Они шли по широкому мосту над огромным залом, превращённым в настоящий цветущий сад с травой и деревьями, когда его посетила ещё одна мысль.
— Послушай‑ка, Марвин, — сказал он, — У вас тут, похоже, самые разные специалисты имеются.
— Ну конечно же, Андрей, — ответил тот, — Это корабль Гильдии, в конце концов. Здесь есть представители всех гномьих профессий. И все как один — настоящие мастера.
— Да, я заметил, — криво усмехнулся он, — И даже оружейники?
Марвин нахмурился.
— А что именно тебя интересует? Мастера починят любую твою электроштуку, но оружие мы не продаём — это закон Гильдии.
— Мне нужно изготовить боеприпасы по собственному чертежу, — ответил он.
— А, — улыбнулся Марвин, — Этого сколько угодно. По клиентским чертежам мы тебе даже машину Судного Дня построить можем. Если денег хватит, конечно.
Агент буквально засиял от энтузиазма. По всему было видно, что такого удачного дня у него давно не было.
— В общем так, — выпалил он, — Сейчас идём к Садре, оформляем кредит, а потом я отведу тебя к дяде Рамону, он тебе всё, что угодно смастерит.
* * *
У банкирши они пробыли почти два часа. Выходя из дверей её роскошного офиса Андрей чувствовал, что продал самого себя в рабство. Но радость, тем не менее, переполняла его невероятная. В кои‑то веки всё складывалось так, как и было задумано.
Дядя Рамон ждал их на границе между воздушными и водными этажами. Как объяснил Марвин, все мастерские располагались под водой, там, где гномы могли работать без скафандров и ничто не сковывало их ловких движений. Но с клиентами из 'воздухоплавающих' работать им приходилось часто, потому для них были созданы специальные воздушные камеры — помещения, где они могли напрямую общаться с мастерами и наблюдать за ходом работ.
Вместе с Марвином они спустились в одну из таких камер. С виду помещение было самым обычным, с чертёжными и обычными столами, стульями, диваном. Была даже небольшая кухонная плита. Необычными были лишь большие окна в стенах и полу, через стекло которых открывался вид на погружённую под воду мастерскую. Сейчас она пустовала, лишь один гном над чем‑то колдовал возле огромного станка.
Марвин постучал в окно и жестами позвал того к ним. Через некоторое время гном, облачённый в громоздкий потёртый скафандр, появился. Старик с длинным хоботом и роскошными усами держал в зубах пучок какой‑то травы.
— Дядя Рамон, — сказал агент, — Это Андрей Фёдоров, мой доверенный и очень дорогой клиент. Андрей, это дядя Рамон, мастер на все руки.
— Что там у тебя? — буркнул старик в пышные, колыхавшиеся в воде усы.
Андрей достал свёрнутый трубочкой чертёж и протянул его мастеру. Тот развернул бумагу и долго изучал, шевеля губами и кривясь.
— Ступай, племяш, — сказал он Марвину, — Мы тут сами вдвоём всё обсудим.
— Эмм… хорошо, — проговорил агент с ноткой удивления, — Только ты его не обижай. Андрей, не бойся его — он крикливый, но безобидный.
Старик пробурчал в ответ что‑то неразборчивое и расстелил чертёж на столе. Марвин скрылся, закрыв за собой дверь.
— Давно ты здесь? — спросил старик.
— На корабле?
— В этом мире, — ответил дядя Рамон, — В это чёртовом болоте. Давно ты здесь.
— Чуть больше месяца, — ответил Андрей.
Старик кивнул и задумчиво пожевал траву.
— А мы здесь уже триста лет, — сказал он, — Застряли намертво.
Андрей ничего не ответил, не зная, как реагировать на подобную откровенность.
— В нашем родном мире — как и в твоём — такая штука сработала бы, и неплохо сработала, — проговорил он, стуча пальцем по схеме, — Но здесь… всё работает не так, как мы с тобой привыкли. Огонь не нагревает, пар не расширяется, а электричество — о нём даже говорить не хочется.
— Но вы, похоже, неплохо приспособились, — ответил Андрей, — Ваш корабль кажется безупречным.
— Безупречным, — невесело усмехнулся старик, — Да это никуда не годная куча металлолома. Предки умерли бы от стыда, будь они живы.
— А в чём конкретно проблема? — удивился Андрей.
Он и сам без конца удивлялся этому миру, но никогда не думал, что всё настолько плохо.
— Вы когда‑нибудь пробовали здесь разжечь очаг? — спросил старик, — Для того, чтобы сытое сонное пламя согласилось съесть дрова, нужно вознести молитву духам огня. Простейший паровой двигатель не будет работать, если не поставить человека, который будет биться лбом о котёл и бормотать молитвы каждый раз, как пару нужно будет расшириться или остыть. Даже железо здесь режут по особому.
— Но как же законы термодинамики?
— Они здесь работают, конечно, но с небольшими исключениями. Та самая погрешность, когда огонь не горит, вода не течёт и то, что должно падать — не падает, кладёт крест на любое осмысленное изобретение нашего мира.
— И как же вы существуете здесь?
— Мы приспосабливаемся, — ответил старик, — Изучаем свойства рун и камней силы. Магия, которой пользуется здесь любой кузнец и плотник, нам чужда. Мы не способны к ней, потому и не можем развернуться на полную катушку.
— Почему же вы тогда не вернётесь назад? — спросил Андрей.
— А некуда возвращаться, — с горькой усмешкой ответил мастер, — Мы бы могли, конечно, поискать другое измерение — более пригодное нам. Но машины, которые помогли нам покинуть родной мир, отказываются работать здесь. Мы пленники.
Некоторое время старик Рамон вносил в чертёж какие‑то изменения.
— В твоём случае. Вот, смотри — взрывчатый заряд в стальной оболочке не взорвётся. Вообще. Пороховой огонь любит железо и никогда не причинит ему вреда. Пушки в этом мире не взрываются никогда — если заклинить ствол порох просто не загорится. Нам с тобой такое сложно понять, а для местных — как дважды два.
— А как же пороховые бомбы? — спросил он.
— У них каменная оболочка, каменная, а не железная. В твоём случае, как я понимаю, такой материал без надобности.
— Но я видел как взрывающиеся драконьи чернила превращают железо в плазму, — заметил Андрей.
— Никто не использует амбрийское масло как оружие — слишком капризная субстанция, слишком эмоциональная. Прекрасно чувствует себя в лампах и печах, но на поле боя впадает в безумие — если можно так выразиться. Просачивается сквозь запаянные колбы, загорается без огня и, самое главное, слишком любит живую плоть. Первым делом оно сожрёт того, кто держит в руках такую бомбу.
— Я использовал неразбавленные чернила в бою.
— И как же, позволь поинтересоваться? — усмехнулся гном.
