Те, кто пытались удержаться на ногах, снова оказались на земле, а вдалеке вверх взметнулся столб ослепительного света. Чудовищный взрыв поднял в небо обломки камней, земли, дерева. Высоко над Сетаноном появилась красная искра, которая быстро потускнела до серой пустоты. На землю опустилась неожиданная тишина, а в серой пустоте заиграли белые энергетические вихри. Края небесной прорехи заворачивались вовнутрь, как будто материя небес вывернулась наизнанку, и сквозь нее открывалась другая вселенная. Ниспадающие каскады света - вся мощь, энергия, сама жизнь повелителей драконов - бились и пульсировали у входа, как будто стремились прорваться сквозь последний барьер, преграждающий им путь к цели. И тогда зазвучал горн.
Серебряный звук невероятной силы пронзил все живые существа за многие мили от города, будто миллионы маленьких иголочек вонзились в их тела. И опять накатила агония предельного отчаяния. В сознании каждого, кто находился рядом с Сетаноном, отчаяние отозвалось внезапной уверенностью, что их жизнь зависит от того, чему они были свидетелями. В сердце даже самых бывалых воинов поднималась паника, все кричали и плакали, ибо они наблюдали последние секунды своего существования. Затем шум прекратился.
В жуткой тишине во вспышках света что-то обретало форму. Серое ничто растеклось, покрыв все небо, и в сердце этого безумного клубка появился Враг. Сначала видны были только тусклые цветные пятнышки, которые мерцая и перемещаясь относительно друг друга, прорывались через брешь между мирами. Когда они начали проходить, то растворились в меньшие пятна ярких цветов, постепенно обретающие различимые очертания. Вскоре все стоявшие на земле могли видеть в центре дыры человекоподобные существа, каждое из которых сидело на спине дракона. Со звуком взрыва, который превзошел все предыдущие. Войско драконов вырвалось в небо, грохотом возвестив возвращение в породивший их мир. Сотни древних существ, мистически связанных друг с другом, с боевым кличем вылетели из прорыва между мирами. Эти могучие существа были ужасны в своей красоте; одетые в ярких цветов доспехи, они повелевали древними драконами. Невероятные чудовища, многие века назад исчезнувшие из Мидкемии, наполняли небеса шумом гигантских крыльев. Огромные черные, зеленые и синие драконы, уже не существующие на своей родной планете, парили рядом с золотыми и бронзовыми, чьи потомки еще были живы. Красные, которые чаще всего встречались в этом мире, скользили бок о бок с серебряными драконами, каких не видели на Мидкемии многие столетия. На лицах валкеру читалось ликование, ибо они добились победы и теперь наслаждались ею. Каждый из них обладал великой силой, они сами были силой. С их появлением невыносимая боль пронзила тела всех живых существ на планете, как будто жизнь каким-то необъяснимым образом покидала их.
Затем, когда наступил момент глубочайшего отчаяния, когда все надежды были оставлены, огромная сила поднялась вверх. Из глубокой воронки под башней города взметнулся фонтан изгибающихся и в смятении скачущих по крышам энергий. Они двигались в безумном танце, а над ними поднималось зеленое пламя, жидким огнем разливающееся все увеличивающимися кругами. Послышался глухой тяжелый удар, громкий, но не резкий, в небо вихрем взлетело облако пыли, и весь шум прекратился.
Что-то бросило вызов небесному хаосу. Его нельзя было увидеть, но все почувствовали вселенское отвержение черного и злого отчаяния, испытанного лишь мгновением раньше. Как будто вся любовь и все чудеса мироздания слились в единой песне, поднявшейся против Войска драконов. Из воронки в разрыв ринулся зеленый свет, по яркости не уступающий красному мерцанию. Он поглотил Войско драконов, и каждый, кого касалось это зеленое сияние, превращался в неосязаемое видение из прошедшей эпохи, тень прошедших времен. Повелители драконов превратились в облака цветного дыма, оставляющие за собой только туман и воспоминания. Облака эти дрожали и покачивались, как игрушки в руках противостоящих сил, пока наконец не устремились вниз, как будто гонимые к земле непреодолимым ветром. Оставшиеся без всадников драконы страшно закричали и, яростно сопротивляясь засасывающему ветру, разлетелись в разные стороны. Земля содрогнулась под ногами застывших в изумлении людей, а шум этого ветра пугал и притягивал одновременно, так как казалось, будто сами боги сочинили эту песню смерти. Затем прореха в небесах вмиг исчезла, и не осталось ничего, что напоминало бы о том, что она там была. Ветер стих.
И наступила оглушительная тишина.
Джимми посмотрел вокруг. Он обнаружил, что плачет, смеется и снова плачет. Он вдруг почувствовал, будто все пережитые им ужасы, вся испытанная боль исчезли. Он вдруг почувствовал себя исцеленным, здоровым до самой глубины своего существа. Он ощутил свою связь со всем живым на планете. И он понял, что в конце концов они победили. Каким-то образом в самый момент своего триумфа валкеру оказались поверженными, потерпели поражение. Едва держась на ногах, сквайр радостно смеялся, и слезы, которые он и не пытался скрыть, текли по его лицу. Джимми обнаружил, что обнимает какого-то цуранийского солдата, и тот тоже улыбается и плачет одновременно.
Гай, которому опять помогли подняться на ноги, глядел на развертывающуюся перед ним картину. Гоблины, тролли и темные братья с отдельными великанами бежали на север, хотя никто их не преследовал. Солдаты Королевства и цурани просто наблюдали за тем, что происходило в городе, так как над Сетаноном куполом поднялось сияние зеленого цвета, такого яркого, что купол казался осязаемым в лучах ясного осеннего солнца, и такого прекрасного, что все зрители исполнились глубокого изумления. В сердцах тех, кто видел этот купол, звучала величественная песнь радости, которую они скорее ощущали в себе, чем слышали. Повсюду люди открыто плакали, так как перед их глазами происходило нечто настолько возвышенное, что наполнившую их радость нельзя было описать словами. Зеленый купол замерцал, что могло быть результатом попадания в него пылевых облаков. Гай наблюдал за происходящим и не мог отвести глаз. Даже пробегавшие мимо гоблины и тролли, казалось, изменились, будто все их желание сражаться исчезло без следа.
Гай вздохнул и почувствовал, как переполнявшая его радость уменьшается. Он вдруг подумал, что никогда в жизни он не испытывал такого совершенного чувства, такого удивительного восторга. К своему старому союзнику подбежал Арманд де Севиньи, за ним шли Мартин и гном.
- Гай! - воскликнул Арманд, заняв место цуранийского солдата, поддерживая своего бывшего командира и друга и обнимая его. Они оба смеялись и одновременно плакали.
