Неизвестно, что глубже поразило Зелга — подробные инструкции или то, что у него есть второй вице-секретарь. Он помолчал, осознавая всю степень своего могущества и величия.
— Я еще что-нибудь приказал? — спросил он.
Если Гробасий Публилий Третий чему-то удивился, то герцог этого никогда не узнал.
— Ваша светлость велели приготовить отдельный кабинет для чтения редких мистических рукописей со звукоизоляцией, а также вывесить на дверях табличку «Беспокоить строго воспрещено»; велено после вдумчивой беседы с библиотекарем проводить вас в оную комнату и оставить на несколько часов вплоть до особых распоряжений. Следуйте за мной, милорд. И, да, чуть не забыл — фарфоровая тарелка! Мои поздравления, милорд.
И Гробасий аккуратно положил фарфоровую тарелку Зверопуса поверх стопки книг.
Есть ситуации, в которых самый простой выход и является самым разумным. Так что Зелг кротко повиновался.
Спустя несколько минут он уже стоял у ворот Гон-Гилленхорма, держа в руках стопку книг. Эгон и Тристан проводили его к Спящему, не проронив ни слова о его странном исчезновении и не менее странном появлении. Они не сказали, знают ли, что случилось за это время в Кассарии, а он не стал спрашивать, торопясь в подземную тюрьму.
Спящий, казалось, ждал его с нетерпением. Но Зелг мог что угодно прозакладывать на то, что при виде книг и тарелки глаза узника широко раскрылись от удивления, и он даже не счел нужным его скрыть.
— Вот, — сказал молодой некромант, решительно направляясь к креслу. — Пришел тебе кое-что почитать.
Один из богдыханов Амарифа, большой просветитель и человеколюбец, запретил употреблять в научных трудах оборот «если бы», не без оснований полагая, что человеку смертному все равно не дано знать, как бы все обернулось, обернись оно по-другому, а, значит, не следует вводить государственную казну в дополнительные расходы на перья, чернила, пергамент, не говоря уже о сверхурочных и премиальных архивным работникам и жуткой прорвы денег на неподдающиеся никакому учету и контролю научные изыскания и разорительные обеды, дающиеся университетами по всякому музыкальному поводу.
Если хотя бы раз не устроить прием,
международный конгресс работать не сможет
Сирил Норкотт Паркинсон
Ученые приуныли, зато школьники и студенты заметно приободрились, но и те, и другие — напрасно. После смерти богдыхана (а кончил он плохо: его придушил какой-то взбесившийся летописец) все вернулось на круги своя, потому что большинство людей хлебом не корми — дай порассуждать о том, как бы оно было, если бы все пошло иначе.
Ну, и мы туда же. Неизвестно, что стало бы с Юлейном, попавшим в золотые руки таксидермистов, не набреди на них Лилипупс. Завидев короля и стайку гномов, он приветственно всхрюкнул и молвил:
— Вас-то мне и надо.
Следует отдать должное сообразительности Дармидонта и сотоварищи. Как бы они ни были расстроены, а все же предпочли не выяснять, кто именно и по какому поводу нужен бригадному сержанту, и бесшумно растаяли в темноте бокового коридора, что твои призраки.
Обнаружив, что остался наедине с героическим троллем, Юлейн принял все меры предосторожности, какие сумел, а именно — придал себе позу полководца и военачальника, взяв за образец внушительную фигуру Такангора.
Сам бы себя целовал в эту грудь и плечи
Михаил Жванецкий
Ему самому результат понравился, но сторонний наблюдатель вынужден был бы признать, что для образцового величия здесь чего-то не хватает — то ли роста, то ли веса, то ли рогов, то ли мускулатуры, то ли убеждений. Во всяком случае, Лилипупс нисколько не впечатлился и ни на волосок не отклонился от намеченного курса. Он всунул королю в руки несколько листков серой шероховатой бумаги унылого формата — такие одинаковые безликие листки непременно оказываются какими-то официальными бумагами вроде повесток в суд или налоговых деклараций — и без лишних церемоний велел:
— Заполняем анкету.
— Зачем? — опешил Юлейн.
Тролль неодобрительно посмотрел на венценосца. Ни в людях, ни в королях он не понимал этого неуместного любопытства. Приказ отдан — исполняй без разговоров. Если во время сражения каждый солдат начнет уточнять детали, то эта пресс-конференция будет проиграна, еще не начавшись.
— Приказ должен быть выполнен разными судьбами, — растолковал он.
— Я, к вашему сведению, король. Мне никто не смеет приказывать, — встрепенулся Благодушный.
Про таких фантазеров бабушка Лилипупса говорила, что они смотрят на мир «сквозь розовые лилюзии».
— В армию вступаем? — намекнул тролль.
— Голубчик, я намерен ее возглавить.
— Бесплатно? — удивился тролль.
Юлейн удивился еще больше. Такая простая мысль не приходила ему в голову.
— А что вы предлагаете? — осторожно уточнил он.
— Одну золотую рупезу, — ответил тролль, твердый в своих принципах.
— Всего?
— Это стандартное жалованье.
— Я — король, — внушительно повторил Юлейн.
Лилипупс покивал, показывая, что учел и этот факт.
— Это армия, — напомнил он. — В армии много неясно, зато все правильно.
— Я же буду как бы полководец, а не рядовой. Разве у вас не предусмотрены разные расценки? — поторговался король.
— Солдатский труд полководца должен быть оплачен жалованьем в одну рупезу, — отвечал Лилипупс и после правильной паузы выдвинул решающий аргумент. — Золотую.
— Я хочу хотя бы на рупезу больше остальных, — заупрямился король.
— До меня, — сказал жестокий тролль, — вам вообще никто ничего не предлагал.
Юлейн осекся. Такой бойкости слога он за Лилипупсом прежде не наблюдал.
— Наличными, — добавил тот, внимательно глядя в глаза страдающему монарху.
— Я даже не знаю…
— Не облагается налогом, — нанес тролль тот самый решающий удар, который в хронике рыцарских турниров именуют ударом милосердия.
— Давайте вашу анкету.
— Рекомендую больше не выкадрючиваться, — заметил тролль, — а мыслить над вопросами анкеты, как назидает наш генерал Такангор Топотан — глубоко, всесторонне и нестандартно. Несолидно заполненная анкета отметает вас из армии без надежды на денежное содержание и увидеть мир себя показать.
— Я мыслю, мыслю, — торопливо сказал Юлейн.
— Не замечаю.
— Что значит — не замечаю? Давайте сюда вашу анкету, в жизни анкет не заполнял.
— Тем более. Жалованье получать хотим?
