Мати понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться, не полностью, нет, но достаточно для того, чтобы вернуть себе способность думать о будущем без дрожи, заставлявшей, в кровь кусая губы, мотать головой. Первой ее мыслью было: "Мне следовало пойти с ней, с этой женщиной! Она привела бы меня к нему!" Так было бы много быстрее, чем самой искать путь в совершенно чужом мире.
"Ничего, ничего, - начала в какой уж раз за краткий день успокаивать она себя, - я доберусь. Чужачка сказала - он в замке Старшего. Старшие в этом мире… Они подобны легендарным царям, возглавлявшим наших магов в те времена, когда города и их Хранители были связаны чем-то большим, чем караванной тропой. Должно быть, этот замок похож на храм. А храм… Я найду его даже с закрытыми глазами!" - и Мати метнулась к двери, схватилась за ручку, рванула на себя…
Но дверь не поддалась, словно была не из дерева, а неподъемного камня. Или ее и не было вовсе, так, рисунок на стене.
Мати заволновалась, забилась о настоящую-ненастоящую дверь, не желая отступать.
А когда поняла, что у нее ничего не выходит - метнулась в сторону окна, благо то было открыто. Однако когда до разбитого за домом сада оставался всего лишь шаг, какая-то невидимая, неосязаемая, но оттого только еще более непреодолимая преграда, поскольку ее нельзя было ни обойти, ни отодвинуть, ни разбить.
Девушка была в отчаянии. Ее охватил ужас, когда она поняла, что заперта в этой комнате. Она чувствовала себя ветром, пойманным в ловушку подземной пещеры, который метался от стены к стене, не находя выхода.
"Но почему, почему?! - она кричала, топала ногами. - Я совершенно чужая в этом мире! И не только потому, что никогда не бывала здесь ни в этой своей жизни, ни в прошлых рождениях, но и потому, - и это было для нее главным, - что этот мир принадлежит совсем другим богам! И не у кого просить о помощи! Потому что никто не услышит моей молитвы! Даже Шамаш! Ведь здесь он не бог, а человек! Здесь он даже не Шамаш, его и зовут иначе! Но он здесь! - эта мысль давала ей силы, заставляла искать выход, пытаться вырваться на свободу из ловушки, которой стала для нее эта комната, поскорее прийти ему на помощь… - Если меня здесь действительно нет, если я - никто, эти стены не смогут меня удерживать! Потому что я для них не существую!" - она повторила свою попытку открыть дверь, но вновь тщетно.
"Ничего не получается!" Мати была готова сойти с ума от отчаяния. Наверное, так бы и случилось, если бы она могла себе это позволить.
"Успокойся! - властно приказала она себе. - Тебе здесь ничего не угрожает! Это только мечта! Из которой ты всегда найдешь путь назад. Только пожелаешь оказаться в храме Курунфа - и вернешься. Но пока ты этого не хочешь. Ты должна постараться понять, что здесь происходит. И увести отсюда Шамаша!" Ее глаза блеснули озарением. Вот оно! Теперь у нее была цель:
"Я должна увести отсюда Шамаша!" - Мати понимала, это будет сложно. Кому захочется покинуть мечту? Она плохо представляла себе даже как сможет убедить Шамаша поверить ей.
"Если бы мне кто-то начал рассказывать о другом мире, отличном от этого как небо от земли, мира, которым владычат другие боги, я бы решила, что этот человек обезумел!" Но это все потом, потом… Прежде всего, она должна была выбраться из этой комнаты.
Мати вновь попыталась открыть дверь: "Если я оставалась здесь, потому что должна была вспомнить, теперь, когда память ко мне вернулась… - но нет, дверь не поддалась. - Значит, дело в чем-то другом", - она поджала губы.
Однако на этот раз в ней не было ни тени отчаяния. Скорее - затаенная ярость, злость на себя, на весь мир, и готовность идти до конца.
"Я разберусь, в чем тут дело!" Не находя более ничего внутри себя, она бросила взгляд вокруг, ища причину происходившего:
"Должно же быть что-то…" Взгляд Мати упал на девчонку, которая, проводив наставницу взволнованно-испуганным взглядом полных слезами глаз, вновь опустилась на лавку и, принявшись выщипывать тоненькие ниточки-шерстинки из края одеяла, забормотала что-то вроде:
- Старший вернулся. Как и обещал. Теперь все будет хорошо.
Караванщица была не в силах слушать этот бред чужачки, не знавшей ровным счетом ничего, не понимавшей, как много Шамаш значил для ее мира, для ее самой…
"И вообще, как она может вот так просто сидеть на месте и ничего не делать!" - ее собственная душа металась из конца комнаты в конец, будто пойманный в ловушку четырех стен ветер, не находивший пути на свободу. Однако… Тут ее глаза сощурились в две тонкие нити.
"Неужели все дело в этой маленькой чужачке? Кто она вообще такая?" Мати пригляделась к девочке. Ничего особенного. Невзрачная до неприличия. Даже взгляду не за что зацепиться. Да, караванщица тоже стремилась не выделяться, но не до такой же серости! Хотя… Подумав, она взглянула на все иначе. Если девочка живет с наставницей, а не родителями, значит она - сирота. А у сироты жизнь ясно какая - ничего хорошего, не разгуляешься…
"Однако ко мне-то все это какое имеет отношение?" - она была готова потерять терпение.
Но тут девочка, наконец, поднялась со своего места и направилась к двери.
"Куда она?" - подозрительно глядя на чужачку, Мати двинулась следом. И, к огромному удивлению и безграничной радости, ей удалось выскользнуть из комнаты вслед за ней.
"Ну, слава богам!" - обрадованная, она закружилась по маленькому узенькому помещению, скорее всего - коридору, в котором не было ничего, кроме покрытых все тем же растительным орнаментом стен и шуршавшей под ногами рогожки. А, нет, тут были еще двери - одна, другая…
"Интересно, что за ними? - девушка направилась к ближайшей, взялась за ручку, пытаясь открыть, но та не поддалась: толи дверь была заперта, толи, как и первая, закрыта лишь для нее. - На ней что, лежит заклятие, что ли? - Мати не знала, что ей и думать. - Ну ладно, подождем, что там дальше…" - и, догнав девочку… как ее там? Полесю, которая как раз собиралась перейти из коридора куда-то дальше, двинулась за нею шаг в шаг, будто тень. И оказалась в следующей комнате.
Мати огляделась вокруг. С первого взгляда было видно, что это - часть одного жилища - неизменно разрисованные цветами стены, рогожка под ногами, лавки у стен и сундуки в углах. Вместе с тем, эта комната имела и свои собственные черты.
Окно было, точно пологом, закрыто белой, покрытой вышивкой тканью. На столе стояла посуда - чашки, блюдца, кувшин с водой - в общем, все самое обычное, но в этом чужом мире казавшееся само по себе необычным. А рядом…
"Великие боги! - глаза Мати сверкнули, губы сами собой растянулись в улыбке, когда она увидела белоснежную, прикрытую кружевами люльку, в которой мирно посапывала малышка. - Ей нет и года! Крошка! Какая миленькая! - вслед за чужачкой караванщика склонилась над люлькой. - Просто прелесть!" Полеся, убедившись, что с младенцем все в порядке, на цыпочках, боясь потревожить ее сон, подошла к лавке, села. Со стола она взяла кусок хлеба, плеснула в чашку молока из кувшина и принялась за еду, стараясь при этом не чавкать и вообще издавать как можно меньше звуков.
