Вернувшись на Албермарл-стрит, он обнаружил в магазине трех молодых людей. Едва завидев владельца, они захлопнули книги, которые просматривали, и, обступив его, заговорили одновременно. Мистер Меррей, естественно, предположил, что они явились потому же делу, что и мистер Грин. Поскольку двое молодых людей были очень высоки ростом и все трое чрезвычайно громко выражали свое негодование, он сделал приказчику знак бежать за подмогой. Однако приказчик притворился глухим и остался на месте, с немалым интересом наблюдая за происходящим.
Яростные восклицания, вопли типа «Отчаянный злодей!» и «Грязный мошенник!» не слишком порадовали мистера Меррея, но вскоре он неожиданно для себя понял, что эти характеристики относятся не к нему, а к мистеру Норреллу.
— Прошу прощения, джентльмены, — прервал он негодующие реплики, — не соблаговолите ли вы себя назвать?
Молодые люди удивились — они полагали, что более известны в определенных кругах — но тем не менее представились. Оказалось, что это ученики мистера Стренджа, в настоящее время переживающие вынужденные каникулы: Генри Пурфуа, Уильям Хедли-Брайт и Том Леви.
Генри Пурфуа и Уильям Хедли-Брайт были высокие красавцы, Том Леви — маленький, худенький, с темными волосами и глазами. Как уже отмечалось, двое молодых людей принадлежали к аристократическим английским фамилиям, а Том, все предки которого были евреями, до учебы служил учителем танцев. К счастью, и Пурфуа, и Хедли-Брайт не обращали внимания на разницу в происхождении. Понимая, что Том самый из них талантливый, они слушались его во всех вопросах магической науки. Если не считать того, что они называли его просто по имени (в то время как он обращался к ним «мистер Пурфуа» и «мистер Хедли-Брайт») и полагали, будто он должен собирать разбросанные ими книги, оба джентльмена были склонны относиться к нему, как к равному.
— Мы не можем сидеть сложа руки, когда этот злодей и мошенник, это чудовище уничтожает великое произведение мистера Стренджа! — возгласил Генри Пурфуа. — Поручите нам какое-нибудь дело, мистер Меррей! Больше мы ни о чем не просим!
— Желательно, чтобы это дело включало в себя острый клинок и грудь мистера Норрелла, — добавил мистер Уильям Хедли-Брайт.
— Не может ли один из вас отправиться за мистером Стренджем и привезти его обратно? — спросил издатель.
— О, разумеется! Хедли-Брайт справится! — воскликнул Генри Пурфуа. — При Ватерлоо он был одним из адъютантов герцога Веллингтона. Для него нет ничего лучше, чем скакать куда-нибудь во весь опор.
— А вы знаете, куда отправился мистер Стрендж? — уточнил Том Леви.
— Две недели тому назад он был в Женеве, — ответил мистер Меррей. — Сегодня утром я получил от него письмо. Возможно, он все еще там. А может быть, отправился дальше, в Италию.
Дверь распахнулась, и появился Шеклтон. Парик его блестел мириадами дождевых капель, словно он специально украсил его множеством стеклянных бусинок.
— Все в порядке, — сообщил вошедший. — Книги на месте.
— Вы видели их собственными глазами?
— Да, разумеется. Позволю себе заметить, что волшебнику придется немало похлопотать, чтобы уничтожить десять тысяч экземпляров.
— Хотелось бы мне быть таким же оптимистом, — заметил Том Леви. — Извините, мистер Меррей, судя по тому, что мне довелось слышать о мистере Норрелле, если уж он что-то решил, то не успокоится, пока не доведет дело до конца. Полагаю, мы не можем дожидаться возвращения мистера Стренджа.
Шеклтон с удивлением взглянул на человека, столь авторитетно рассуждающего о вопросах магии.
Мистер Меррей торопливо познакомил приказчика с учениками автора многострадальной книги.
— Так сколько же, по вашему мнению, у нас времени? — обратился он к Тому.
— День, от силы два. Определенно недостаточно для того, чтобы разыскать мистера Стренджа и вернуть его в Лондон. Мне кажется, мистер Меррей, что вы должны доверить дело нам, а мы уж попробуем пару-тройку заклинаний. Может быть, удастся найти противовес магии Норрелла.
— А что, такие заклинания существуют? — поинтересовался издатель, с сомнением разглядывая начинающих волшебников.
— О, десятки и сотни! — воскликнул Генри Пурфуа.
— И вы какие-нибудь знаете? — продолжал допытываться издатель.
— Мы знаем об их существовании, — ответил Уильям Хедли-Брайт. — Все вместе мы, возможно, сумеем что-нибудь найти. Вот бы мистер Стрендж вернулся из Европы и узнал, что нам удалось спасти его труд! То-то бы он удивился!
— А как насчет невидимого, ну, там еще черт ногу сломит, короче, чего-то такого Пейла? — предложил Генри Пурфуа.
— Я знаю, о чем ты, — со знанием дела ответил Уильям Хедли-Брайт.
— Это поистине замечательное заклинание доктора Пейла, — пояснил Генри Пурфуа. — Оно способно развернуть чары и направить их против автора. Собственные книги мистера Норрелла превратятся в чистые страницы или исчезнут вовсе. И поделом!
— Вряд ли мистер Стрендж, вернувшись, будет счастлив узнать, что в его отсутствие мы уничтожили лучшую в Англии библиотеку магической литературы, — негромко заметил Том. — А кроме того, чтобы сотворить Невидимое Отражение и Защиту доктора Пейла, нам придется соорудить килифон.
— Соорудить что? — переспросил мистер Меррей.
— Килифон, — пояснил Уильям Хедли-Брайт. — Работы доктора Пейла изобилуют примерами подобных машин для осуществления магической практики. Насколько я представляю, внешне это нечто среднее между валторной и вилкой…
— А наверху еще четыре металлические сферы, которые постоянно вращаются, — добавил Генри Пурфуа.
— Ясно, — хмуро отозвался мистер Меррей.
— Строительство килифона займет слишком много времени, — твердо заключил Том Леви, тем самым поставив в рассуждениях точку. — Я предлагаю воспользоваться «Профилаксисом» де Шепа[129]. Это заклинание действует быстро и, если все пройдет гладко, на время сдержит магию Норрелла. Мы как раз успеем связаться с мистером Стренджем.
Тут дверь отворилась, и в лавку ввалился неопрятного вида тип в кожаном фартуке. Всеобщее внимание его явно смутило. Неловко поклонившись, он сунул Шеклтону клочок бумаги и тут же исчез.
— Что это, Шеклтон? — поинтересовался мистер Меррей.
— Записка с Темз-стрит. Они там заглянули в книги, под обложку. Оказалось, что все страницы совершенно пусты — ни единого слова. Мне чрезвычайно жаль, мистер Меррей, но должен признать, что «История и практика английской магии» больше не существует.
Уильям Хедли-Брайт засунул руки в карманы и тихо присвистнул.
Время шло, и стало ясно, что не осталось ни единого неповрежденного экземпляра книги мистера Стренджа. Уильям Хедли-Брайт и Генри Пурфуа рвались вызвать Норрелла на дуэль. Пришлось им растолковать, что мистер Норрелл — пожилой джентльмен, вряд ли упражняется в военных искусствах, да и вообще никому еще не доводилось видеть его со шпагой или пистолетом в руке. Трудно представить, чтобы двое мужчин в расцвете лет (причем один из них военный) могли бы, не теряя собственного достоинства, вызвать его на дуэль. Хедли-Брайт и Пурфуа прислушались к доводам, однако Пурфуа не переставал оглядываться, явно надеясь найти человека, соответствующего мистеру Норреллу по дряхлости. Взгляд его с надеждой остановился на Шеклтоне.
Другие друзья Стренджа также сочувствовали мистеру Меррею и негодовали на действия мистера Норрелла. Приехал лорд Портишед и рассказал, что послал названному мистеру Норреллу письмо с заявлением о расторжении дружбы. Второе письмо, адресованное Ласселлзу, уведомляет последнего о добровольном уходе его светлости с поста редактора «Друзей английской магии» и отказе от подписки.
— Отныне и впредь, — заявил он ученикам Стренджа, — я принадлежу к вашей партии.
Ученики чародея заверили почтенного джентльмена в том, что он совершил правильный поступок и никогда о нем не пожалеет.
В семь прибыл Чилдермас. Он вошел в переполненную комнату спокойно, словно вступал в церковь.
— Итак, каковы понесенные вами убытки, мистер Меррей? — поинтересовался он, потом вынул из кармана записную книжку, взял со стола мистера Меррея перо, обмакнул его в чернила и приготовился писать.
— Уберите блокнот, — потребовал мистер Меррей. — Мне не нужны ваши деньги.
— Неужели? Осторожнее, господин издатель, вы слишком поддаетесь влиянию этих джентльменов. А между тем некоторые из них слишком молоды и безответственны… — Чилдермас окинул холодным взглядом троих учеников Стренджа и нескольких стоящих в комнате офицеров. — Другие же богаты, и сотня-другая фунтов для них ничего не значит. — Здесь Чилдермас взглянул на лорда Портишеда. — Однако вы, мистер Меррей — человек дела и о нем должны думать прежде всего.
