Дин ответил не сразу. Я терпеливо ждала.
— Наверное, потому, что как раз этого и боялся, — глухо проговорил он мне в самое ухо.
— Чего — этого? — Мне, как всегда, нужна была ясность.
— Что ты, черт побери, воспользуешься такой возможностью! — выдал он с неожиданной досадой.
— К сожалению, ты все-таки полностью дурак, причем беспросветный! — вынесла я окончательный диагноз и с тяжким вздохом уткнулась в его плечо. — А ведь это чаще всего пожизненно! Угораздило же меня с тобой связаться…
Дин потерся щекой о мои волосы и поцеловал в уголок скорбно поджатых губ.
— Значит ли сказанное, что ты и дальше идешь со мной? Пока еще есть время и возможность отказаться от участия в этой затее…
— Тебя сейчас послать или открыткой?! — все-таки вспылила я, отстраняясь. — Да сколько же можно испытывать мое терпение?! Хочешь отделаться — так и скажи, не тяни куцего за хвост! Через пять минут меня здесь не будет!!!
— Размечталась! Не передумала, значит? Тогда будем считать, что ты официально принята на должность левой руки предводителя. — Дин что-то выудил из кармана и протянул мне.
— Почему левой? — ревниво спросила я, вертя это «что-то» в руках.
— Потому, что правым ухом власть имущие слушают смертных и правой рукой вершат дела, их касающиеся. Левым же ухом внимают гласу богов, а вот быть посредниками меж ними как раз и предназначено «видящим», — несколько высокопарно высказался Дин, состроив подобающую мину, и помог расправить вещицу, затейливо сплетенную из тонких ремешков. — Кстати, чуть не забыл. — Он отцепил от пояса и перебросил мне приличных размеров кожаный кошель, солидно брякнувший металлом.
— Что это?
— Видишь ли, вопрос о подлинности твоих способностей волновал не только Дрогара, а народ у нас очень даже азартный…
— Что, поспорили о том, кто я на самом деле — действительно «видящая» или всего лишь твоя очередная пассия? — Почему-то я нисколько не удивилась.
— Вот именно, и это — твоя законная часть.
— Спятил?! — возмутилась я.
— Что такого? Если людям нравится рисковать своими деньгами по любому поводу…
— С какой стати я должна их взять?
— Те, кто был в тебе уверен…
— И кто же это, например? — не удержавшись, опять перебила я.
Принц терпеливо пояснил:
— Вальгранарх, Сотрес и еще кое-кто. Так вот, они огребли столько, сколько никто не ожидал, поэтому рассудили, что ты честно заслужила половину. По-моему, справедливо.
— И как это выглядит в переводе на пощупать? — Я прикинула увесистый мешочек на ладони.
— Полсотни золотых наверняка наберется, а может, и больше, — пожал он плечами. — Я тебя убедил?
— Будем считать, что да. Так все-таки для чего эта штукуевина? — Я отложила кошель и снова повертела в руках произведение народного творчества, критически его разглядывая. — Кстати, на какое место ее надевают?
— На голову, вот так! — Дин ловко пристроил мне поверх волос довольно широкую, в два пальца, сине-серебристую ленту, которая за счет хитроумного плетения при натяжении пружинила не намного хуже резиновой. На моем лбу теперь красовалось ромбовидное расширение, в котором по спирали был выплетен зеленый ободок, окаймлявший круглую пластину зеленого же искрящегося камня с черной выпуклостью в середине. — Синий и серебряный — цвета королевской фамилии, а этот зеленый глаз в центре символизирует умение видеть скрытое.
— Официально принята, говоришь?.. — задумчиво протянула я, посмотревшись в зеркало и решив, что выгляжу очень даже ничего. — Значит, будут и премиальные?
— Само собой.
— И как часто?
— По обстоятельствам.
— И отпуск — в любое удобное для меня время?
— Вообще-то да…
— И на любой удобный для меня срок?
— Мм… Посмотрим, — осторожно изрек Дин, уже подозрительно глядя на меня.
— А молоко за вредность мне к жалованью полагается?
— Да на всю твою вредность в королевстве молока не хватит, особенно если неурожай! Правда, можно подумать насчет надбавки за риск, но только для окружающих!
— Ах ты, жмот несчастный! Эксплуататор, куркуль, жулик, мироед, кровопийца! — На этом подушки закончились, и мерзавцу, хохочущему в голос, удалось от меня вырваться.
— Да у тебя жалованье больше, чем у всех военачальников, вместе взятых! Ладно, угомонись, это на трезвую голову завтра с Дрогаром обсудим, если он будет в состоянии соображать…
— А что такое? — навострила я уши. — Этой вашей виагрой можно еще и отравиться?!
— Нет, — принц изо всех сил старался удержать на лице серьезное выражение, — просто вино слишком долго настаивалось, но с тобой вышел полный, как ты говоришь, облом, а свою очередь идти к «ночным жаворонкам» он вчера проиграл в карты…
После секундной паузы мы расхохотались одновременно.
— То-то все остальные за него так радовались! — Я утирала выступившие от смеха слезы. — Только подумай: сам с собой, с хорошим человеком… Самый безопасный секс! Хорошо, что зимой ночи длинные!
— Добрая ты!
— Нашел крайнюю! Не надо было рыть мне яму, я все равно ее использую в качестве окопа… И в карты играть его никто не заставлял! На что же он, интересно, рассчитывал, когда ставил на кон очередь на любовные утехи?
— Откуда мне знать! — пожал плечами Дин. — Спроси его сама, если хочешь.
— Нет уж, думаю, на меня у твоего друга еще долго будет стойкая аллергия… Кстати, ты не пошутил насчет моего права на любого из присутствующих?
Дин сел и с подозрением взглянул на меня:
— Нет, а что?
Я хищно прищурилась, изобразила на лице самую многообещающую улыбку, на какую только была способна, и медленно поманила его пальцем.
— О, прекрасная и благородная госпожа! Не верю своим глазам, не верю своим ушам! Я недостоин такой чести…
— Ты что, собираешься мне отказать?!
— Нет, конечно, упаси боги, только…
— Ладно уж, иди! — Я махнула рукой, поскольку, честно говоря, устала до безобразия и совсем не собиралась тратить остаток ночи на что-либо иное, кроме здорового сна. — Гуди на здоровье со своей ордой, только веди себя хорошо! Ты же с ними столько не виделся, а мое общество тебе за это время наверняка приелось до чертиков!
— Вовсе нет!
— Неважно!
— И ты не обидишься, если я сейчас уйду?
— Еще как обижусь — если будешь меня недооценивать или думать обо мне плохо! — нахмурилась я. — Иди, а то передумаю, и ждать им тогда тебя, пока мхом не порастут!
— Все, теперь точно ушел!
Выдав мне напоследок долгий и крепкий поцелуй, Дин растворился во мраке за входным пологом, а я с блаженным вздохом снова и уже окончательно растянулась на мягкой постели, заснув, кажется, еще до того, как успела закрыть глаза.
