— Железный Пейт продает только то, что делает сам, но металл может мне пригодиться. Если они не слишком ржавые, я одену вас за шестьсот.
Дунк охотно попросил бы Пейта поверить ему доспехи в долг, но он чувствовал, что подобная просьба благоприятного отклика не вызовет. Из своих странствий со стариком он знал, что торговцы крайне недоверчиво относятся к межевым рыцарям, некоторые из которых были немногим лучше разбойников.
— Я дам вам два стага вперед, — сказал Дунк, — а доспехи и остальные деньги принесу завтра.
Пейт пристально посмотрел на него.
— За два стага я придержу для вас доспехи один день — а после продам их другому.
Дунк выудил монеты из кошелька и положил в мозолистую ладонь оружейника.
— Вы получите все. Я намерен стать победителем турнира.
— Да ну? — Пейт попробовал на зуб одну из монет. — А все остальные, выходит, съехались лишь для того, чтобы покричать тебе «ура»?
Луна поднялась уже довольно высоко, когда Дунк направил свои стопы обратно к вязу. Эшфордский луг позади был ярко освещен факелами. Там звучали песни и смех, но Дунку было не до веселья. Он мог придумать только один способ добыть деньги. И если он потерпит поражение...
— Одна победа — вот все, что мне нужно, — сказал он вслух. — Не так уж это и много.
Старик, правда, даже и на это никогда не надеялся. Сьер Арлан ни разу не ломал копья с тех пор, как принц Драгонстонский спешил его на турнире в Приюте Бурь много лет назад. «Не каждый может похвалиться тем, что сломал семь копий в схватке с первейшим рыцарем Семи Королевств, — говорил старик. — На лучшее я уже не способен — значит, незачем и пытаться».
Дунк подозревал, что причиной тут скорее возраст, нежели принц Драгонстонский, но не смел высказать это вслух. Старик берег свою гордость до последнего дня. «Но он всегда говорил, что я скор и силен, — твердил себе Дунк, — и то, что было верным для него, не закон для меня».
Он шел по тропке через высокую траву, перебирая в уме свои возможности, как вдруг увидел сквозь кусты огонек костра. Это еще что такое? Дунк, не раздумывая, выхватил меч и бросился вперед.
С ревом и бранью он выбежал на поляну — и остановился как вкопанный.
— Ты! Что ты тут делаешь?
— Рыбу жарю, — ответил нахальный мальчишка, сидящий у костра. — Хочешь?
— Но как ты сюда попал? Украл лошадь?
— Приехал в повозке человека, который привез барашков к столу лорда Эшфорда.
— Так пойди поищи себе обратную повозку. Ты мне здесь не нужен.
— Никуда я не пойду. Надоела мне эта гостиница.
— Довольно с меня твоей наглости. Сейчас перекину тебя через седло и отвезу домой.
— Тебе пришлось бы ехать до самой Королевской Гавани. Пропустишь турнир.
Королевская Гавань... На миг Дунку показалось, что мальчишка смеется над ним, но не мог же тот знать, что и Дунк оттуда родом. Еще один бедолага из Блошиной Ямы — и кто упрекнет его за то, что он захотел выбраться оттуда?
Дунк почувствовал себя глупо, стоя с мечом в руке над восьмилетним сиротой. Он убрал клинок и свирепо глянул на мальчишку, давая понять, что никаких глупостей не потерпит. Надо бы задать паршивцу хорошую трепку — но малец имел такой жалкий вид, что у Дунка рука не поднималась побить его. Огонь весело трещал, обложенный камнями, лошади были вычищены, одежда сохла над костром на ветке вяза.
— Что это тут за тряпки?
— Я их постирал. И вычистил коней, и развел костер, и поймал эту рыбу. Я бы и шатер поставил, да не нашел его.
— Вот мой шатер. — Дунк указал вверх, где простиралась крона вяза.
— Это просто дерево, — хмыкнул мальчуган.
— Истинный рыцарь в ином шатре не нуждается. Уж лучше спать под звездами, чем в пропахшей дымом палатке.
— А если дождь пойдет?
— Дерево защитит меня.
— Они протекают, деревья-то.
— Верно, — засмеялся Дунк. — По правде сказать, мне не на что приобрести шатер. Ты бы перевернул свою рыбу, иначе она подгорит с одной стороны и останется сырой с другой. Повара из тебя никогда не выйдет.
— Выйдет, если я захочу, — возразил мальчишка, но рыбу перевернул.
— Что это у тебя с головой? — спросил Дунк.
— Лекари обрили меня. — И мальчик, вдруг засмущавшись, натянул на голову капюшон своего темно-бурого плаща.
Дунк слышал, что так иногда делают от вшей или некоторых болезней.
— Стало быть, ты болел?
— Нет. Как тебя зовут?
— Дунк.
Мальчишка залился хохотом, точно в жизни не слыхал ничего смешнее.
— Дунк! Сьер Дунк? Это имя не для рыцаря. Может, это уменьшительное от «Дункан»?
— Может, и так.
Старик все время звал его Дунком, а свою прошлую жизнь Он помнил не слишком хорошо.
— Пожалуй. Сьер Дункан из... — У Дунка не было родового имени, не было дома. Сьер Арлан подобрал его в закоулках Блошиной Ямы, и он не знал ни отца, ни матери. Как же назваться? «Сьер Дункан из Блошиной Ямы» звучит не слишком по-рыцарски. Можно сказать, что он из Пеннитри, но что, если его спросят, где это? Сам Дунк никогда не бывал в Пеннитри, а старик о доме почти не рассказывал. Дунк нахмурился и выпалил: — Сьер Дункан Высокий. — Никто не станет оспаривать, что он высок, и это достойное имя.
Но маленький нахал, видимо, был иного мнения.
— Никогда не слышал о сьере Дункане Высоком.
— Ты что, знаешь всех рыцарей в Семи Королевствах?
— Хороших знаю.
— Я не хуже других. После турнира все в этом убедятся. Ну а тебя как звать, воришка?
Мальчик помедлил и сказал:
— Эг[2].
Дунк не стал смеяться. Голова у мальчишки и правда как яйцо. Дети бывают жестоки, да и взрослые тоже.
— Эг, мне следовало бы всыпать тебе как следует и отправить назад, но у меня и оруженосца нет, не только шатра. Если поклянешься делать то, что я велю, я разрешу тебе послужить мне на турнире — а там видно будет. Если я решу, что ты чего-то стоишь, то буду кормить тебя и одевать. Одежда, правда, будет домотканая, а есть мы будем соленую рыбу и говядину да изредка оленину, когда лесника поблизости не окажется, но голода можешь не опасаться. И я обещаю не бить тебя без причины.
— Да, ваша милость, — улыбнулся Эг.
— Сьер, — поправил Дунк. — Я всего лишь межевой рыцарь. — Хотелось бы ему знать, смотрит на него сейчас старик или нет. Я обучу его боевому искусству, как ты учил меня, сьер. Парень он вроде смышленый — глядишь, и из него получится рыцарь.
Рыба оказалось все-таки малость сыровата внутри, и Эг вынул из нее не все кости, однако она была неизмеримо вкуснее жесткой солонины.
Эг скоро уснул у догорающего огня. Дунк лег на спину, заложив свои большие руки под голову и глядя в ночное небо. С турнирного поля в полумиле от него слышалась далекая музыка. Вверху мерцали тысячи звезд. Вот одна из них ярко-зеленой чертой пересекла небо и пропала.
