class="p1">— От мамы.
— Лучше бы тебе от мамы что-нибудь другое досталось, — фыркнул Псих.
— Ой, знаешь, мне от мамы много чего досталось, — я тряхнула головой. — Волосы, к примеру.
— Красивые волосы, — кивнул Сергей, а потом вдруг посерьёзнел. — Кстати, пока не забыл. Я, собственно, что хотел предложить: ты, я и утро субботы. Как тебе такой план?
— А почему утро? — удивилась я. — Обычно на свидания вечером зовут.
— Так я же не обычный человек.
— Ну да, психованный, — буркнула я.
— Так что думаешь? — настаивал Серёжа.
— Почему бы и нет, — пожала плечами я, решив, что после сегодняшней маминой выходки могу валить, куда и когда захочу, и пошли лесом её заготовки трав. — А куда пойдём?
— Не скажу.
— В смысле?
— Сюрприз, — подмигнул мне Серёжа.
— Эй, а ну-ка колись!
— Чем, иголками?
— Серёжа! — возмутилась я.
— Что?
— Куда ты меня зовёшь?
— Вот в девять утра заеду за тобой — и узнаешь.
В его улыбке мне почудились нотки какого-то паскудного триумфа, и я решила отыграться:
— В девять — это значит в десять, мой пунктуальный Психоша?
Серёжа сощурился.
— В девять — это значит в девять, моя язвительная Лохиня.
Я фыркнула со смеху и стукнулась затылком об яблоню.
— Психоша, не воруй чужую гениальность. Ладно, ты хоть скажи, мне как одеваться-то? Как обычно? Или при параде?
— Саша, если ты собираешься привести за собой на первое свидание парад, то, пожалуйста, пусть это будет парад любителей чипсов, а не парад странных личностей типа Яйцевой.
— Серёжа, ты сейчас договоришься, и я вообще никуда не пойду, — не без угрозы в голосе произнесла я.
— Значит, у меня будет первое одиночное свидание с самим собой.
— Вообще-то это называется «онанизм».
Серёжа закашлялся.
— Клевер, господь с тобой, прекрати делать пошлые намёки.
— Это не намёки, а научная терминология, — с видом учёного ответила я. Если бы у меня были очки на носу, я бы их поправила. — Когда я соберусь давать тебе намёки, я повешу сзади плакат «Осторожно! Намёк!», чтобы ты точно его не пропустил.
— Ловлю на слове, — Серёжа тоже щёлкнул пальцами, копируя мой недавний жест.
Не знаю, сколько мы ещё болтали — с Серёжей я просто теряла ощущение времени. И, удивительное дело, на всю ту дурь, что лезла из меня, он реагировал нормально. Словно так и надо, что Клевер Александра Петровна слегка, самую малость шибанутая. Мои нелепые шутки, он поддерживал и развивал, поднимая градус абсурдности до предела. И в разговоре с ним мне было так же комфортно, как в удобной домашней пижаме, которую ты не променяешь ни на какое самое красивое платье.
Похоже, я всё-таки попала в западню.
Наверное, мы могли бы разговаривать так часами, но тут я заметила, что Серёжа как-то странно косится на моё плечо. Правда я не успела спросить, что случилось, потому что Псих меня опередил:
— Саш, а кто этот странный парень, который пытается жестами объяснить, что у тебя проблемы с головой, а мне нужно куда-то бежать? Парень, ты почётче покажи направление, а то тут темно, и я никак не разберу!
Глава 26.3 Психованная Ведьма
— С нашей Сашей — только в дурку! — тут раздалось у меня из-за спины.
— Ой, милый мой, — ехидно протянул Серёжа. — Мог бы быть и пооригинальней. Потому что я и так в Психушке! Утопал туда на прошлый новый год!
«От семи до пятнадцати,» — мысленно напомнила я себе мантру Психа, прежде чем схватить с земли прелое яблоко и, обернувшись, запустить им в брата. В отличие от Психа, я попала прямо в цель. Встретившись с шевелюрой братца, яблочко не выдержало и обмазало его гнилью.
— Дрия, чёрт возьми, я только из душа! — прорезал ночь крик Дара.
— Серёжа, завтра увидимся, — сказала я Психу, а он лишь рассмеялся в трубку, прежде чем отключиться.
Единым движением я запихнула телефон в задний карман, взяла яблоко, поднялась на ноги и таки запустила в Дара ещё раз. К сожалению, в этот раз промазав — яблоко со смачным хрустом врезалось в столбик качелей.
— Придурок! — крикнула я и нагнулась за очередным плодом. — Какой же ты всё-таки мудак! «С нашей Сашей только в дурку»! — передразнила я писклявым голосом, запульнув очередное яблоко. Но опять промазала, так как братец успел увернуться.
— Или в травмпункт! — крикнул Дар и побежал к дому.
А я за ним. Как говорится, можно избить человека сдуру, но нельзя выбить дурь из человека. Мы носились по всему участку, чуть не поломав бабушкины парники и помидоры в них. Я швыряла в брата всё, что под руку попадалось, а он орал, что рукоприкладство — это плохо.
Вот только я в ответ кричала, что это не рукоприкладство, потому что рук к нему я не прикладывала и, сорвав с грядки, кажется, помидор, в темноте не особо разглядишь, запустила в братца. Удивительное дело, на этот раз таки попала — строго промеж лопаток. Дар ойкнул и крикнул:
— В спину бьют только трусы!
— Из-за спины позорят только ублюдки! — вторила я.
Так и продолжалось, пока Дар не заскочил на освещённую веранду, где стояла ничего не понимающая бабуля и сверлила нас точно таким же взглядом, как в детстве, когда братец проткнул мне ногу вилкой. Таким недобрым, но полным терпения. И Дар воспользовался единственно доступным и далеко не магическим средством защиты от меня — он просто спрятался за бабушку, согнувшись так, что полностью скрылся. В баб Васю у меня рука не поднимется что-то швырнуть — это правда.
— Дриечка, Дарчик, что вы как дети малые? — возмутилась бабушка, попытавшись скинуть с себя культяпки братца, которыми он ухватился за её предплечья.
— Что значит «как»? — задыхаясь, спросила я и обессиленно уселась на ступеньки. — Мы и есть дети малые.
— Ба, — раздалось из-за бабушкиной спины, — Сашка совсем поехала кукушкой. А ещё она твои помидоры срывала и кидалась ими.
— Дрия! — воскликнула бабушка, и аж покраснела от негодования: как это так — на святое позарились! И ладно бы съели, но нет же — кидались.
— А
