Где-то наверху, где были свет и воздух, среди шума города и людских голосов, Паланс Букханн решал их судьбу и, сам того не ведая, судьбу всех Южных земель. С неминуемым приближением Повелителя чародеев время, отведенное для королевства Каллахорн, стремительно таяло, уходя в песок. Но здесь, в темном безмолвии их маленькой тюрьмы, отрезанной от биения человеческой жизни, время не имело значения и завтрашний день ничем не отличался от дня сегодняшнего. Оставалось только гадать, увидят ли они еще солнечный свет, когда выйдут из своего заточения, или перенесутся из одной темноты в другую? Быть может, на земле воцарится жуткий мрак короля Черепа, если власть его распространится не только на Каллахорн, но и на все уголки Южноземелья.
Когда конвоиры ушли, Балинор и эльфы поспешили освободиться от пут. Связали их не очень крепко, рассудив, что из подземелья не так-то просто сбежать, поэтому все трое первым делом распутали узлы и сняли с глаз повязки. Потом, прижавшись друг к другу в темноте, они стали тихонько разговаривать о том, какое будущее может ожидать их. От удушливого гнилостного запаха древнего подвала перехватывало горло, даже толстые плащи не спасали от ледяного воздуха, который пробирал до костей. Пол в совершенно пустой камере был земляной, стены — из камня и железа.
Балинор хорошо знал дворцовые подвалы, но не узнавал темницы, в которую их заточили. Подвалы использовались, прежде всего, для хранения припасов, были и винные погреба без окон, но эта комната не могла принадлежать к их числу. И тогда он вдруг с ужасом понял, что их бросили в давно запертую и забытую древнюю тюрьму, выстроенную столетия назад под дворцовыми подвалами. Должно быть, Паланс нашел потайной ход и открыл мрачные камеры для новых узников. Может, друзья Балинора из распущенного Пограничного легиона тоже сидят в этих страшных лабиринтах после визита во дворец. Самым ужасным было то, что о тайной тюрьме почти никто не знал.
Разговоры скоро стихли. Говорить было не о чем. Балинор успел предупредить капитана Шилона. Если они не вернутся, он должен будет разыскать Гиннисона и Фандвика, двух самых преданных Балинору командиров, и передать им приказ вновь собрать расформированный Пограничный легион, чтобы противостоять Повелителю чародеев и его армии. Еще Шилон отправит гонцов к эльфам и гномам и попросит у них помощи. Эвентин не позволит, чтобы его кузены оставались узниками Каллахорна, да и Алланон придет, как только услышит о несчастье. Четыре часа, отведенные Балинором на ожидание, должно быть, давно истекли, и оставалось только терпеливо ждать. Однако время стоило дорого, и, если Паланс твердо вознамерился захватить трон Каллахорна, их жизням угрожала серьезная опасность. Принц уже пожалел, что не послушался совета Дьюрина и не отложил разговора с братом до более подходящих времен.
Но разве он мог ожидать такой встречи? Паланс почти не слушал Балинора, он словно взбесился, пожираемый черной ненавистью. Впрочем, в таком непредсказуемом поведении не было ничего странного. Причина гнева заключалась не только в его неуравновешенности, несходстве характеров двух братьев и не в болезни отца, в которой Паланс отчего-то винил старшего брата. Главной причиной его неистовой ярости была прекрасная Ширл Рейвенлок, в которую Паланс влюбился без памяти несколько месяцев назад и поклялся жениться на ней, несмотря на ее холодность и явное нежелание отвечать сыну короля взаимностью. С юной красавицей из Керна что-то случилось, и в этом Паланс тоже обвинял брата. Балинор был уверен, что Паланс обязательно придет в темницу, чтобы узнать о судьбе девушки, которой он так дорожил.
Балинор поделился с эльфами своими догадками. В скором визите брата он не сомневался, но не представлял, что будет отвечать на его вопросы. Совершенно очевидно, что взбешенный Паланс не поверит ни единому его слову.
Прошло больше суток, а никто так и не приходил. Никто не принес узникам ни еды, ни питья. Даже когда их глаза привыкли к мраку, они не видели ничего, кроме собственных темных силуэтов и каменных стен. Спать решили по очереди, но в давящей тишине сон не шел, и они лишь проваливались в тяжелое забытье, не приносящее отдыха ни телу, ни душе. Сначала пленники пытались отыскать слабое место в петлях толстой железной двери, но все они были надежно закреплены на местах. Прокопать смерзшуюся ледяную поверхность земляного пола голыми руками тоже было невозможно. Толстые каменные стены, несмотря на древность, были по-прежнему крепки, даже раствор между огромными глыбами не крошился. Испробовав все попытки выбраться из своей тюрьмы, узники уселись на пол и стали ждать.
Наконец после тягучих часов ожидания в промозглой темноте они услышали далекий лязг металла, словно где-то вдалеке с трудом отворилась тяжелая железная дверь. Послышались голоса, далекие и приглушенные, потом кто-то начал спускаться по истертым каменным ступеням в нижнее подземелье, где томились пленники. Они быстро вскочили на ноги и столпились у двери, напряженно прислушиваясь к приближающимся шагам и голосам. Балинор различил среди остальных голос брата, на удивление нерешительный и даже надломленный. Затем старинные засовы отодвинулись, и громкий скрежет больно резанул по ушам троих узников, уже привыкших к мертвой тишине своей темницы. Массивная дверь медленно отворилась, друзья отошли в сторону и тут же прикрыли глаза от слепящего света факелов, хлынувшего в камеру. Пока они медленно привыкали к свету, несколько человек переступили через порог и остановились рядом с дверью.
Вперед вышел младший сын короля Каллахорна, широкое лицо его было спокойным и невозмутимым, губы плотно сжаты. Лишь глаза выдавали клокотавшую в нем ненависть, безумный, на грани отчаяния, взгляд метался по лицам трех узников, заложенные за спину руки сжимались в кулаки. Внешне Паланс был очень похож на своего брата — то же строение лица, большой рот, крупный выступающий нос, та же внушительная фигура. Рядом с ним стоял мужчина в нарядном красном облачении, которого тотчас узнали даже эльфы, хотя никогда прежде не видели. Это был Стенмин — высокий, сутуловатый человек с хищным костлявым лицом. Глаза мистика были холодны и безжалостны, а безграничное доверие новоиспеченного некоронованного короля придало его чертам жестокость и высокомерие. Его тонкие нервные руки то и дело теребили жидкую острую бородку. За спиной Стенмина застыли двое вооруженных стражников в черных мундирах с изображением сокола. За ними, у самой двери, стояли еще двое. Стражники были вооружены устрашающими копьями. Сначала все молчали. Не двигаясь, стороны настороженно рассматривали друг друга в дрожащем свете факелов. Затем Паланс коротко кивнул на открытую дверь.
