, как объяснить им причины их изгнания.
Не успела Моргейз и рта раскрыть, как Талланвор сказал:
— Надо ехать к Гарету Брину. Великие Дома, моя королева, затаили против вас обиду, но если с вами будет Брин, они вновь присягнут вам. Пусть даже лишь потому, что им известно: он не проиграл ни одной битвы.
Моргейз стиснула зубы, с трудом удержавшись от немедленного отказа. Брин — предатель. Но он к тому же один из лучших полководцев. Его присутствие подле нее станет весомым аргументом, когда придется убеждать Пеливара и остальных позабыть, что Моргейз их изгнала. Очень хорошо. Несомненно, он ухватится за возможность вновь стать Капитан-Генералом Гвардии Королевы. А если нет, она и без него прекрасно обойдется.
Когда солнце коснулось краешком горизонта, всадники были уже в пяти милях от Кэймлина и быстро скакали к Корийским Ключам.
* * *
Лучше всего Падан Фейн чувствовал себя ночью. Неслышным шагом он пробирался по увешанным гобеленами коридорам Белой Башни, и казалось, сама темнота за ее стенами накинула на него свой покров, пряча от врагов, пусть на пути его и горели стоячие позолоченные светильники с зеркальцами. Фейн знал: это чувство обманчиво, его враги многочисленны, и они повсюду. И теперь, как и в любой час бодрствования, Фейн ощущал Ранда ал'Тора. Он не знал, где тот находится сейчас, но всем своим естеством чувствовал, нет, был уверен: тот по-прежнему жив. У Шайол Гул, в Бездне Рока, обрел Фейн этот дар — дар чувствовать Ранда ал'Тора.
Разум Фейна, едва коснувшись, устремился прочь от мучительных воспоминаний о том, что с ним сделали в Бездне. Из него по капле выжали его сущность и воссоздали его заново. Но позже, в Аридоле, он переродился. Возродился, дабы поразить и уничтожить всех своих врагов — и старых, и новых.
Шагая крадучись по пустынным ночным переходам Башни, Фейн чувствовал и еще кое-что — ту вещь, которая принадлежала ему и которую у него украли. То, что влекло Фейна в эти мгновения, было сильнее всего прочего. С этим влечением не сравнится ни желание смерти Ранда ал'Тора, ни стремление уничтожить Башню, даже месть своему давнишнему врагу тускнела перед этой жаждой. Жгучее желание вновь стать цельным.
Тяжелая, обшитая панелями дверь с массивными петлями была обита железными полосами, в толстое дерево врезан черный железный замок не меньше головы Фейна. Вообще говоря, в Башне запирались на ключ немногие двери — кто бы осмелился воровать в самой гуще Айз Седай? Однако кое-какие вещи Башня считала слишком опасными, чтобы к ним мог приблизиться всякий. Самые опасные предметы хранились именно за этой дверью, под охраной крепкого замка.
Тихонько хихикая, Фейн достал из кармана два тоненьких изогнутых металлических стерженька, вставил их в замочную скважину, начал нащупывать, нажимать, проворачивать. Негромкий щелчок — язычок замка отошел. Фейн привалился к двери, сипло смеясь. Под охраной крепкого замка. Окруженный могуществом Айз Седай — и под защитой простого куска металла. К этому часу даже служанки и послушницы наверняка закончили свои дневные работы, но мало ли что — кому-то не спится, кто-то может просто случайно пройти мимо. Фейн, которого время от времени по-прежнему сотрясали судороги веселья, сунул отмычки обратно в карман, извлек толстую восковую свечу, запалил фитиль от ближнего светильника.
