– Джо ее вернет, – заверила их Касси, сидевшая с другой стороны. – Положитесь на него.
– Полагаемся, – сказала Софи. Но ждать было так тяжело.
4
Манидо-аки
Все оборачиваются к Тоби, который съезжает по откосу, хватаясь за тонкие деревца, чтобы удержать равновесие, а другой рукой прижимает к груди венок из синих цветов, листьев и ветвей. Венок, кажется, сияет собственным светом.
«Ты меня не бросил», – думаю я.
После всего случившегося эта мысль кажется страшно важной. Как якорь, за который я могу удержаться, когда передо мной лежит мертвая сестра, а над ней стоят эти двое псовых и говорят жестокие холодные слова. Слушая их, я почти задыхаюсь. И тогда я ненавижу их, себя, мертвых Рэйлин и Рози: одну – за то, что убила мою сестру, другую – за то, что умерла.
Я смотрю на венок в руках Тоби. Первая мысль – что это цветы для Рэйлин, и я удивляюсь, откуда он знал заранее о ее смерти, но потом я осознаю, что это такое, для кого предназначено и куда он умчался в такой спешке. Он бросился на тот волшебный луг, о котором мне говорил. Нарвал цветов и сплел их в венок для меня. Чтобы разрушить чары, что влекли меня к Сломанной Девочке.
Но все это уже в прошлом.
– Этого человечка я знаю, – произносит Нанабозхо. – Он вечно шныряет в Большом лесу, подсматривает за всеми.
Джек кивает:
– Какой-то Эдар.
Я начинаю понимать, что Тоби не слишком ошибался в своем суждении о Народе. Так мои соседи обсуждают бродячего кота – без приязни. Я с радостью вижу, что Джо не разделяет их чувств – не могу точно сказать каких. Пожалуй, легкой враждебности. Или досадливой скуки. Между прочим, я заметила, что питбуль на Тоби не зарычал.
– Что ты здесь делаешь? – обращается к Тоби Джек. – Для кого шпионишь, а?
– Он не шпион, – говорю я, поднимаясь с коленей. – Он мой друг.
И тогда Тоби встает рядом со мной. Выпрямляется и рассматривает их так же презрительно, как они его, чем удивляет меня, потому что я помню, как старательно он избегал столкновения с Народом.
– Я больше не Эдар! – говорит он им.
Джо тоже поднимается на ноги, и все трое псовых долго изучают Тоби.
– Молодец, – наконец произносит Джо.
Не знаю, что думают остальные двое, но, сдается мне, «молодец» в их мыслях не мелькает. Я уже достаточно на них насмотрелась и, думается, начинаю их понимать. Такие, как они, не любят перемен, кроме тех, которые вызывают они сами. И особенно не одобряют изменений, которые угрожают сместить их с верхней ступени пищевой цепочки. Поэтому я жду от них новой ехидной реплики.
Но неожиданно Нанабозхо произносит:
– Запах. Что-то знакомое, но вспомнить не могу.
Я в нем разочаровалась. По разговору в Большом лесу он мне понравился. А теперь я смотрю на него как на чужака, – такого же, как этот Джек Вертопрах в черной шляпе.
Джек кивает:
– Что-то старое. Глубокое.
– И тревожное, – добавляет Нанабозхо. – Только не понимаю почему.
Я скашиваю взгляд на Джо. У него тоже раздуваются ноздри, а его глаза – ничего не упускающие глаза – шарят по сторонам. Перехватив мой взгляд, он пожимает плечами.
– В воздухе что-то есть, – соглашается он, обращаясь к своим родичам. – Но, по-моему, ничего тревожного. Мне оно скорее напоминает мой абинас-оди – дом сердца, хотя он далеко отсюда.
– И тебя это не тревожит? – спрашивает Джек.
– Нет, только внушает любопытство.
Джек качает головой:
– Рядом кто-то, слишком хорошо знающий нас.
– Мне скрывать нечего, – отзывается Джо, – так что меня это не пугает.
– Это старше, – говорит Нанабозхо. – Старше секретов и страхов. Это напоминает мне мою гостью, заглянувшую на вершину Коди.
Трое псовых обмениваются взглядами, и я собираюсь спросить, о чем они говорят. Но Тоби дергает меня за рукав и, когда я оборачиваюсь к нему, подает венок.
– Надень его на Сломанную Девочку, – шепчет он. – Он снимет заклятие, я знаю, снимет. И думаю, вылечит ее. Тебя. Вас обеих.
Венок оказывается в моих руках, и тогда я понимаю, что почуяли псовые. Кажется, воздух вокруг нас застыл. Словно лес, скалы – все затаило дыхание. И тут я замечаю вплетенную в цветы веточку из Большого леса. Это не просто венок целительной вербены, о которой толковал мне Тоби, – тут иная, более древняя магия, – и я, так же как он, верю: она должна подействовать. Не помогла раньше, потому что тогда я была всего лишь сонным духом, но плоть и кровь Сломанной Девочки она исцелит.
И я снова буду здоровой, цельной.
Я могу выздороветь.
Мой взгляд соскальзывает с венка к телу сестры, лежащему у моих ног.
«Но тогда, – невольно думается мне, – если волшебство этой ветки властно возвратить жизнь погибшим нервам и растерзанной плоти, не может ли оно возродить умершего только что человека? Как-никак, это страна снов! Тоби уверял, что ветви с вершины дерева Большого леса творят чудеса. Вернуть жизнь сестре – разве можно найти лучшее применение чуду?»
Сейчас. Здесь. Пока можно. Исправить то, чего не сделала раньше.
И я твердо знаю, что надо делать.
– Ты уверена в своем выборе?
Я моргаю, заслышав новый голос, исходящий будто из некой тайны, из воцарившейся вокруг тишины, когда все живое затаило дыхание. Я медленно кладу кольцо синих цветов и темных листьев, поднимаю взгляд от тела сестры.
Миг назад в расселине было тесно. Сломанная Девочка и Тоби. Трупы Рози Миллер и моей сестры. Трое псовых и собака, которую привел Джо. А теперь мое спящее «я» стоит на коленях рядом с мертвой сестрой. Остальные исчезли.
Но я не одна.
Женщина, заговорившая со мной, находится там, где секундой раньше стоял Джо. Она напоминает мне Нокомис, Белую Бизониху, однажды показавшуюся мне в Большом лесу. Я уверена, что это она, хотя никогда не видела ее с человеческим лицом. Очень уж велико сходство, а никого другого, подобного ей, я в жизни не встречала. У незнакомки лицо круглое, как полная луна, а вокруг плывет кудрявое облако густых темных волос. На бронзовом лице древние как сам мир глаза: далекий и таинственный взгляд, полный тепла, исходящего из бездонной глубины.
Между тем мы уже не в расселине. Кругом стоят башни-деревья Большого леса или очень похожие на них. Только кажутся еще старше, еще необъятнее – если такое возможно. Окутанные тайной стволы мерцают внутренним светом.
Я возвращаюсь взглядом к женщине. В ее глазах – тот же свет. Она улыбается, и холодок страха, ползший у меня по спине, мгновенно исчезает. Но теперь я уже не так уверена, что вижу Нокомис. Я уже ни в чем не уверена.
– Кто… кто ты? – вырывается у меня.
Ее спокойная улыбка становится чуть шире.
