Но что делать, все варианты развития событий так или иначе принесут массу неприятностей. Я подобрал ноги, прижав их к груди, в своей любимой позе уложил пирамидкой подбородок на руки. И раскинул во все стороны щупальца поисковых импульсов, послав за ними раздробившийся луч сознания…
Рейн.
Я бежал. Куда? Вокруг была пустыня, почему-то красная, почему-то безумно горячая. Почему-то песок осыпался по ногами, а неверная земля не держала, норовя выскользнуть из-под ног, как бьющееся в судорогах тело обезглавленной змеи. Воздух дрожал от жара, на горизонте вставало огненное марево. Откуда огонь, здесь же пустыня? Не может пустыня гореть, я же знаю. Не может, это же только песок. Голый. И красный. Мерцающий без солнца, и почему-то вырывающийся из-под ног. Встающий над головой и пляшущий, как пламя. Красное. Горячее.
А я бегу. Зачем? Сквозь языки этого странного песка, куда-то тороплюсь и что-то пытаюсь сделать. Что? Не видно, воздух дрожит и плавиться от жара, оплывает густой непрозрачной пеленой. А песок под ногами все ходит ходуном, уже не просто взмывает вверх, он расползается, мелкой пылью просыпаясь куда-то вниз. Красное тает вместе с жаром, все ссыпается вниз, в это неизвестное нечто, которого не видно, но которое есть. Есть. Иначе куда сыпется песок, если не в нечто? Правильно, нигде нет больше места для песка.
Меня подбросило вверх вместе с тем, что осталось. Я упал и увидел, что под ногами – паутинная сетка. Ну надо же, меня – и поймали. Обидно. А мне ведь бежать надо. Если бы еще вспомнить, зачем… Я оглянулся и увидел, что я, оказывается, здесь не один. И нас всех поймала сетка. Песок она тоже пыталась поймать, но он просыпался сквозь ячейки. Такой у нас неуловимый песок. Просто-таки огненный. Я сидел и наблюдал, как песок пытался прожечь в сетке дыру. Интересно, прожжет или нет? Я посмотрел на горизонт. Там еще танцевали красные языки песчаного пламени. Пламени… Вот так же танцуют тени от костра, складываясь… О Боги!
Я вспомнил все.
И проснулся.
Алекс.
Где-то рядом захлопали крылья, обдавая потоком холодного воздуха. Я среагировал не сразу, возвращая все части разобщенного сознания из многочисленных горных щелей и впадин и собирая их воедино.
Я сощурился, прикрывая глаза ладонью от слепящего света, внезапно и крайне неприятно разрезавшего темноту. Я, знаете ли, уже успел привыкнуть.
Напротив меня стояло человек пять, все в тех же закрывающих лица повязках давешних патрульных. Впереди с большим фонарем в руке стоял пожилой уже тип, но отнюдь не старик. Отнюдь. Я присмотрелся к чисто выбритому, за исключением пышных усов, лицу с минимумом морщин, которые, впрочем, все до единой обозначились резкими тенями от фонаря, поднятого им у самого лица. Усы рассекал явный шрам, это было видно четко. А вот глаз под такой же резкой тенью капюшона не было видно вовсе. Но взгляд у этих глаз был очень, очень материальный. И крайне жесткий.
Ну что ж, раз так, не нужен нам свет. Я взмахнул рукой и фонарь погас, погрузив нас обратно в непроглядную темень, уже не разбавленную даже рыжей полосой на горизонте.
– Я вам что говорил, – послышалось из темноты.
– Если бы вы больше думали и меньше говорили, давно состояли бы в Ордене, капитан, – ледяным тоном отрезал человек с фонарем, особо выделив последнее слово так, будто оно было сделано из навоза. – К вашему сведению, иные магические школы практикуют для решения таких проблем вовсе не управление животными, а левитацию и пространственные прыжки. Ваше счастье, что он к ним не принадлежит.
– Могу я попросить прекратить говорить обо мне в третьем лице? – меланхолично поинтересовался я. И когда это я стал таким вежливым? Сразу вспоминается сэр и его овсянка.
– Ах, так молодой человек нас понимает. Это радует, – с безрадостно отозвался усатый. Из-за его плеча высунулся давешний капитан и, не уловив того, что я уже стал активным участником разговора, начал оправдываться:
– Он же никуда не делся. Риск был минимален.
– Капитан, заткнитесь, – ровно ответил Фонарщик. – Не ставьте себе в заслугу набор случайностей. Идите к своим воинам, если не хотите снова сделаться учеником.
– Как пожелаете, – довольно-таки сердито сказал капитан. – Но я бы на вашем месте…
– Вот поэтому вы и не на моем месте.
– Но…
– Идите! – Усатый зажег наконец свой фонарь снова. Яркий сноп золотисто-желтого света оказался очень неуместным, но моя попытка погасить его повторно провалилась. – Чем вам не нравиться мой фонарь, молодой человек? Боитесь света?
– Чего я боюсь, вас не касается, – я встал и шагнул назад, за освещенный круг. Пятерка за спиной Усатого напряглась. Понятно. Предельно понятно. У всех довольно сильная защита от магии, но где вы здесь видели мага? Я аккуратно обошел защиту стороной, и, не замеченный, за пару секунд успел сотворить ма-а-аленькую корректировочку. Совсем маленькую, но ее хватило, когда я внезапно бросился бежать. Ребята рванулись друг другу под ноги, попадав, как сбитые кегли, сбив с ног заодно и Усатого. Я криво усмехнулся на бегу и почти сразу же наткнулся на невидимую стену. Силовым толчком она не сносилась. Я метнулся в сторону, жалея, что не догадался параллельно с побегом сканировать пространство. Одновременно с этой мыслью я почувствовал такой удар по спине, как будто огрели не меньше, чем столом на двенадцать персон, и не кто иной, как Дикий. Я с шумом выдохнул и рухнул на колени. Вдохнуть, как и подняться, не получалось. Я с тихим ужасом начал понимать, что с позвоночником все может обстоять гораздо хуже, чем мне кажется. Поэтому обхватившим меня через секунду со всех сторон рукам я не сопротивлялся, дотошно прислушиваясь к собственному организму.
– Дурак. Куда бы ты побежал? Крылья у тебя под курткой, что ли? А? – раздраженно, но не зло отчитал меня подошедший Усатый. Я опустил голову, бросая исподлобья косые взгляды на схвативших меня молодчиков. Держали меня крепко и тщательно. Четыре человека. Насколько я мог судить, все из патруля и каждый в состоянии походя свернуть шею быку. Я изобразил раскаяние в собственной несусветной глупости, оценивая расстановку сил противника. Трое…нет, четверо, у птиц, пятеро опять маячат у Усатого за спиной, еще человек двадцать ненавязчиво кружит по периметру площадки.
Ладно, расслабимся и будем получать удовольствие. Пока.
– А ну-ка, что ты там прячешь? Клыки вампирьи? – меня бесцеремонно взяли за подбородок, дернули его вверх и бесцеремонно осветили во всех подробностях фонарем. Стоять на коленях на голом камне было больно, особенно под весом навалившихся на меня качков, и я беспокойно ерзал все время, пока мне крутили голову, разглядывая лицо и пытаясь заставить открыть рот. Счас, разбежался. Я зажмуривал глаза оу света, а челюсти сжал так, что мышцы свело судорогой. – Молодой человек, сопротивляться не в ваших интересах. Тем более, что я и так вижу, что вы именно человек. Кстати, раз уж так, что вы имеете против света?
