Три луны... Две помельче, но очень быстрые, за ночь два -три раза успевают пересечь небосклон, последняя - явно крупнее земной Луны, и движется в противофазе первым, медленно, неторопливо. И что самое интересное - видимо, спутники вращаются не по стационарной орбите, а по более сложным небесным путям, иначе объяснить тот факт, что со времени попадания сюда я поначалу вообще ни одной из лун не видел, а потом - только две? Да и с освещением у них странные дела творятся - за ночь могут два-три раза полностью пройти цикл роста-старения, а могут неделями висеть едва заметными серпиками...
Лёгкое шевеление воздуха, шелест петель, и тонкотелая тень замерла в ногах постели, отвлекая от размышлений о местной небесной механике. Я молчал, разглядывая далёкие звёзды через прозрачную толщу потолка из-под полуопущенных век, и не подавал никаких признаков заинтересованности. Кейтерра, постояв так некоторое время, кивнула сама себе, тонкий халатик сполз к её ногам. Свет трёх лун бил прямо в окно, точно в спину кицунэ, окружая непроглядно-чёрный силуэт сияющей дымкой. Настороженно поджатые ушки, нервно подрагивающий хвост, частое неглубокое дыхание. Чего боится-то? Не съем ведь, даже не покусаю.
Девушка наконец-то зашевелилась, переступила халатик, на цыпочках подошла к кровати, осторожно прилегла сбоку, сдвинув в сторону одеяло, и замерла, почти не дыша. Сколько так пролежали, не знаю, но луны успели выкатиться почти что за пределы окон. Кейтерра пошевелилась всего лишь раз, зябко погладив правую руку левой. Скосив глаза, увидел мелкие мурашки на теле кицунэ; девушку тихонько потряхивало.
Не, так дело не пойдёт. Окна открыты, ветерок, мягко говоря, отнюдь не тропический бриз, так что есть все шансы утром проснуться с заложенным носом и чёртте знает сколько потом косплеить товарища Володарского.
Я протянул руку и, подцепив одеяло, накинул его на кицунэ. Рука коснулась холодной кожи живота. Мышцы напряжены так, что даже дрожь едва-едва заметна.
- Благодарю, тоббо Кайна.
- Не за что, - я повернулся к ней спиной, - и давай, пожалуйста, без всех этих архаичных указок на статусность?
- Хорошо, то... Кайна.
Пружины матраса едва уловимо скрипнули под весом девушки, холодное тело прижалось ко мне, в местах соприкосновения порождая приятное тепло.
- Прости... Я... Я не привыкла к такому огромному пространству. Как-то страшно... Словно лежишь одна посреди поля...
Я нащупал руку кицунэ, потянул на себя, прижался к теплеющим пальцам шеей.
- Понимаю, Кейтерра.
Луны скрылись за окнами, только узкая полоска света напоминала о том, что они ещё над горизонтом. Кицунэ согрелась, тихонько дышала мне между лопаток, уткнувшись в спину острым носиком.
- Ты чего-то боишься... Кейт?
Девушка тяжело вздохнула.
- Непривычно всё так... Постоянно кажется, что сейчас вбежит Генно, сдёрнет с кровати, снова начнёт попытки зачать наследника...
Кейт всхлипнула.
Маленькая, забитая девочка, почти всю жизнь прожившая едва ли не рабских правах.
Я развернулся, осторожно прижал всхлипывающее беззащитное существо к себе, стал ласково поглаживать волосы.
- Не бойся, маленькая. Теперь всё это позади.
- Ты не знаешь Генно, Старшая...
- Это ему повезло, что не знает меня. Поверь, у меня хватит сил свернуть ему шею, если он попробует заявить на тебя права.
Я немного отстранился, всматриваясь в лицо кицунэ. Мокрые дорожки, опухший носик, набрякшие веки... Клянусь всеми богами - выверну наизнанку любого, кто попробует сделать плохо этому созданию. Инквизиция покажется в сравнении просто детским садиком на выгуле.
- Спи, Кейт, теперь всё будет хорошо.
Я стёр холодные капельки слёз с щёк девушки, попробовал на вкус. Солёные, горьковатые, с лёгким привкусом полыни. "Элхэ", вспомнилось вдруг земное наследие. Элхэ - значит полынь.
Обняв кицунэ покрепче, я уткнулся носом ей в макушку, раздумывая о том, как же всё-таки хитро изгибается судьба...
Некоторое время спустя всхлипывания прекратились, сменившись ровным, спокойным посапыванием.
Спи, я не оставлю тебя.
Я прислушался к себе, к Зверю, что незримой опасной горой заступил напару со мной в добровольный дозор по охране младшей, и понял - возможно, сегодня первая за долгое время ночь, когда кицунэ может спокойно спать. А за остальным мы проследим сами.
Никогда не умел печь блинчики. Всегда получались либо толстыми и полусырыми, либо тонкими и в крупную дырочку, как чулки девочек с облегчённой конфигурацией поведения. А сегодня как-то так вышло, что всё получилось. Может, из-за того, что хотелось сделать приятное девушке, может, из-за того, что огонь контролировали саламандры, не позволяя температуре выйти за пределы комфортного уровня, а может, у меня просто руки из афедрона мигрировали в родной плечевой пояс.
Тем не менее, энное время спустя, я откровенно любовался внушительной пирамидкой блинов, приговорённых к завтраку. Аппетитные запахи щекотали нос, заставляя едва ли не захлёбываться слюной, но я себя сдерживал. Во-первых, пока готовил начинки, перекусить успел, во-вторых, Кейт вот-вот должна проснуться. А в-третьих, прочь лапки загребущие, ибо нефиг и вообще - кофейные корешки ещё не доварились.
Хотя это я зря, конечно, без кофе за покупками с утра пораньше побежал. Долго тупил и пытался понять, чего же лучше взять к завтраку, метался от лотка к лотку до тех пор, пока не увидел торговку блинчиками. А дальше - тело уже на автомате, полностью без участия так и не проснувшегося мозга, выбирало ингредиенты, добавки, начинки...
Пока я колдовал с дающими бешеную пену корешками, кицунэ успела и проснуться, и явиться с ревизией на кухню. Милейшее зрелище, как ни крути. Сонная рыжеволосая красавица, потирающая кулачками глаза, облачённая в небрежно наброшенный на плечи полувосточный халатик, абсолютно не скрывающий всего великолепия молодого, здорового тела.
- Светлого утра, тоб... Кайна, - поправилась Кейтерра.
Я жестом пригласил девушку к столу:
- И тебе светлого, Кейт, - с удовольствием отметив приятный румянец, выступивший на щеках кицунэ, я водрузил к блинчикам кружки с клейморовым кофиём. - Айда завтракать, Лисёнка.
Девушка выглядела абсолютно довольной и выспавшейся, даже желтизна глаз словно бы обрела глубокое мягкое янтарное сияние, привлекая к себе, заставляя даже отвлечься от аппетитной бледно-розовой маленькой ягодки соска, застенчиво выглядывающей из-под халата.
А я на миг ощутил себя аватарой Юлия Батьковича Цезаря: перемешивая молоко и кофе, краем глаза следил за какими-то упитанными птичками, устроившими игры по ту сторону окна, и при этом умудрялся любоваться кицунэ, целиком впитывая её образ, что, тем не менее, совсем не мешало наслаждаться отдельными моментами внешности и поведения Кейт. Лучащаяся яркость глаз, подрагивания крыльев носа, ловящего ароматы молока и блинчиков, тонкие длинные пальцы узенькой кисти, обхватом, не за ручку, удерживающие кружку, полутень межключичной ямки...
