— Позвольте я открою портал, — продолжил альв и плавно повел рукой все с тем же невозмутимым видом. — Вы отлично справились, мессир Лоран, госпожа де Анор.
— Да, было бы очень любезно с вашей стороны. — Гастон принял вежливый тон и наклонил голову. — Прошу прощения, с Оллсинэлем все в порядке?
— Я проводил его домой, — кивнул альв. — Будьте готовы, завтра с вами захочет побеседовать его величество, — сказал он, а у меня немедленно завозилось любопытство, кто же это такой.
Но вопросы оставила на потом, сначала окажемся в безопасности нашего дома.
— Не сомневаюсь, — с серьезным лицом отозвался Гастон. — Но если можно, то после обеда, сегодня вечер, да и ночь, выдались слишком насыщенными, — добавил он без тени улыбки.
— Хорошо, — легко согласился альв. — Прошу, мессир Лоран, госпожа де Анор.
Он сделал приглашающий жест, и я не заставила просить себя дважды, мимолетно удивившись тому, что мужчина знает мое имя. Через миг мы уже стояли в знакомом полутемном холле, и я ахнуть не успела, как тут же оказалась на руках у Гастона, — он понес меня к лестнице. Я прислонилась к его плечу, не возражая, обняв за шею и просто наслаждаясь близостью к нему, такому родному и надежному.
— Что тут случилось, Полин? — спросил он, и в его голосе послышалась запоздалая тревога. — Как ты там оказалась, любимая?
Я прерывисто вздохнула и кратко рассказала, как Таллинор вломился в дом. Гастон пробормотал ругательство, снова стиснув меня в объятиях.
— Не надо было оставлять тебя, — виновато произнес он и чуть отстранил, вглядевшись в мои глаза. — Если бы не этот альв…
Я подняла голову и прижала пальцы к его губам, не дав договорить; мягко улыбнулась, нырнув в уютную темноту его взгляда.
— Все закончилось, — сказала я и коснулась губами уже слегка колючей щеки. — Все позади, Гас, мы оба живы, а Анжуйский — нет.
Мы помолчали. Гастон прошел по коридору и ногой открыл дверь в спальню, осторожно поставил меня на пол.
— Полли, ты обязательно хочешь пышную церемонию? — задумчиво спросил он, обхватив мое лицо ладонями и разгладив большими пальцами щеки.
Я, признаться, не сразу поняла, о чем речь, а осознав, что Лоран имеет в виду, неожиданно смутилась, отвела взгляд и помотала головой.
— Не вижу в ней смысла, — пробормотала я, не зная, куда деваться от замешательства.
— Вот и хорошо. — Он чмокнул меня в кончик носа. — Тогда завтра, как проснемся, зайдем к отцу и отправимся в ближайшую церковь.
У меня на мгновение сердце перестало биться, а потом вспорхнуло бабочкой и чуть не покинуло грудную клетку. Но ответить я ничего не успела, меня развернули и подтолкнули в направлении уборной.
— Чувствую себя ужасно грязным, Птичка моя, ты не против принять ванну? — послышался непринужденный голос.
Мгновение я сражалась с эмоциями, а потом махнула рукой и просто расслабилась. Оглянулась через плечо на Гастона, который уже снимал с себя одежду, лукаво посмотрела на него и небрежным движением плеча скинула куртку альва.
— Когда это я отказывалась от удовольствия, грязный мой? — проворковала я и плавной походкой направилась к ванной.
Все серьезные разговоры и расставление точек в этой мутной истории — завтра. Сегодня только мы вдвоем, только наша любовь и наслаждение, чтобы поскорее забыть эту ужасную ночь. Надеюсь, Наарэми не настолько щепетилен, что начнет всерьез расследовать гибель своего брата, даже имея на руках такой увесистый козырь, как артефакт лича и показания неизвестного альва, наверняка занимающего высокое положение. А еще очень хочется верить, что его величество отказался от идеи ухаживать за мной, ведь он наверняка понял, что нас с Гастоном связывает. Мои пальцы коснулись кольца, непривычно тяжелого, ведь раньше на моих руках украшений не было, и я улыбнулась, заходя в ванную. Все, никаких лишних размышлений, тем более о короле. У меня Гастон есть, и большего мне не надо.
Страшным сном приключения меркнут в сознании,
Оставаясь за гранью… В душе — ликование!
Рядом — надежный, любимый, желанный,
Счастье — вот оно, здесь, и оно многогранно.
На следующий день после событий на кладбище Невинноубиенных, Лувр
Я сидела в кабинете короля во дворце, сжимая под столом ладонь Гастона, и смотрела на Наарэми, который стоял у окна в любимой позе, заложив руки за спину. Он был непривычно задумчив и даже оставил свою обычную ироничную манеру разговора.
— Хотите знать, как же все на самом деле было? — повторил он вопрос Гастона, продолжая рассеянно смотреть во двор Лувра. — Мне придется начать издалека, эта история берет начало еще со времен моего отца. — Король снова помолчал, потом вернулся к столику и сел в свободное кресло. — Как я понял, Аллиарис и Таллинор с детства были влюблены друг в друга, они сводные брат и сестра. Но когда об их чувствах стало известно семье, разразился скандал, им запретили встречаться, и Аллиарис спешно отослали в Париж ко двору моего отца. Она была выгодной невестой, — пояснил Наарэми, увидев мой недоуменный взгляд. — Поэтому никого не устраивал ее брак с Таллинором. Однако семья плохо знала свою дочь. — Король усмехнулся. — Леди была упряма и слишком сильно любила, она разработала отличный, с ее точки зрения, план. Влюбить в себя моего отца, сделаться его фавориткой, а впоследствии — второй женой. Принцессе вряд ли будут диктовать, с кем жить, она собиралась пригласить в Париж Таллинора и сделать его своим любовником.
У меня брови поползли вверх при этих словах. Да уж, Аллиарис решила не мелочиться.
— Я так понимаю, ваш отец отказался жениться на графине? — понимающе кивнул Гастон.
— Да, и семья решила, от греха подальше, поскорее устроить выгодное замужество дочери, чтобы она не натворила глупостей. Так появилась графиня де Монтени. Аллиарис после свадьбы вернулась в Париж далеко не сразу, сначала дождалась, пока власть не перейдет ко мне. Но отомстить леди хотела, и очень, а еще — соединиться наконец со своим любимым.
— Так почему она не избавилась по-тихому от своего супруга и не выскочила замуж за Таллинора? Зачем такие сложные интриги? — с недоумением поинтересовалась я, потянувшись к крупной виноградине в вазе.
— Видите ли, Полин, у эльфов женщина не имеет права самостоятельно распоряжаться своей жизнью даже после замужества, — пояснил Наарэми. — И если она овдовела, все равно ее дальнейшую судьбу снова решает семья. Поэтому Аллиарис предпочитала оставаться номинально замужем и искать пути решения проблемы. Таллинор очень кстати тогда занимался разбором бумаг после лича и вычитал в них, что ритуал может провести любой, не обязательно обладающий темной магией. Если опустить подробности, то дальнейшее выглядело так. Маркиз достал нужные бумаги, Аллиарис соблазнила Анжуйского и подкинула ему идею о запрещенном ритуале и о личе — эльфы решили, что всю подготовительную часть спихнут на моего брата, а сами снимут сливки. — Наарэми вздохнул и покачал головой.
