— Отдайте его мне, — приказал Иль'Шанк, его голос был низким и хриплым, почти как у самого Чейна. — Независимо от того, что это, оно должно быть хорошо защищено. Вы не способны обеспечить такую защиту.
— Кто это? — потребовал ответа Красная Руда, озадаченный тем, что Чейн и новоприбывший знают друг друга. — Что же это за… вещь, которую вы все хотите?
Чейн даже не отвёл взгляда от Иль'Шанка. Его первым побуждением было убить этого человека там, где он стоял. Но Иль'Шанк был больше, чем просто Хранитель, и, возможно, даже больше, чем высококвалифицированный метаолог.
На мгновение Чейн почти рассматривал возможность отказа от шара. Но даже если он доберётся до Винн и найдёт ее живой, она точно пострадала, рискнув всем. Как он посмотрит ей в глаза, если сделает так?
— Не бросайте мне вызов, — произнёс Иль'Шанк, его голос источал смертельный холод. — Существует такая угроза, что вы даже представить не можете.
Чейн напрягся, готовый броситься вперёд.
Пристальный взгляд Иль'Шанка остановился на Красной Руде. Его окровавленная правая рука вытянулась в сторону гнома, и он начал неразборчиво шептать.
Чейн понял, что происходит — видел это прежде. Он быстро встал между ними, загораживая Иль'Шанку обзор.
Глаза Иль'Шанка расширились. Он вздрогнул, гнев нахлынул на его смуглое лицо.
Чейн внезапно вспомнил то, чего не мог знать Иль'Шанк. Все они имели неординарные способности и силы, а не только домин. Они могли делать вещи, которые большинство людей не могло.
— Красная Руда, уходи! — приказал Чейн. — Забери его в камень!
Это был отчаянный ход, но он не видел другого выбора.
— Никто из вас не уйдёт отсюда с этим! — прокричал Гассан, теряя самообладание.
Он оттолкнулся от стены, сделал хромающий шаг вперёд и двинулся к левой стене пещеры.
Чейн тоже переместился, стоя между домином и гномом. Он терял драгоценные секунды, и отчаяние ослабило его контроль. В нем поднялся зверь, борясь против эффекта фиолетовой смеси, что он в последний раз принял под горой.
Чейн обернулся, резко полоснув мечом в сторону Иль'Шанка, и толкнул Красную Руду к задней стене пещеры.
— Иди! — прокричал он.
Красная Руда, увидев его лицо, в удивлении вздрогнул. Чейн знал, что его глаза потеряли цвет, а черты, скорее всего, дико искажены. Но его это не беспокоило, пока Красная Руда его слушал.
Бросив последний взгляд на него, Красная Руда отступил в стену, а Чейн повернулся к Иль'Шанку.
* * *
У Гассана перехватило дыхание, когда гном просто ушёл в заднюю стену пещеры и исчез.
Тогда Чейн повернулся к нему.
Он не смог сдержать страх и, споткнувшись, отступил назад, увидев изменившееся лицо Чейна… бесцветные глаза, удлинившиеся зубы и искажённые черты. Чейн зарычал, словно бешеная собака, и взмахнул мечом.
Гассан выставил перед собой руку, сосредотачиваясь на полоске стали.
Лезвие вильнуло в сторону и ударилось о стену рядом. Он попытался отскочить подальше, прежде чем меч в руках опытного фехтовальщика последует за ним, но острая боль в правом колене заставила его ногу подвернуться. Гассан упал назад себя.
Измученный болью многочисленных ран и истощённый, он мог почувствовать, как его сила ослабевает. Он инстинктивно вскинул руку и попытался отползти назад, прежде чем Чейн добьет его.
Но меч не опустился, и он услышал только удаляющийся топот.
Гассан смотрел сквозь свои пальцы на пустую пещеру. Когда он обернулся и посмотрел в тоннель, все, что он увидел, это высокую фигуру, убегающую в меркнущем свете кристалла холодной лампы.
Гассан откинулся назад, его сердце бешено колотилось, когда он смотрел на заднюю стену пещеры. Всё было бессмысленно. Не было даже намека на ушедшего гнома… и шар.
Он читал путевые заметки Винн, как она, Магьер, Лисил и Малец нашли древний артефакт в замке среди обледеневших пиков восточного континента. Описание их находки соответствовало тому, что была у гнома.
И где Винн, если Чейн все еще… жив?
Обрывки поэмы всплыли в мыслях Гассана:
«Дети в двадцати и шести шагах стремятся скрыть в пяти углах
Якоря Существования, которое когда-то жило среди Пустоты.
Один, чтобы иссушить Дерево от корней его до листьев.
Заложенный, где проклятое солнце взломало почву.
Вдыхающий пламя, второй сидит в холоде и темноте.
Сидит один на воде, которая никогда не течёт.
Средний берёт ветер как последнее дыхание.
Засел на отмелях, которые всё ещё могут утонуть.
И глотает волны в бесконечной жажде.
Четвёртый уединился в высоком и плачущем камне.
Но последний, поедающий сам себя, заблудился
В глубинах горы ниже места песни лорда.»
«Якоря Существования» это шары. Поэма была загадкой, давая ключи к их местоположению. Винн догадалась об этом даже раньше, чем он.
Были ещё другие шары, спрятанные Детьми Древнего Врага.
Гассан, прикусив губу, боролся с болью в колене. Что он мог сделать теперь? Пойти за Чейном и попытаться проникнуть в его мысли и узнать, куда делся гном?
Это не помогло бы ему. Он уже однажды пытался подслушать мысли Чейна и ничего не услышал, как будто этого человека — не-мертвого — вообще там не было. Даже если он сможет найти гнома…
Что, если Винн нарочно послала этих двоих, чтобы гном унёс шар? Никто не знал бы, куда он пошел, даже она и Чейн.
Беспокойство Гассана переросло почти в паранойю.
Он недооценил ее? Винн могла оказаться такой хитроумной? Знает ли она, что он… собирался сделать? Она понимает, что он больше, чем рядовой член Гильдии, маг или даже колдун?
Винн подозревала, что колдовство все еще было скрыто от мира?
Он провёл рукой по рту, размазывая кровь. Возможно, он был слишком недальновиден, спрыгнув в шахту. Теперь его предало собственное тело.
Медальон на его груди внезапно нагрелся. Среди суматохи своих мыслей он сначала проигнорировал это. У него не было желания говорить с Моджахедом, и он ждал, пока медальон не остынет.
Теплота не исчезала, и он наконец сжал медальон в руке:
«Что?»— потребовал он.
«Возвращайся. И как можно скорее.»
Это не был голос Моджахеда, хотя Гассан и узнал говорившую. Его голова прояснилась от ее торопливых слов.
«Татьяна? — прошептал он. — Что… что случилось?»
«Я не могу сказать, даже через мысли, из-за… Это проснулось и может услышать.»
Дыхание Гассана замерло в груди:
