Ингри опустился на расстеленную на земле попону: оставаться на ногах ему уже было не под силу.
— Не пролил ли он слишком много крови? — встревоженно спросила Халлану Йяда.
Та уклончиво ответила:
— С ним все будет в порядке, если нам удастся согреть его и накормить.
Тут же рядом появилась Херги со своей кожаной сумкой, и Ингри пришлось вытерпеть обмывание и перевязку своей покрытой заскорузлой кровавой коркой правой руки, хотя рана на ней закрылась — опять, — а синяки пожелтели и побледнели. Остальные суетились вокруг с совсем излишней, на взгляд Ингри, озабоченностью: несли ему еду и одеяла, подкидывали дрова в огонь. Ингри устал, голова у него кружилась, а озноб был таким сильным, что он едва не расплескал странного вкуса травяной чай, приготовленный Херги, прежде чем донес кружку до онемевших губ. Однако Йяда неумолимо снова и снова подносила ему питье и заставляла есть, хоть в лагере оказалось и не так много еды. Вот что показалось Ингри удачной мыслью — так это ее решение залезть к нему под одеяла, чтобы согревать собственным телом. Девушка сжала ледяные руки Ингри в своих горячих, и постепенно дрожь унялась; теперь Ингри чувствовал только глубокую, глубокую усталость.
— Как вы оказались здесь? — спросил Ингри просвещенного Льюко, который уселся рядом, жуя вяленое яблоко, нашедшееся у кого-то в седельной сумке. — Мне не удалось оставить сообщение, хоть я и хотел это сделать, — после того как мы покинули королевский дворец, Хорсривер наложил на нас с Фарой заклятие.
— Тем вечером я сопровождал Халлану на встречу с Йядой. Мы обсуждали с ней все случившееся, как вдруг Йяда заволновалась и стала говорить, что с вами случилось что-то ужасное.
— Я больше не чувствовала тебя, — вмешалась Йяда, — и испугалась, что тебя убили. — Она хотела бы придвинуться еще ближе к Ингри, но их уже и так ничто не разделяло; поэтому она только крепче сжала его руки.
— Нашу связь разрушил Хорсривер.
— Ах… — выдохнула Йяда.
Льюко с любопытством поднял брови, но ограничился тем, что продолжил рассказ:
— Леди Йяда настаивала на том, чтобы мы отправились выяснить, что случилось. Халлана согласилась. Я… предпочел не спорить. Ваш рыцарь Геска тоже предпочел не спорить — по крайней мере с Халланой, хотя и последовал за нами, выполняя свой долг стражника. Мы вчетвером явились во дворец Хорсривера, где нам сообщили, что вы отправились к умирающему королю. В королевском дворце Биаст, прощавшийся с почившим отцом, сказал, что вы направились обратно, в резиденцию Хорсриверов. Мы были уверены, что не могли разминуться с вами в темноте. Халлана… воспользовалась своими умениями, как она это иногда делает, и повела нас в графскую конюшню.
— Представляю, какая там была сцена, — пробормотал Ингри.
— Это еще мягко сказано! До того момента Биаст сомневался, что произошло нечто странное, — помимо обычного недомогания его сестры, — но никто не мог бы превзойти его в организации погони, как только он убедился в похищении принцессы. Халлана поспешила за Освином и Бернаном с Херги с их тележкой и обнаружила, что с Освином беседует князь Джокол — он все пытался раздобыть жреца, который отправился бы на его остров, — так что она привела их всех. Я не был уверен, что следует брать с собой всю эту разношерстную компанию, но… но считать до пяти я умею. По крайней мере, — вздохнул Льюко, — Джокол не захватил с собой своего белого медведя.
— А он хотел? — растерянно спросил Ингри.
— Да, — ответила Йяда, — но я его отговорила. Он очень славный парень.
Ингри предпочел не комментировать это заявление.
— Вот тут я и решил, — продолжал Льюко, — что боги на нашей стороне… Я бы сказал: «Да помогут Им боги» — вы только представьте себе, что за путешествие ожидало бы нас — и Их — с участием белого медведя, — только разве можно так сказать, когда дело касается Их самих? — Льюко передернуло. — Фафе пришлось бы ехать в тележке, хотя этот зверь достаточно велик, чтобы можно было ехать на нем самом. — Льюко задумчиво поморгал. — Интересно, не было ли это путешествие островитян за жрецом просто уловкой прекрасной Брейги, чтобы избавиться от медведя, прежде чем у него появится привычка спать в ногах супружеской постели?
Глаза Йяды загорелись, и она хихикнула.
— Могло быть и хуже — супругам не осталось бы места на ложе. Судя по всему, прекрасная Брейга — решительная девица. Только, ради пятерых богов, не говорите об этом в присутствии Джокола.
— Мне такое и в голову бы не пришло. — Льюко потер лицо, чтобы скрыть ухмылку, и продолжал: — Биаст взвалил все дела в Истхоме на плечи Хетвара — достаточно крепкие, на мой взгляд, чтобы это выдержать, — и мы уже мчались по дороге вдоль реки на север всего через четыре часа после того, как вы покинули столицу. Мы воспользовались возможностью получать свежих лошадей на курьерских станциях храма и станциях королевской почты и по очереди спали в тележке, пока не добрались до Баджербриджа.
— Вы ехали по главной дороге до самого шахтерского городка? — спросил Ингри, мысленно представив себе карту. — Это должно было сэкономить вам время. Мы свернули на запад по заброшенному проселку — ради секретности, как я думаю.
— Да. Никакого сомнения в том, куда вы направляетесь, у нас не было. Такое обилие сновидений! Я не понимал почему, пока… ну, теперь я знаю, почему их было так много. После Баджербриджа мы сменили тележку на верховых лошадей и опередили эскорт принца; гвардейцы, наверное, нас еще догонят, если не заблудились в лесах Йяды.
Йяда задумчиво кивнула, оценивая такую возможность.
— С ними лесничий моего отчима. Рано или поздно они дорогу найдут — только, может быть, через другой перевал. — Она взглянула в сторону долины. — Да и дым им покажет, куда ехать.
Халлана, которая отошла в другой конец лагеря, поманила Йяду к себе, и та поднялась, чтобы узнать, чего хочет волшебница. Ингри потянулся; теперь он согрелся и чувствовал себя вполне прилично, несмотря на головную боль. Выбравшись из-под одеял, он прошел к краю возвышенности и оглядел чашеобразную долину Кровавого Поля — Священного древа — Израненного леса. «Мое королевство — все-что-когда-то-было…»
Ингри расстелил на земле одеяло и уселся на него, обхватив руками колени и не сводя глаз с серой пелены дыма и тумана. Горячее золотое сияние, рассекавшее тьму, превратилось в тлеющее багровое кольцо; его темная сердцевина все росла. Кровавый свет отражался от низко нависших угольно-черных туч; издалека, из-за гряды холмов донеслось ворчание грома, и Ингри ощутил влажный запах приближающегося дождя, мешавшийся с вонью дыма. Ингри подумал о том, не таким ли было утро после резни и не смотрел ли сам Аудар на долину с того же места, где сейчас находился он, размышляя о последствиях столкновения королей.
