— Старик один сказал.
— Вот и оставь, — отмахнулся Владимир. — Если такой грамотный. Что тебе еще непонятно?
Мелькнула некстати мысль, что если бы скакнул в окно, то скорее всего напоролся бы на копья и мечи тех, что уже ждали там. Опять же уцелел… значит, победил, повинуясь не уму… а черт знает чему, что Белоян назвал русскостью, ибо остался драться над раненым смердом, такое тоже не могли просчитать самые изощренные умы Царьграда!
— Мне тут непонятно, — сказал Залешанин. — Если клятва дана в пятницу, да еще в день Чернобога…
Взгляд Владимира скользнул в сторону, словно искал норку, но тут же князь посмотрел прямо в глаза:
— А что такое Чернобог?.. И вообще боги? Клятвы даем себе, а от себя не спрячешься ни на каком морском дне.
В ушах тонко и противно звенело, но он сам чувствовал, как ноги уже не подкашиваются, голос крепнет с каждым мгновением:
— Дурак ты, хоть и князь.
Владимир небрежно смахнул со лба красную струйку, там тоже быстро засыхала корочка.
— А ты?
— Что я, я не князь.
Князь стер остатки крови, прислушиваясь к крикам во дворе. Залешанин косо взглянул на его лицо, вдруг сердце кольнуло, ибо в глазах князя знакомая боль и нечеловеческая тоска. Тоска, у которой может быть только одна, слишком понятная причина…
Он шагнул к Владимиру, тот протестующе мотнул головой, но руки раздвинул, обнялись, ибо так можно прятать лица, да не узрит никто их мокрые глаза, а пока крепкие мужские объятия, пара скупых хлопков по спине: хорошо дрался! — слезы вскипят и уйдут паром, а полосы по морде… что ж, пот в три ручья.
Внезапно от окна раздался хриплый медвежий вой. Руки каждого дернулись к оружию, а Претич с готовностью заслонил собой князя. Возле окна стоял Белоян. Облик его был страшен, словно оттуда, из ночи, ударили тараном между глаз.
— Сколько, говоришь, — просипел он, — у тебя жен? Семьсот?
— Восемьсот, — буркнул Владимир. — Ну и что? У Соломона тысяча.
Рука волхва крупно дрожала.
— Само небо было против!.. Но вон видишь?.. Новая звезда!!!
Претич и трое дружинников бросились к окну. Владимир спросил враждебно:
— И что же?
— Она гласит, что тебе удастся… удастся все… и даже раньше, чем наберешь тысячу…
Голос князя дрогнул, но в нем лишь прибавилось рыка, чтобы не заметили, насколько он близок к слезам, недостойным мужчины, князя, великого князя:
— Все женщины мира в Той, Единственной…
Черное небо грозно блистало, но Залешанин потрясенно смотрел на человека, который доказал, что сильный духом сам зажигает и гасит звезды.
В мире три вершины легендаристики. Двор короля Артура, монастырь Шао-Линь и двор князя Владимира. Двор короля Артура прославился рыцарями Круглого стола, монастырь — странствующими монахами-бойцами, а князь, оставшийся в былинах как Красно Солнышко, известен пирами, на которые сходились семьдесят «сильномогучих богатырей» и сотни богатырей попроще.
Но если о короле Артуре выходили и выходят постоянно романы, фильмы, комиксы, а монастырь растиражирован в полусотне фильмов, то киевскому двору не повезло. О нем писали и пели в древние времена, однако… современный читатель России лучше знаком с циклом о короле Артуре, с легкостью опишет внешность орков, троллей, эльфов, гномов, но тупо смолчит, когда спросят о лешем или песиглавце.
Клич я бросил в 1996-м, в первом издании «Княжеского пира», но никто из пишущих не откликнулся, что и понятно, однако пару лет спустя несколько молодых талантливых ребят, чьи сердца «для чести живы…», взялись за перо, то бишь сели за клаву компа. И надо сказать, получилось!
Вышло что-то около десятка романов.
А теперь вкратце правила для авторов, буде кто восхочет принять участие.
1. К участию допускаются все — и маститые, и начинающие, без ограничения по полу, возрасту, национальности, политическим и религиозным убеждениям, кривизне ног и форме ушей.
2. Пожалуй, самое важное правило: не навреди другим авторам, не навреди самой серии.
3. Участник проекта должен написать роман объемом не менее 110 тысяч слов. Больше — пожалуйста, меньше — нет. Примите как данное. Если нужны по-дробные объяснения, см. пункт последний. Романом называется произведение в малограмотной европейской традиции, то есть без разделения на повесть и собственно роман.
4. Исходной точкой повествования является двор князя Владимира до принятия христианства. Двор представлен в былинной традиции — с богатырями и прочими сказочными персонажами.
5. Исходным миром является тот, что описан в романе «Княжеский пир». Это не означает, что действие должно происходить только при дворе, — достаточно завязки или другого соприкосновения.
6. Рекомендовано включение в виде эпизодических лиц героев других романов цикла. Допустимо использование в качестве главных героев эпизодических героев Никитина (без его согласия) и других авторов (по согласованию — кроме тех случаев, когда автор объявляет своих героев в общее пользование). В любом случае недопустимо убивать или калечить чужих героев и, само собой, унижать их достоинство.
7. Настоятельно рекомендуется предварительно прочесть книги предыдущих авторов (основоположника серии — обязательно!), дабы избегнуть досадных недоразумений. Ведь там уже дана внешность основных героев, декорации теремов, с какой стороны терема крыльцо, а с какой — коновязь и пр.
8. Образы — героические.
9. Сюжеты — героические.
10. В отношении серии действует правило богов: ведь писатели — тоже творцы. Даже с прописной — Творцы. То есть сделанное одним богом другой бог отменить не вправе. Если, к примеру, Афина ослепила Тересия, то сочувствующий ему Аполлон не волен вернуть зрение, зато в его воле было наделить даром прорицания и ясновидения.
11. Действие так же происходит в пределах Киевской Руси (за очень редким исключением переносясь, в случае необходимости, в тридевятые страны), при этом «заграница» — в русской сказочно-былинной традиции. Доля «чужеземья» определена в 5 процентов. Здесь, помню, был вопль со стороны жулья: хотелось больше. А в идеале — чтоб вообще русским духом и не пахло. Как же, о западных или восточных землях им писать куда приятнее! Патриоты, мать их… Кстати, что-то я не читал романов о короле Артуре, где его рыцари шастают хотя бы по Европе, не говоря уже о Японии, Руси, Атлантиде…
12. А это правило не относится к самой серии, но из-за ряда случаев стоит напомнить: первым и самым строгим редактором себе должен быть сам автор. Никакие веские причины не являются оправданием, чтобы принести рукопись невычитанную, невычищенную, сырую. Редактор не будет переписывать чужую рукопись, а автор не сможет бегать за каждым купившим его книгу и объяснять, что вот этот момент нужно понимать вот так-то, а здесь нужно представить себе вот это. Роман должен быть готовым к печати!
