— «Категории магов»?! Преступников и агрессивных фанатиков!
— Но их поддерживала определенная прослойка магического сообщества. Учитывая, что их лидер не был склонен ограничивать себя в средствах борьбы, нам необходимо было периодически осведомляться об этих средствах.
— И вы даже не попытались его остановить! Ну, да ладно, нет никакого желания спорить. Скажите, Дамблдор знал, что Руквуд — ваш агент?
— Думаю, что не знал. Шеклболт знал.
— Угу, теперь понятно, почему эти двое столько времени никак не могли попасть друг в друга, когда мы сражались с упивающимися внутри вашего отдела. И… кажется, я начинаю догадываться, почему именно Кингсли занял министерское кресло.
— Догадываться вы, безусловно, можете о чём угодно.
— Это же вы были тогда в лифте, с Гермионой?
— Она вам рассказала? Я думал, мы считали этот вопрос исчерпанным. Нет, это был не я, это был коллега Троттер, — он кивнул в сторону, — а что вас смущает?
— По-вашему, это нормальный способ приглашать людей на работу? Используя шантаж?
— Позвольте, шантаж подразумевает угрозу, какие же угрозы были высказаны с нашей стороны? Напротив, мы предложили выгодную сделку. Или вы считаете, что наше предложение было недостаточно весомым? — добавил Боумен с долей иронии.
— Вы не оставили ей выбора. После того как вы сообщили, что я — хоркрукс, она уже не могла вам отказать.
— Скажите, а вам самому, мистер Поттер, оставили выбор — жертвовать собой или нет? Разве вы могли тогда отказаться?
— Я сам принимал это решение.
— Но и она тоже принимала решение сама.
Он опустил голову. Этот Боумен был тем ещё пройдохой, спорить с такими всегда тяжело, они всё время находят какую-нибудь уловку, чтобы выставить себя в лучшем свете.
— Я отвечу на это вот что: в том, что я оказался тогда в безвыходном положении, была вина конкретного злодея. Именно сделанное им зло лишало меня выбора. Выходит, вы тоже сотворили зло.
— Но разве не от этого самого выбора мы предложили вас спасти?! Где тут логика?
— Вы предложили меня спасти за плату. Взимать плату за спасение жизни — низко!
— А разве медики не взимают плату за спасение?
Он снова опустил голову. Они как будто находились на разных полюсах. Либо этот Боумен просто не в состоянии был понять, о чем речь, либо искусно притворялся, в любом случае, беседовать с ним дальше на эту тему не имело смысла.
— В конце концов, мистер Поттер, разве ваша подруга осталась недовольна сделанным выбором? Она получила даже гораздо больше, чем хотела.
— Возможно и так. Но я считаю…
Он хотел сказать, что если вдруг произойдет чудо, и Гермиона выживет и вернется на работу, то нужно сообщить ей, что она свободна от своего обязательства, но потом подумал, что если всё-таки чудо произойдет, она его прикончит за такие слова, и никакие чудеса ему тогда не помогут.
— …я считаю, что не хочу больше это обсуждать.
— Так это все ваши вопросы, мистер Поттер?
— Нет, есть кое-что еще. Например, как вы смогли одновременно оказаться на той поляне в одну и ту же нужную секунду? И каким-таким способом Гермиона вычисляла Руквуда с большого расстояния? И почему она точно знала, что среди вашего отдела нет предателей, но Руквуд при этом умудрялся вас как-то обманывать. Это всё довольно странно, вам не кажется?
Незнамо почему, но как-то инстинктивно, каким-то шестым чувством он определял, что все эти вопросы связаны. Что-то общее в них было, как будто они были нанизаны на одну и ту же нить, проходящую сквозь всё это дело.
Боумен переглянулся со своим помощником.
— Я понятия не имею, мистер Поттер, как вы умудрились обратить внимание и, главное, связать все эти вопросы, но, разрешите мне, пожалуйста, на них не отвечать. Проблема в том, что это секретная информация.
— Дело ваше. Но и вы тогда не узнаете то, что хотите знать.
— Мистер Поттер, поверьте, в ваших же интересах ответить мне. И в интересах вашей подруги.
— Скорее всего, у неё уже больше нет никаких интересов. И не будет.
Боумен тяжело вздохнул.
— Ну ладно, будь по-вашему. Однако я не думаю, что вы сможете понять это правильно, так что пеняйте на себя.
— Вы уверены? — неожиданно вмешался помощник Боумена. Гарри в первый раз услышал его голос, и он оказался таким же невыразительным, как весь его вид.
— Бросьте, Троттер! Наш собеседник настолько уже увяз в этом деле, что как бы нам ни пришлось в скорости признать его внештатным сотрудником. К тому же, глупо надеяться, что то, что связывает этих двоих, не преодолеет любые запреты.
По виду Троттера, однако, было заметно, что аргументы его не убедили. Он недовольно нахмурился и пожевал губами, но оставил свои возражения при себе.
— Видите ли, — Боумен снова повернулся к Гарри и пригладил свою прилизанную прическу, — между сотрудниками Отдела Тайн существует тесная ментальная связь.
— То есть?
— Ну, вы же знаете что такое легилименция? Нам удалось расширить рамки этого явления до приличного расстояния и подключить нескольких адресатов. Разумеется, только специально для этого подготовленных. Это было сделано для того, чтобы над особо сложными загадками работать сообща буквально. Сливать разум в одну цепочку.
— Погодите, вы хотите сказать, что любой из вашего отдела может в любую минуту залезть другому в мозги?
Внезапно перед его глазами всплыли события прошлой ночи. Неужели в тот самый момент, когда он считал, что находится наедине со своей любимой женщиной, тут же присутствовала ещё дюжина совершенно незнакомых персонажей. В тот самый момент, когда она сходила с ума от наслаждения, они все следили за ней и наблюдали? Что за чудовищный гротеск?!
— Я же сказал, мистер Поттер, что вы всё поймете совершенно неправильно. Разумеется, ни о чём подобном не идет речь! Подумайте сами, кто бы захотел работать в таких условиях? Слияние происходит только с согласия и только для нужд отдела.
У него от сердца отлегло. Он уже вообразил себе, как Гермиона двадцать четыре часа находилась с целой кучей народу у себя в голове, и ему стало нехорошо. Хотя что-то ему подсказывало, что в особых случаях согласия могли и не спросить. Но об этом Боумен ему бы точно ничего не рассказал.
— Получается, о том, что творилось у неё дома, вы не знали?
— Ну конечно нет! Вы снова выставляете нас какими-то чудовищами. Неужели вы считаете, что мы просто так оставили бы нашего коллегу в подобном положении?
«А не коллегу?» — вертелся у него на губах вопрос, но он предпочел не вступать в новую полемику. Внутри себя он всё более и более чувствовал неуместность этого разговора под этой дверью. Это был еще не полноценный стыд, но что-то уже похожее на него, поэтому он решил поскорее закончить обмен почти бесполезными репликами.
