Однако время идет. Его и так уже потеряно гораздо больше, чем нужно. Я осторожно раскинула во все стороны сеть поисковых импульсов. От резкого ветра слезились глаза и путались волосы, но сети он был не помеха. Тоненькие ручейки моего сознания и души побежали вниз по склонам, оплетая долины и расселины, заструились вверх – к вершинам неприступных гор, к вершине горы-гиганта, заглядывая в пещеры и впадины, ныряя в быстрые горные реки. Я взбиралась и падала вместе с ними, видела все, что видели они, теперь уже зная, что горы не безжизненны и не пусты.
А еще я узнала, что мэтр не ошибся. Аура огня была так сильна, что импульсу хватило приближения на несколько сот метров, чтобы от него ко мне пробежала ярчайшая волна. Боги, как я раньше не замечала? Не догадывалась, не понимала…
Да, смертные от рожденья слепы. Они видят только то, что хотят видеть. И то, что им хотят показать. Я всегда это знала. Однако то, что сама не стала исключением, явилось для меня пренеприятнейшим сюрпризом.
Однако кое-что мы видеть можем. Когда знаем, куда смотреть. И что должны увидеть.
Он был наверху. На безумно высокой вершине упирающейся в небо горы. Я удивлена? Нет. А значит – вверх. Только вверх. И никаких порталов. Сюрприз не должен быть испорчен.
Алекс.
– Залп! – донес ветер уже едва слышную команду. Мозг ответил запоздалым удивлением: здесь есть люди?… Перед закатывающимися глазами промелькнуло чернильное небо и темный камень ринулся навстречу.
Скай.
Горизонт налился оранжевым. Вот теперь по-настоящему вечерело. Окрашивалось багровым, застывало и наливалось свинцом низкое небо. Оно давило на голову, прижимало к ненадежному склону, и казалось – секунда, и рухнет вместе с тобой. Я бросила быстрый взгляд вниз. Сотни, тысячи метров по извилистой, крутой горной тропе. Пик складывался будто из тысяч зеленых, немыслимо извивающихся змей с высокими гребнями на спинах. Они ползли вверх, истончаясь, сливаясь, зеленые змеи с одной головой и десятками тел. А головы их сложились в вершину.
Он был еще здесь. Я удивлена? Нет.
Последний поворот, последний гребень. Уже здесь я чувствовала все то, что должно было слепить меня раньше, но чего тогда просто не видела. Ох уж это наша смертная слепота. Но и от нее возможно вылечиться. Если знать, что увидишь.
Я подтянулась на руках и забралась на плато. Несколько метров проползла почти на четвереньках, чтобы затаиться за невысоким обломком скалы. Незачем портить сюрприз. Я осторожно выглянула из-за своего укрытия и улыбнулась.
Он сидел на четырехугольной глыбе, смотревшейся удивительно органично на ровной, словно обтесанной, поверхности. На мальчишеском лице задумчивость, яркие волосы спутанными вихрами падают на воротник. Как всегда. Да только лицо уже не кажется мальчишеским, а вместо волос пляшет живой огонь. Стоит лишь присмотреться. Если знать, что увидишь.
Я встала во весь рост и, все так же улыбаясь, пошла к нему. Четкими, уверенными, широкими шагами. Он начал оборачиваться, наконец услышав, почувствовав, поняв. Сюрприз есть сюрприз, и на этот раз моя маскировка была безупречна. И она оправдала мои надежды.
– Что ты здесь… – я улыбалась. Улыбалась его изумленному лицу с темной искоркой в глазах, улыбалась почти молниеносному движению, все же опоздавшему. Я увидела. Увидела, как в клетке из алого пляшущего пламени билось и рвалось наружу, ко мне, к хозяину, матрица Авона. Чтобы вернуться, вернуться и дать знать: я нашла его. Заклинание, слишком древнее, слишком сильное, чтобы быть разрушенным титаном, не умеющим создавать материю, рвалось и сквозь пламенные прутья кричало мне: я нашел его. Вот он, перед тобой.
Да.
Я удивлена? Нет. Идя сюда, я знала, что увижу. Слепота лечится.
Даже если эта слепота от рожденья.
Я улыбнулась.
– Ну здравствуй, Вель…
В эту ночь дивным цветом распустится папоротник,
В эту ночь домовые вернутся домой,
Тучи с севера, ветер с запада,
Значит, скоро колдунья махнет мне рукой.
Сплин.
Алекс.
Ух! Ну кто ж так бьет? Или не так? Фррр… Я слабо мотнул головой, уворачиваясь от следующей пощечины. Увернуться не удалось. Я открыл глаза и схватил уже несущуюся на меня в замахе руку.
– Эй, ты что, совсем идиот?! – заорали над головой. Ах, я, значит, еще и идиот?! – Тебе говорю, лучник! Куда ты прешь поперед магов, Инри Берг недоделанный! Последние мозги растерял?!
Я поднял голову и обнаружил, что некто, замотанный в темные тряпки до самых глаз наподобие бедуинов, очевидно, на меня не глядел вовсе, отвешивая оплеухи совершенно автоматически. Поэтому то, что его руку держат, дошло до него не сразу. Более того, я уже начал подниматься, когда на меня наконец соизволили обратить внимание.
– А, очнулся, герой. Это ж чем надо было думать, чтобы переть на это с мечом? Воины, прости господи! Последние мозги в битвах поотбивали. Идио… Нари, разворачивай отряд! – опять заорал куда-то в сторону замотанный незнакомец. – Да не на левый фланг, там Ривеллан помощи просит! Воины, мать их…
– С чем, по-вашему, я должен был на них переть? С телекинезом? – пробурчал я себе под нос и встал. Действительно, что с этими…призраками делать, если временные манипуляции на них не действуют? Я непринужденно спрятал рукоять с дракончиком в огромный карман военной куртки. Оружие у меня замечательное, но уж слишком приметное. И спасибо, господи, за вбитую в подкорку уверенность, что оно спасет от всего.
– Эй ты! Мечник, тебе говорю! Глухой ты, что ли? – меня хлопнули по плечу. Я развернулся и посмотрел на говорливого командира отряда (выяснено методом банального считывания). Неужели наконец ко мне обращаются? Ну просто поверить не могу своему счастью.
– Я не глухой. И не придурок. И ты мне не командир. Так что отстань, будь добр, – отрезал я, намереваясь развернуться и уйти.
– К нам в отряд не хочешь? – неожиданно миролюбиво предложил он. – У нас кто пробовал эту напасть мечами ложить, полегли сами. А ты ничего – живой, хоть и молодой для воина непотребно.
– Нет.
– Точно? У нас в патруле плата идет звонкой монетой, а не бумаженциями равнинными. Да и покровительство Небесных Братьев дорого стоит.
– Нет, – я мотнул головой для наглядности.
– Гордый? Али богатый? Ну и Орр с тобой. Хоть секретом поделись воинским – чай, все Нагорье охраняем, на пользу всем пойдет, тебе вон уже пошло.
– Нет у меня никакого секрета! Руки и меч – и больше ничего! – рявкнул я в лицо капитану. Между прочим, чистую правду.
– Дурак ты, мечник, ой, дурак, – капитан демонстративно отвернулся и заговорил с подошедшем к нему человеку, замотанному по его образу и подобию. Посовещавшись пару минут, оба направились за череду низких широких скал, полукольцом окружавшую плоскую каменную площадку.
