Или он уничтожен, и Энтрери снова начнет стареть, он сможет дожить остаток своей жизни, как будто он был в застое все эти годы.
Так или иначе, он понимал, что все еще жив, и более того, в этом он был глубоко уверен: он свободен.
Он обнял Далию и притянул ее к себе, давая знак Дриззту, который был не в восторге от этих его действий, идти впереди.
Они поспешно шли через комплекс и не столкнулись ни с шейдами, которые быстро отходили через магические врата, ни с дроу Мензоберранзана, которые перешли в более глубокие туннели Подземья, переждать наступление шадовар.
Безусловно ожидая преследования, Дриззт нисколько не сбавлял темп. При помощи плаща ворона Далии они попали на верхние уровни и поспешили к тронному залу и выходу из комплекса.
Много часов спустя Тиаго Бэнр и Гол’фанин спокойно подошли ко входу в кузницу и заглянули внутрь. Сражение элементалей продолжалось, вода против огня, но стремительно шло на спад, поскольку пол был по щиколотку в воде — ситуация, не способствующая порождению существ огня.
Однако перегретые потоком силы предтечи, кузницы пылали оранжевым, время от времени одна из них вспыхивала, извергая вперед струю пылающего огня, который сердито шипел, наткнувшись на гигантскую лужу, и поднимался в воздух завитками пара.
Мы можем добраться до подземелья, мелькнули руки Тиаго.
Где мы будем загнаны в угол и убиты? просигналил в ответ старый кузнец.
Кем?
Гол’фанин посмотрел на него с сомнением.
— Они ушли, — объявил Тиаго вслух, поскольку, если он верил этим словам, то зачем утруждать себя использованием беззвучного языка жестов?
— Все?
— Мы не видели никаких признаков шадовар.
— Мы зашли не далее этого места, — напомнил Гол’фанин. — Возможно, они пришли и вступили в сражение с элементалями в кузнице, а затем отступили к более защищенной позиции. Разве это не твой собственный выбор, как и Равеля?
Тиаго пришлось признать это.
— Дождись разведчиков, — посоветовал Гол’фанин. — Прежде, чем идти туда, нужно удостовериться, что наши усилия имеют смысл.
Тиаго положил руку на седельную сумку Баёка, незаконченный меч и просвечивающий щит, привязанные под ней. Он действительно разрывался, поскольку в те несколько мгновений, до того, как предтеча вырвался на свободу и выгнал их из комнаты, Тиаго почувствовал обещание Колыбельной и Паутины.
— Если мы восстановим контроль комнаты, и шадовары вернутся в это великолепное место, отойдут ли они так же охотно и во второй раз? — спросил Гол’фанин.
Несмотря на свои желания, Тиаго знал, что ведет безнадежный спор.
— Уйдут десятки дней, прежде чем мы будем уверены, что они действительно ушли из этого огромного комплекса, — сетовал Тиаго. — Я не буду ждать так долго.
Гол’фанин смотрел в комнату в течение некоторого времени прежде, чем предложить компромисс.
— Мы можем разглядеть что внутри, но у нас лишь несколько часов, пока наши враги достаточно далеко от кузницы и нас, мы можем пойти на риск. Так что давай не восстанавливать ее, пока мы не будем уверены в безопасности комплекса. Не полностью, по крайней мере. Поскольку я нуждаюсь только в одной запущенной кузнице, и только на короткое время. Я знаю конструкцию субкомнаты достаточно хорошо, чтобы сделать все необходимое.
Глаза Тиаго вспыхнули голодом.
— Тогда иди.
— Когда разведчики…
— Иди сейчас, — приказал Тиаго. — Я останусь здесь и присмотрю за тобой. Разведчики догонят нас в ближайшее время, и я размещу их по всей области.
Старый кузнец смотрел на него какое-то время, затем кивнул нетерпеливому молодому воину и пошёл в комнату. Он легко разглядел извергающие огонь кузницы и пробрался к люку, замаскированному под другую кузницу. К счастью, комната поддельной печи не была затоплена, и когда Гол’фанину удалось открыть дверцу, он увидел, что в нижней комнате нет ни воды, ни огня. Однако трубы внизу пылали сердито и угрожающе, поэтому кузнец проверил и натянул свое волшебное одеяние и волшебные перчатки прежде, чем решился спуститься.
Спустя некоторое время Гол’фанин вернулся в большую кузницу, за орудиями и незаконченными предметами, готовясь продолжить свою важную работу. Остальная часть комнаты продолжала реветь необузданным огнем, шипеть сердитым паром и литься соленой водой, но Гол’фанин ожидал, что это окажется не больше, чем незначительной неприятностью. По совпадению кузнец только что закончил стучать своим маленьким молотком по щиту, и только что начал свою фактическую работу над предметами, когда заметил возвращение Тиаго. Он удивился, поскольку молодой Бэнр пришел из коридора, ведущего к яме предтечи, хотя Гол’фанин не видел, чтобы он спускался этим путем, и насколько кузнец знал, не было никаких других входов в эту опасную комнату.
— Мы нашли своенравного брата Ксорларрин, — сказал он.
— И Брак’тэл располагает информацией?
— Он довольно мертв.
— Мои соболезнования Ксорларринам, — ответил Гол’фанин, но конечно же он не имел ввиду ничего подобного.
— Его убили клинком, — объяснил Тиаго. — Он был найден в новом туннеле, по-видимому недавно вырытом или расплавленном.
Гол’фанин не скрывал своей заинтересованности, но у Тиаго не было для него ответов.
— Возможно, это работа его ручной элементали, — предположил молодой Бэнр. — Мы не знаем.
— Твои любовницы Ксорларрин могут узнать. Мертвые отвечают на призывы жрицы.
Тиаго пожал плечами, как будто это в действительности не имело значения. Главная забота и побуждение Береллип к тому, чтобы говорить с мертвым магом Ксорларрин, это узнать, убил ли Брак'тэла Равель или его агенты, что было не так.
— А шадовары? — спросил Гол’фанин.
— Мы обнаружили следы их марша к этому месту, но ничего об их отступлении. Их самих не нашли.
— Значит, вернулись в Царство Теней.
— И Гонтлгрим наш.
— Планы Равеля нужно осуществлять осмотрительно, — посоветовал кузнец.
— Но ты продолжишь свою работу?
— Разумеется.
— Тогда я тебя больше не задерживаю.
Пятеро спутников отдыхали в большом зале у входа в Гонтлгрим, далеко в стороне от великого трона и могил.
— Я коснулась его, — сказала Амбра Дриззту, когда он приблизился к ней и увидел, что дварфа смотрит на трон.
— Пойдем, — позвал ее Дриззт и пошел.
Он провел ее мимо трона к небольшой группе могил.
— Король Бруэнор, — пояснил он, указывая на самую большую. — Он пал здесь, в Гонтлгриме.
