За низкой дверью послышалась возня, потом раздался лай, и мужской голос спросил:
— Кто там?
— Пустите переночевать! — на Селембрис в любом доме получить ночлег и сытный ужин обычное дело.
За дверью немного погремели, потом отворилась щель, и в неё выглянуло бородатое лицо.
— Входи давай, — сказал хозяин, — А то косолапый повадился шататься по ночам. Чего-то загулял, беспутный. У тебя лошадь?
— Моей лошади медведь не страшен. — ответил гость, входя в маленькие тёмные сени и стряхивая снег с шубы. — Он уж улетел.
— А, дивоярец, — с пониманием произнёс хозяин, отгоняя прочь любопытного пса, который непременно желал обнюхать ноги гостя. — А я думаю, кого нелёгкая в такую стужу занесла. Щас чаю вот поставлю.
Хозяина, как оказалось, звали Романом, а фамилия у него была смешная: Чибис. Он вытащил из печки горячие щи, к которым прилагались сухари — с хлебом у охотника было туговато. Ароматный чай из сушёных трав и ягод тоже был хорош, к тому же мёд, которого усердно домогался медведь-шатун. Хозяину было, наверно, лет тридцать-сорок, а, может, его просто старила борода. Жил он тут один, промышлял охотой, и, кажется, был всем доволен.
— Скажи-ка, Роман, — заговорил Лён, наевшись и напившись у хлебосольного стола, — а где ты тут бензин берёшь?
— Ты про «Жигуль», что ли? — сощурился тот. — Откуда знаешь?
— Да, в-общем знаю. Только первый раз вижу на Селембрис автомобиль.
— Так он же не работает. Я его просто так держу — девать некуда. Толку от него никакого. А ты, видать, тоже не отсюда?
И поведал он своему гостю такую историю.
Роман Чибис по профессии был программистом, а по увлечению — охотником. Жил он в Нижнем Новгороде, работал на заводе в АСУПе. Он был старшим инженером и решал задачи на ЭВМ — такие, как ЕС-2010, знаешь? Нет, не знаешь? Ах, да, тут же, на Селембрис никаких ЭВМ нет. Ну вот, однажды, дай Бог памяти, в семьдесят девятом поехал он на охоту на новеньком своём «Жигуле». Они с ребятами собрались провести неделю отпуска в Рустае да поохотиться на уток. Кстати, вон ружьё стоит в углу. Патроны тоже есть, только без толку они.
И вот едет он по лесной дороге, вроде всё тут знает. Да оказалось, что не всё — вроде, никуда не сворачивал, а попал на какую-то дикую дорогу, и завела она его в тупик. Вьехал он на какой-то холмик посреди леса, и дальше нет дороги. Зато стоит какая-то штуковина — сама, вроде, из камня — столб! Не то бетонный, не то ещё какой. За каким шутом кому-то понадобилось ставить столб в лесу?
Ну, Роману то было вовсе ни к чему — надо было обратным ходом убираться. А места мало, не развернёшься, да и дело уж к ночи. Тут он давай помалу туда-сюда двигать да разворачивать машину. Боится с холма съехать да в деревья угодить. И тут вдруг слышит: сзади звонко так — бумм! Значит, боднул он бампером тот столбик. Не успел выразиться, как машина ко всему прочему заглохла.
Ну, что тут будешь делать?! Вылез, пошёл осматривать. Столб он в самом деле поломал, как срезал: корень-то в земле торчит, а верх лежит. Ну, блин! И ночь уж тут как тут! Только что, вроде, день был, как уже стемнело. Всё некстати! Пытался он тогда в мотор заглянуть, да при лунном-то свете разве что увидишь! Решил утра дождаться. Залез в машину, давай спать.
А утром понял он, что крепко влип: стартёр не работает, даже искры не даёт! Хотел Роман пойти обратно по дороге да поискать кого, глянул: нет дороги! Мать честная, леший, что ли, закрутил?! Как он вообще попал на этот холм?! Оглядывается он и чувствует, что помаленьку, кажется, лишается ума. Вчера была осень, а тут первоцвет растёт! И ландышами пахнет!
Сидел он три дня на том холме. Сначала пытался стрелять в воздух — может, кто услышит. Да только вот что: не получалось у него стрелять. Патроны, вроде, хорошие, а выстрела нет — осечка за осечкой. Потом он попытался развести костёр — увидят дым, придёт кто-нибудь. Набрал он травы и веток, облил бензином из бака и хотел поджечь. Представь себе, бензин-то не горит! Ну, это уж мистика какая-то! Тогда он разобрал патрон, хотел пороху сыпануть в костёр — и порох не горит!
Через неделю он ополоумел. Потом решил: пока ноги держат, надо идти. И пошёл, куда глаза глядят. Продрался через лес и вышел на берег реки. Сначала думал — Керженец, потом понял, что ошибся. Грибы ел, ягоды собирал, шёл берегом. И вот дошёл он до жилья.
В-общем, в деревне той его накормили, травами отпоили, бабке-знахарке показали и всё объяснили. Сказали, что забудь, милок, ты про своё прежнее бытьё — не надо было столбик тот ломать.
— Тут и до меня у них пришельцы появлялись — на том холме, где я застрял с машиной, стоял переходник. Так что, я, когда боднул его, то перенёсся на Селембрис, естественно, с машиной вместе. А обратно путь закрыт — переходник сломался. Откуда у них эти переходники тут взялись — они не знают. Но говорят, что эльфы ещё оставили. Ну, что? Помогли они мне избу справить, научился я охотиться по ихнему. Вот тут, возле своего «Жигуля» и живу. Пушнину добываю, на ярмарку ношу. Уж лет десять, почитай, живу так. А иногда всё думаю: а если бы переходник опять открылся, пошёл бы я обратно? Ну, ладно, ты давай ложись на печке, а я тут на лавке прилягу. Мне завтра утром проверять ловушки надо. Здесь зайцы знатные. Любишь заячье жаркое, дивоярец?
Наутро, когда Лён проснулся, хозяин уже ушёл проверять свои ловушки. Ему оставил молока в деревянной крынке да берестяную записку: щи в печке, сухари на полке. Когда пойдёшь, дверь палочкой приткни.
