— Как вам будет угодно. Сир Робар, дайте леди Старк эскорт, чтобы проводить ее до септы… и позаботьтесь, чтобы перед рассветом она вернулась к нам.
— Вам тоже не мешало бы помолиться, — заметила Кейтилин.
— За победу?
— За ниспослание мудрости.
— Останься, Лорас, и помолись со мной, — засмеялся Ренли. — Я так давно этого не делал, что уж и позабыл, как надо. Остальные к рассвету должны быть на местах в доспехах, при оружии и конные. Это утро запомнится Станнису надолго.
Когда Кейтилин вышла из шатра, уже смеркалось. Сир Робар Ройс шел рядом с ней. Она знала его не слишком хорошо — один из сыновей Бронзового Джона, красивый на свой грубоватый лад, довольно известный турнирный боец. Ренли пожаловал ему радужный плащ и кроваво-красные доспехи, сделав его одним из семерых своих гвардейцев.
— Далеко же вы заехали от Долины, сир, — заметила она.
— Как и вы от Винтерфелла, миледи.
— Я знаю, что меня сюда привело, ну а вы? Это не ваша битва — не больше, чем моя.
— Эта битва стала моей, когда Ренли стал моим королем.
— Ройсы — знаменосцы дома Арренов.
— Мой лорд-отец обязан верностью леди Лизе, как и его наследник. Второй сын ищет славы там, где может. А турниры человеку со временем надоедают.
Ему наверняка не больше двадцати одного года — ровесник королю… но ее король, ее Робб, в свои пятнадцать умнее, чем этот юноша. По крайней мере Кейтилин хотелось в это верить.
В отведенном им уголке лагеря Шадд крошил морковку в котелок, Хел Моллен играл в кости с тремя своими винтерфеллцами, Люкас Блэквуд точил кинжал.
— Леди Старк, — сказал он, увидев ее, — Моллен говорит, что на рассвете будет бой.
— Это правда, — ответила она. (Экий длинный язык у этого Хела.)
— Ну и что же — будем биться или убежим?
— Мы будем молиться, Люкас. Молиться.
— Чем дольше ты заставляешь его ждать, тем хуже тебе будет, — предупредил Сандор Клиган.
Санса старалась не медлить, но пальцы путались в завязках и пуговицах. Пес всегда был груб на язык, а то, как он на нее смотрел, вызывало в ней страх. Быть может, Джоффри узнал о ее встречах с сиром Донтосом? О нет, молилась она, расчесывая волосы. Сир Донтос — ее единственная надежда. «Я должна быть красивой. Джофф любит, когда я красива, а в этом платье я ему всегда нравилась». Санса разгладила ткань, туго натянувшуюся на груди.
Она держалась слева от Пса, чтобы не видеть обожженной стороны его лица.
— Скажите — что я сделала?
— Не ты. Король, твой братец.
— Робб — изменник. — Эти слова у Сансы теперь выговаривались сами собой. — Я не виновата в его поступках. — Боги праведные, только бы дело касалось не Цареубийцы. Если Робб что-то сделал с Джейме Ланнистером, это будет стоить ей жизни. Ей вспомнился сир Илин и его страшные белесые глаза, безжалостно глядящие с худого, изрытого оспой лица.
— Они хорошо тебя вышколили, птичка, — фыркнул Пес.
Он привел ее в нижний двор, где около мишеней для стрельбы из лука толпился народ. Люди расступились, пропуская их. Слышен был кашель лорда Джайлса. Бездельники конюхи нахально глазели на Сансу, но сир Хорас Редвин отвел взгляд, когда она прошла мимо, а его брат Хоббер притворился, что вовсе ее не видит. На земле жалобно мяукала, издыхая, рыжая кошка со стрелой из арбалета в боку. Санса обошла ее, чувствуя дурноту.
Подскакал на своей палочке сир Донтос. С того турнира, когда он так напился, что не смог сесть на коня, король приказал ему всегда передвигаться только верхом.
— Мужайтесь, — шепнул он, сжав руку Сансы.
Джоффри стоял в центре толпы, натягивая свой нарядный арбалет. С ним были сир Борос и сир Меррин. Одного их вида было достаточно, чтобы все внутренности Сансы свело узлом.
— Ваше величество, — сказала она, преклонив колени.
— Это тебя больше не спасет. Встань. Сейчас ты ответишь за последнюю измену своего брата.
— Ваше величество, что бы ни совершил мой брат-изменник, я в этом не виновата, вы же знаете. Молю вас…
— Поднимите ее!
Пес поставил Сансу на ноги, но не грубо.
— Сир Лансель, — сказал Джофф, — расскажи ей, что случилось.
Санса всегда считала Ланселя Ланнистера красивым и мягкоречивым, но сейчас в его взгляде не было ни жалости, ни доброты.
— Твой брат, прибегнув к злому волшебству, напал на сира Стаффорда Ланнистера с армией оборотней в каких-нибудь трех днях езды от Ланниспорта. Тысячи добрых людей были перебиты во сне, не успев поднять меч. А после резни северяне устроили пир, где пожирали тела убитых.
Ужас холодными пальцами стиснул горло Сансы.
— Значит, тебе нечего сказать? — спросил Джоффри.
— Ваше величество, бедное дитя от страха лишилось разума, — тихо сказал сир Донтос.
— Молчи, дурак. — Джоффри прицелился из арбалета в лицо Сансе. — Вы, Старки, такая же нечисть, как ваши волки. Я не забыл, как твое чудовище набросилось на меня.
— Это была волчица Арьи. Леди вас не трогала. Но вы все равно ее убили.
— Не я, а твой отец — но твоего отца убил я. Жаль, что не своими руками. Ночью я убил молодчика, который был больше его. Они явились к воротам, выкрикивая мое имя, и требовали хлеба, точно я булочник какой-нибудь, но я их научил уму-разуму. Попал прямо в горло самому горластому.
— И он умер? — Железный наконечник стрелы смотрел прямо на Сансу, и она как-то не нашла других слов.
— Еще бы он не умер с моей-то стрелой в горле. Одна их женщина кидалась камнями — я и в нее попал, но только в руку. — Джоффри, нахмурясь, опустил арбалет. — Я бы и тебя пристрелил, но мать говорит, что, если я это сделаю, они убьют дядю Джейме. Но ты будешь наказана, и мы известим твоего брата, что, если он не сдастся, тебе придется плохо. Пес, ударь ее.
— Позвольте мне ее побить! — Сир Донтос сунулся вперед, брякая жестяными доспехами. Булавой ему служила дыня. «Мой Флориан». Санса расцеловала бы его, несмотря на багровый нос. Он обскакал вокруг нее, крича: — Изменница, изменница, — и размахивая своей дыней у нее над головой.
Санса прикрылась руками — плод задел ее, и волосы сразу стали липкими. Кругом смеялись. От второго удара дыня разлетелась на куски. «Смейся же, Джоффри, — молила в душе Санса, а сок стекал ей по лицу на голубое шелковое платье. — Посмейся и покончим на этом».
Но Джоффри даже не улыбнулся.
— Борос. Меррин.
Сир Меррин Трант схватил Донтоса за руку и отшвырнул прочь. Шут растянулся на земле вместе с палкой, дыней и всем прочим. Сир Борос крепко стиснул Сансу.
— Лица не трогай, — приказал Джоффри. — Я хочу, чтобы она оставалась красивой.
