Элина мечтала оглохнуть. Перестать понимать человеческую речь раз и навсегда. Потому что всё, во что верила, сейчас разваливалось на части – карточный домик.
Всё было ложью.
Всё было подстроено.
И кем?
Сколько раз он уже обманывал её?
Но сейчас ещё хуже. Сейчас вся её цель, их многомесячная работа с Яромиром пошли насмарку. Ведь даже он не догадывался. Всё оказалось бессмысленно – впустую потраченное время.
А где же правда, в чём истина? Что ей делать-то теперь?
С самого начала они обо всём знали. Знали, и решили поиздеваться, решили придумать испытание, детскую игру, чтобы дать ей так глупо упиваться своей избранностью. Так сильно хотела быть нужной и незаменимой?
А Севериан как всегда оказался прав. Доверчивая и наивная. Нельзя открывать тайны кому попало, первым встречным, и перестать думать своей головой, не искать больше ответов.
Вспомнив его, Элина невольно вернулась в пятничный вечер. Сколько времени прошло? День, два? Казалось, то был другой мир, недостижимое прошлое. Увидит ли когда ещё раз? Что если тот вечер был их последним?
– Ты, кажется, позабыл, кому обязан этим воплощением и жизнью?
– Ну-ка, ну-ка. Не тебе ли, Гавран? Да только вспомни по чьей вине я такой? Братец твой ой как постарался. Не хочешь спасибо ему сказать? – глаза его недобро блеснули. – Ах, да, как же кстати! Он ведь тоже у меня в гостях! Неужели спустя столько лет именно здесь состоится долгожданное воссоединение?
Севир вовсе не был рад, наоборот, казался каким-то напуганным и растерянным. Сжимая кулаки, непривычно сгорбившись, он по-настоящему стал походить на загнанного в угол зверя, волка, готового драться до смерти.
– Ну-ну, не строй таких глаз. Лучше стой смирно. Моих помощничков пугаешь.
Приказ «Оков» подействовал: Севир резко вытянулся, опустил руки и посмотрел прямо. Услышав в словах Мороза намёк, Денис быстро сбросил одного из Безмолвных братьев на землю и устремился к яме, в которой так и оставался заточённым Яромир. Когда того выволокли на свет, атмосфера незримо поменялась. Элина не знала как и в чём, но по коже то и дело пробегали мурашки, а сердце ускоряло ход. Её первым желанием было выскочить меж ними, забрать Яромира и убежать как можно дальше. Только это грозило мгновенной смертью.
– Видишь, как безо всякой вашей помощи, он оказался в моих руках? Так в чём прок пресмыкаться пред вами?
– Вспоминая твою ярую месть, странно как он ещё здесь. Причём в такой форме. Живее всех живых, – Севир умудрился выдавить ухмылку, самую нерадостную и злую.
– Что же ты так смерти хочешь для братца своего родного?
В молчании крылись ответы. Оба смотрели со сложной смесью чувств, хранимых не одно столетие, гнетущих и горьких.
Только увидев их стоящих вот так рядом, друг напротив друга, Элина вдруг осознала насколько разные. Севир во всём чёрном, мрачный и бледный, с вечной усталостью на лице виделся каким-то болезным и слабым, хотя на самом деле владел необъятной силой.
Яромир же, с другой стороны, представал пышущим жизнью юнцом, в ярком красном кафтане, златокудрый и солнцем поцелованный. Однако куда больший отпечаток оставили уроки силы, превратившиеся в шрамы, загрубевшие без тренировок.
– Ещё тогда я знал, Витамир, что зря вверил эту ношу на твои плечи, – наконец, заявил Яромир, держащийся до того отстранённо, словно не с братом говорил, а с неприятелем, врагом.
– Ах, большое спасибо за сочувствие, – начал было язвить Севир, но его тут же перебили.
– Ты никогда не мог отделить личное от необходимого. И сейчас привел всех нас в пропасть. Чего добиваешься? Погибели? Неужели моя последняя воля для тебя ничто? Мне пришлось вернуться, лишь бы исправить все эти ошибки!
– Узнаю дорого братца! Едва успел объявиться, как сразу читает нотации! Жертвуй, спасай, отдай последнюю рубаху и собственную жизнь. А ты не подумал, что может мне оно не надо? Может, другое предназначенье вижу в этой бесконечности?
– Не будь трусом. Ты сам вызвался. Я предупреждал – легко не будет.
– Я тогда и я сейчас – разные люди. Тогда я был наивным и во всём тебе верил, всё принимал как должное, равнялся. На поводу спускал прихоти и эту глупую связь с () отпрыском! Но время расставило всё по местам, открыло мне глаза – какой же на самом деле ты был дурак, жалкий и ничтожный!
Мороз вдруг разразился хохотом, ужасно довольный представлением, да так что по-детски захлопал в ладоши. Двое же резко очнулись и поняли, что этого-то он и добивался – стравить их друг с другом. Переглянувшись, решили молчать. Но было уже поздно.
– Ну что же вы, продолжайте! Любо-дорого наблюдать семейные разборки – столько всего нового узнаёшь! Хотя кое-чего всё-таки не хватает, – и злорадно приказал: – убей его, убей своего брата, единственного нашего спасителя.
Элина вцепилась в чужую руку, но не смогла удержать. Севир ужасно легко подчинился приказу. Так легко, будто и сам думал о том же, сам того желал. Может, она надумывала? Но как иначе объяснить то, с какой рьяностью он двинулся вперёд и стал размахивать руками, призывая осколки стёкла, с какой точностью направлял их Яромиру прямо в сердце. Безжалостный и всесильный, задушенный обидой, забытыми когда-то, но вновь раскрывшимися сегодня ранами.
Яромир мог сколько угодно бахвалиться, но сил у него почти не было – не в таком воплощении точно. С помощью Элины он ещё мог уйти в синергию, но поодиночке они, кажется, бесполезны. Поэтому пусть и пытался отбиваться, использовать стены и щиты, невольно пропускал то одну стрелу, то другую. В тех местах образовывалась настоящая пустота, как кусок с фотографии вырезали – ещё пару раз и пропадёт насовсем. Элину это испугало. Безумно. До одури. Широко распахнутыми глазами она наблюдала за тем, как Яромир не выдержал удара, оступился и упал на землю. Севир неумолимо надвигался, почуяв конец.
Нельзя этому случиться!
Элина отбросила попытки воззвать к силам и со всего разбега влетела в спину Севира, повалив вместе с собой. Пусть слабачка, зато веса в ней достаточно. Это дало Яромиру времени прийти в себя и подняться.
– Беги! Уходи же, – кричала, да всё бесполезно.
Севир всё порывался вырваться, и пару раз ему даже почти удавалось, но Элина кружила кубарем, лишь бы не дать встать. Чужое лицо, испачканное в грязи и саже, перестало пылать гневом. Теперь ей привиделась растерянность.
Лучше собаки почуяв перемену, ожил Мороз, отвлекаясь от обрядного круга, и добавил:
– А, вижу, хочешь начать с глупенькой спасительницы? Что ж, ладно, услужу. Убей их обоих.
Вот и конец. Никаких больше шансов и счастливых стечений обстоятельств. Рука Севира до синяков сжала её запястье, ещё чуть-чуть и переломает пополам. Элина сдалась, готова была закрыть глаза, ведь понимала – не убежит.
Но вместо молниеносной атаки вдруг раздался сдавленный голос, прерываемый болезненными вздохами.
– Уходите. Пожалуйста, я не хочу вредить вам. Поэтому уходите, пока я ещё могу держаться, – от натуги у него из носа закапала кровь. – Как много сделал тебе плохого. Не хватит и вечности на прощение. Но кто мог знать, что весь план пойдёт ко дну, когда я привяжусь, когда захочу спасти. Самая большая моя ошибка. Ты стала мне больше, чем спасительница или душа моего брата. Я захотел показать тебе, что у мира есть и светлая прекрасная сторона. Только прости меня, уже не успею.
Элина испуганным взглядом следила за ним, криво улыбающимся, истекающим кровью, потому что не хотел вредить ей.
О Боги, она так запуталась. Почему всё должно быть так сложно и трудно? Почему он не мог сразу быть на её стороне, помогать и вести по правильному пути?
Ведь на самом деле Элина считала его кем-то для себя близким. Особенным. Она доверяла ему, по глупому, раз за разом прощала ошибки, делилась сокровенным и спрашивала советов. Он первый и единственный взрослый, кому на самом деле было до неё дело. Ведь знание любимых конфет или самого позорного выступления никак не связаны были ни с Яромиром, ни со спасением человечества. Ему не нужно было делиться с ней историей первой любви, правилами заварки чая или непристойными быличками. Как бы много зла он не причинил ей, Элина никак не могла забыть и всё доброе.
