Стрендж встал и подошел к окну, словно надеясь прямо сейчас увидеть дикую Британию, однако увидел лишь Сохо-сквер в густом моросящем дожде.
— Думаю, вам в голову пришла весьма стоящая мысль, Поул.
— Мне? — воскликнул сэр Уолтер, несколько обеспокоенный тем, к чему могут привести его слова. — Я вовсе не думал ни о чем подобном!
— Но, мистер Стрендж, — вступил в разговор деликатный лорд Портишед, — вы, конечно, шутите. Человеку с вашими знаниями не может прийти в голову стать… бродягой. Что за мысль!
Стрендж скрестил на груди руки и еще раз взглянул на Сохо-сквер.
— Ну, я не сегодня отправлюсь в путь. — Он улыбнулся своей ироничной улыбкой и внезапно стал почти похож на себя прежнего. — Подожду, пока закончится дождь[125].
50
«История и практика английской магии»
Апрель — конец сентября 1816
Друзья Стренджа обрадовались, узнав, что волшебник не собирается бросать удобный дом, хороший доход и слуг и, словно цыган, бродить под дождем и ветром, однако мало кто из них воспринял его новые настроения с полным спокойствием. Судя по всему, он утратил чувство меры и готов был прибегнуть к любым, даже самым рискованным видам магии. Данное Арабелле обещание не позволяло ему отправиться в путешествие по Дорогам Короля, однако никакие предупреждения сэра Уолтера не могли помешать его раздумьям и разговорам касательно Джона Аскгласса и эльфов.
К концу апреля три новых ученика мистера Стренджа, а именно Генри Пурфуа, Уильям Хедли-Брайт и Том Леви, учитель танцев, сняли квартиры поближе к Сохо-сквер. Ежедневно они отправлялись в дом мистера Стренджа для занятий магией. В свободное от наставлений время Стрендж работал над книгой и занимался собственной практической магией по заказу армии и Ост-Индской компании. Он также получил заказы и контракты на сотрудничество от Ливерпульской корпорации и Сообщества торговых предприятий в Бристоле.
Тот факт, что к Стренджу поступают заказы от официальных организаций — да и от кого бы то ни было, — так разгневал мистера Норрелла, что он пожаловался лорду Ливерпулю, премьер-министру.
Лорд Ливерпуль, однако, сочувствия не выразил.
— Генералы могут поступать так, как им угодно, мистер Норрелл, — заявил он. — Как вы прекрасно знаете, правительство не может вмешиваться в военные вопросы[126]. Генералы уже несколько лет пользуются услугами мистера Стренджа и не видят необходимости отказываться от них просто потому, что вы с ним поссорились. Что до Ост-Индской компании, то мне говорили, что ее руководство обращалось к вам первому, но вы отказались помочь.
Мистер Норрелл быстро замигал маленькими глазками.
— Моя работа на благо правительства — работа на вас, милорд, — отнимает слишком много времени. Вполне естественно, что я не могу пренебречь ею ради интересов частной компании.
— Поверьте, мистер Норрелл, мы умеем это ценить. Однако вряд ли надо напоминать, как важна Ост-Индская компания для процветания нации. А компании крайне необходима помощь волшебника. Ее корабли полагаются на милость волн и ветров; обширные территории требуют мудрого руководства, а военные отряды постоянно подвергаются нападениям со стороны индийских князьков и разбойников. Мистер Стрендж взял на себя контроль за погодой в районе мыса Доброй Надежды и в Индийском океане и советует, как использовать магию на враждебных территориях. Совет директоров Ост-Индской компании считает, что опыт, полученный мистером Стренджем в Испании, просто неоценим. Это лишний раз доказывает постоянно растущую нужду Британии в волшебниках. Мистер Норрелл, даже при вашей удивительной работоспособности вы не в состоянии оказаться повсюду и заниматься всем. Да, впрочем, никто и не вправе ожидать и требовать этого от вас. Мне говорили, что у мистера Стренджа появилось несколько подающих надежды учеников. И я бы очень обрадовался, если бы и вы решили сделать то же самое.
Несмотря на одобрение лорда Ливерпуля, обучение трех новых волшебников, Генри Пурфуа, Уильяма Хедли-Брайта и Тома Леви, продвигалось ничуть не быстрее, чем обучение самого мистера Стренджа шесть лет назад. Единственная разница состояла в том, что если Стренджу приходилось постоянно сталкиваться с неискренностью мистера Норрелла, то его питомцам больше всего мешали угрюмость и вялость учителя.
К началу июня работа над «Историей и практикой английской магии» закончилась. Стрендж отправил рукопись мистеру Меррею. Никто не удивился, когда он на следующий же день заявил Генри Пурфуа, Уильяму Хедли-Брайту и Тому Леви, что придется сделать перерыв в занятиях, потому что их наставник собирается за границу.
— Отличный план! — воскликнул сэр Уолтер, едва Стрендж рассказал ему о своем намерении. — Перемена обстановки. Изменение окружения. Именно это я бы вам и посоветовал. Поезжайте!
— А вам не кажется, что отъезд несколько поспешен? — с тревогой поинтересовался мистер Стрендж. — Получится, что я оставляю Лондон мистеру Норреллу.
— Неужели вы считаете, что у нас такая короткая память? Мы уж как-нибудь постараемся за несколько месяцев вас не забыть. Кроме того, скоро выйдет ваша книга, и, читая ее, мы не сможем не думать, как нам вас не хватает.
— Да, конечно. Ведь останется книга. Норреллу потребуются месяцы, чтобы опровергнуть состоятельность сорока шести ее глав, а к этому времени я уже давно вернусь.
— Куда вы едете?
— Скорее всего, в Италию. Меня всегда притягивали страны южной Европы. Когда я был в Испании, меня неизменно потрясали ее пейзажи. Точнее сказать, я думаю, что потрясали бы, если бы их не скрывали солдаты и клубы дыма.
— Надеюсь, время от времени вы будете писать? Хотя бы коротко рассказывать о своих впечатлениях?
— О, уж я вас не пожалею! Первая привилегия путешественника — изливать разочарование по поводу любого, даже самого мелкого неудобства в длинных письмах друзьям. Так что ждите подробных описаний всего и вся.
Как это часто случалось теперь, настроение Стренджа внезапно испортилось. Моментально испарился легкий, иронический тон, он замолчал и угрюмо уставился на ящик с углем.
— Интересно, а вы… — наконец, прервал он молчание. — То есть хотел бы попросить… — Он хмыкнул, словно презирая себя за нерешительность. — Не передадите ли вы от меня привет леди Поул? Был бы чрезвычайно признателен. Арабелла очень ценила дружбу ее светлости и огорчилась бы, если бы уехал из Англии, не попрощавшись с ее подругой.
— Конечно, с удовольствием! Что сказать?
— О, да просто передайте пожелания самого крепкого здоровья. Как сами считаете нужным. Слова не важны. Только не забудьте сказать, что привет передает муж Арабеллы. Пусть ее светлость знает, что муж подруги ее не забыл.
— С превеликой охотой, — ответил сэр Уолтер. — Спасибо.
Вообще-то Стрендж полагал, что сэр Уолтер пригласит его навестить леди Поул и поговорить с ней лично, однако этого не случилось. Никто даже не знал, живет ли ее светлость в доме на Харли-стрит. Не так давно прошел слух, что сэр Уолтер отправил жену куда-то в деревню.
Стрендж оказался не единственным желающим отправиться за границу. Внезапно подобные путешествия сделались чрезвычайно модными. Война с Бонапартом слишком долго держала англичан запертыми на собственном острове. Слишком долго им приходилось удовлетворять жажду нового поездками на Северное нагорье, в Озерный край или Дербишир. Однако война, наконец-то, кончилась; они могли поехать в Европу, увидеть горы и побережья совсем иного свойства, узреть те знаменитые произведения искусства, которые до того разглядывали лишь на гравюрах. Некоторые отправились за границу в надежде, что жизнь там окажется дешевле. Некоторые спасались от долгов или скандалов, а некоторые, как сам Стрендж, пытались найти то душевное спокойствие, которого не могли обрести в родной Англии.
Брюссель
Джонатан Стрендж — Джону Сегундусу
12 января 1816 г.
Насколько могу судить, я путешествую по следам лорда Байрона и отстаю от него примерно на месяц[127]. В каждом городке, где мы останавливаемся, тут же находится масса гостиничных служащих, почтальонов, чиновников, просто горожан, лакеев и дам самого различного толка, которые все еще не могут опомниться после непродолжительной встречи с его светлостью. И хотя мои спутники не устают твердить этим людям, что я — ужасное существо, английский волшебник, все равно по сравнению с английским поэтом я — ничто. Везде, куда приводит меня путешествие, я пользуюсь репутацией — совершенно для меня новой — тихого добропорядочного англичанина, который не шумит и никому не доставляет неудобств…
Лето в тот год выдалось странное. Вернее сказать, лета не было вовсе. Зима протянула длинные щупальца вплоть до самого августа. Солнце почти не показывалось. Небо покрывали толстые серые облака. По городам и полям с бедным, скудным урожаем дули отчаянно холодные ветры. Всю Европу сотрясали громы, освещали молнии, поливали ледяные дожди и посыпал град. Лето казалось хуже зимы: длинный день лишал людей утешения долгих, темных вечеров, способных хоть на некоторое время скрыть неприглядную картину.
