Потому-что мы всего лишь Люди! И не уподобиться никому и никогда Господу Богу, и не вершить никому из нас от своего имени и от имени своего народа великую кару над себе подобными, если даже тебе в руки вдруг попала великая власть, ибо такому человеку даётся испытание стать деспотом или обычным тираном.
В конце концов, когда-то любой деспот предстанет перед судом, человеческим или " праведным"! И неправда, что деспот всесилен, что он ничего и никого не боится. У него свои, изощрённые страхи. И неправда, что он не боится боли, самой обычной, глупой человеческой слабости. И неправда, что он не плачет, что не боится людей, которые как возвели его на пьедестал, так и…сбросили, растоптав, как обычную букашку!
— Истэр? Ты помнишь как племя маггутов, которым управлял отец Мага, однажды устроило праздник племён. Всех трёх племён! Начинало сбываться древнее предсказание о едином Братстве людей, так думали все! Я помню, как ты, я и Маггутик стояли вокруг огромного золотого солнца и клялись быть братьями навек…
— Тогда нас было мало! — усмехнулось привидение, снимая мотоциклетный шлем и растворяясь в голубоватой дымке облака, окружившей последующее за шлемом серебристое туловище безголового скафадра. — Маггутов было больше чем истэритов, а влады едва ли хотели той судьбы, когда несметные полчища неведомых диких созданий в вонючих страшных шкурах напали той ночью на их племя и перебили его, несмотря на отвагу и смелость владов. Хорошо, что ты был с отцом…Говорят, причина нападения диких людей была в том, что владам, самими богами был передан секрет бессмертия людей…
— Секрет бессмертия? Что за чушь собачью ты несёшь? — доктор недоверчиво посмотрел на белёсое облако принявшего очертания человека, расположившего ся рядышком, у космолёта, перевел взгляд на Далва, который уже восседал на Смелом и заливисто хохотал, когда конь слегка подбрасывал его, словно понимая, что на нём сидит ещё совсем ребёнок. Усмехнувшись, доктор продолжил:
— Откуда тебе известно про бессмертие? Ты был ребёнком, когда слышал эту сказку. Или ты что-то знаешь о ней большее? Я не принуждаю тебя к ответу, потому-что он будет жесток. Племя маггутов не собирало вождей…после той кровавой ночи. Я помню до сих пор эти залитые кровью луга, где стояло наше племя. От травы долго шел приторный запах крови. С тех пор я не могу переносить её вид…
— Я тогда был непоседой, ты должен был помнить об этом Влад! Вспомни, что в тот вечер мы затеяли игру в прятки, и я спрятался в самой большой хижине…
— Так вот значит, где ты прятался, куча куриного помёта! А я то, облазил все прибрежные овраги в поисках одного тебя. Маггут недаром хихикал, когда в очередной раз я застрял в грязной болотной жиже у реки…
— Это спасло тебя от всесильного гнева. Я прятался в большой хижине…
— Ты же понимал, что большая хижина была под строгим запретом вождей…
— Тогда бы я не узнал, что узнал! — белесое облако всколыхнулось и словно взлетело вверх. — Я часто думаю, это стало началом моего печального конца…
— Не сгущай краски, брат! Ты всегда был импульсивным, Истэр. Как и всё твоё доброе племя… Продолжай…
— Вот-вот! Ты всегда знал правильный ответ, Влад, в отличие от меня. Ну, хорошо, разговор сейчас не обо мне. В тот вечер в большой хижине был чужак. Это он принёс диск золотого солнца. Посланец солнца и неба, он говорил о странной важной миссии, с которой якобы был послан сюда. Мы — дети наших племён, должны были принять обряд очищения солнцем, потому-что каждый из нас, и в тоже время кто-то один, должен был стать праотцом нового поколения на земле. Мы должны были принять вечность, как она есть, создав свой род как корни одного дерева, а затем эти разросшиеся корни соединить в один большой корень, создав большое и крепкое дерево жизни, в ветвях и листьях которого, то есть в наших детях, должна была течь бессмертная кровь наших племён…
— Ты несёшь какую-то чушь, Истэр! Довольно неприятную… — отвернулся в сторону доктор. — Я врач, но мне неприятно тебя слушать…При чём здесь кровь?
— Давно ли ты стал врачом, в каком веке? Ты ведь не любишь запаха крови? А Маг просто обожает её. Вернее Марину, без царственной крови которой не видать ему бессмертия…
— Что ты знаешь о Марине, говори! — доктор схватил скафандр и что силы затряс его.
— О-о-о! — раздался дребезжащий голос изнутри скафандра. — Ты вытрясешь из меня последние мозги и всю душу Влад, и тогда не узнаешь ничего…
— Прости… — очнувшись, разжал руки доктор. — Нервы шалят…
— Вот — вот! — хихикнуло привидение. — У тебя нервы шалят, а рассчитываюсь вечно я!
И чем? Своей жизнью! Но мне не привыкать… Приму смерть и от тебя, в любом виде!
— Твой черный юмор делает честь твоему остроумию, но не старайся, я больше не дотронусь до тебя и пальцем…Итак, что ты знаешь о Марине?
— Лишь то, что она твоя жена!
— Это известно мне и без тебя! — мрачно заметил доктор. — Что ещё?
— Что она дана тебе самим небом и горой Ос…
— Не испытывай моё терпение, здесь я знаю больше чем ты…
— Не перебивай меня, Влад, я не могу сосредоточиться, когда на меня давят…
— Настоящий мужчина никогда не должен терять самообладания и мозгов! — усмехнулся доктор.
— А я…я не мужчина…я…я…привидение…самое обычное!
— Как славно мы поболтали! — пробормотал доктор, услышав глухие всхлипывающие звуки, что неслись из скафандра. — Истэр, если можешь, прости меня, я не хотел тебя обидеть. Ну, если хочешь, влепи мне хорошую пощечину…
— Что? Пощечину? По — бабски? — взвился безголовый скафандр над пультом звездолёта. — Нет! Только дуэль, только дуэль смоет этот позор… К барьеру! Где мои пистолеты? Чёрт, где наши пистолеты? Я их забыл! Забыл в том грязном трактире, где мы остановились с тобой на постой. Какой это был век? Кажется семнадцатый! Я их положил на стол, с собой рядом, там их и оставил…
— Ты их обменял на пару прелестных шляпок для мадам Тюссо. — мрачно заметил доктор. — В тот вечер ты был явно в ударе. А впрочем, оставим этот беспочвенный разговор. Ты многое забыл, и даже стал путать время. И не семнадцатый век то был, а восемнадцатый, и в грязном трактире нас с тобой настиг посыльный с пакетом, от которого зависела жизнь многих людей. И если помнишь, мы приняли бой с людьми в масках, которые вновь убили тебя…Ты погиб, зато ты храбро дрался, и погиб как настоящий герой. Жаль, мадам Тюссо так и не дождалась от тебя заветных шляп…Зато ты спас мне жизнь. Спасибо тебе, друг. Я рассказал мадам о тебе, и она даже всплакнула, пообещав увековечить тебя навечно в своих творениях…
