– Ничего не вижу, – тихо откликнулся Збышек. Симеон молча вглядывался в сгущавшуюся темень.
– Мне кажется, там кто-то есть, – одними губами пробормотала девушка. Лицо ее было странно неподвижным, ни один мускул не дрогнул.
– Вон, вон, смотри, – неизвестно кому зашипел Март, и теперь уже все трое увидели, как из колодца осторожно выпросталась рука и оперлась о край сруба. В тот же миг чье-то длинное и худое тело, закутанное в просторный серый мешок или балахон, легко перевалилось через бревно и исчезло за колодцем. Друиды к тому времени уже лежали у ствола кряжистого неохватного дуба, стоящего у околицы невесть с каких времен. Несколько последующих минут все было тихо. Затем из-за края колодца осторожно выглянуло некое подобие человеческой головы – из-за нахлобученного мешка трудно было разобрать, что это такое на самом деле. Капюшон из мешковины несколько раз повел головой из стороны в сторону, после чего вновь скрылся. Но уже через несколько мгновений таинственная фигура в балахоне неожиданно ловко и очень быстро скользнула по снегу, после чего стремительно исчезла за углом избы незадачливых хозяев этого странного колодезя. Друиды переглянулись и перевели дух.
– Да ведь это же ночные! – прошипел Збышек, и Симеон согласно кивнул. Эгле переводила непонимающий взор с одного на другого, и Травник шепнул ей на ухо.
– Это оборотни. Мы в этой деревне однажды уже имели с ними дело. И это – первая хорошая новость за все время.
Девушка и молодой друид удивленно воззрились на Травника.
– Мы уже были здесь в первый раз, когда пробирались на север. Это значит, что мы на верном пути и не сбились с дороги. Мы вновь в Подземелье, и это – деревня нашего знакомца, старины Мотеюнаса.
Девушка понимающе кивнула, и лицо ее посуровело. Збых тем временем осторожно поигрывал в ножнах мечом. Травник тихо издал предостерегающее восклицание, и друиды вновь обратили свои взоры на дьявольский колодец. Оттуда уже вылезал очередной ночной пришелец. Краем балахона он зацепился за бревно и никак не мог освободиться. Наконец после нескольких энергичных движений ночной повторил путь своего предшественника.
– Сколько их там всего, интересно бы знать, – мрачно проговорил Збышек.
– Лучше поинтересуйся, сколько в этой деревне колодцев, – бесстрастно откликнулся Травник, и Март помрачнел еще больше.
– А нам что – непременно нужно в эту деревню? – прошептала Эгле, изо всех сил стараясь не поддаться чувству липкого ужаса, который уже начал потихоньку охватывать не только ее душу, но и тело.
– Сойдя с этого пути, мы можем не попасть в подземный ход в замке Храмовников, – покачал головой Травник. – Видать, коли вновь сама судьба привела нас сюда, значит тут еще остался какой-то должок, – усмехнулся Травник.
– Или замочек, что пришло время открыть, – добавил Март. – Мне отчего-то кажется, Симеон, что эта деревня и эти ночные имеют какое-то отношение и к нам тоже.
Травник молча кивнул.
– У меня тоже было такое ощущение. А теперь – почти уверенность. Смотрите.
Из колодца выбралась очередная темная фигура. Но этот оборотень вовсе не стал хорониться за колодезным срубом, а встал во весь свой довольно-таки высокий рост, только еще не потянулся, не спеша обвел взором темную деревенскую улочку и пошел в противоположную сторону от своей стаи. Друиды проводили его глазами, пока долговязая фигура не исчезла между избами, и переглянулись.
– Странное дело, – задумчиво пробормотал Збышек. – Мне в этой образине почудилось что-то знакомое.
– Пожалуй, да, – поддержал сомнения товарища Травник. – Походка какая-то приметная. Взглянуть бы этой образине в морду.
– Думаю, нам скоро представится такая возможность, – язвительно вставила Эгле, несмотря на то, что у нее, кажется, зуб на зуб не попадал, и вряд ли легкий ночной морозец был тому причиной. В тот же миг на деревенской улочке вдали появилась еще одна фигура. Но она была маленькой и щуплой, в овчинном полушубке и большой меховой шапке, нахлобученной на голову. Это не был оборотень. Это был человек. Март чуть приподнялся, чтобы лучше разглядеть любителя ночных прогулок, и сразу понял: к колодцу, над которым повисла только что вынырнувшая из ночных облаков ущербная луна, медленно приближался ребенок. Молодой друид закусил губу и бесшумно выдвинул из ножен меч.
Ребенок приближался к колодцу. Видно было, что у него в руках зажата какая-то ноша. Похоже было на большой темный сверток, но в призрачном и каком-то предательском свете луны трудно было разобрать детали. Маленькая фигурка явно спешила: она спотыкалась и поминутно проваливалась в снег, потому что ребенок направлялся прямиком к колодцу.
– Что за чертовщина! – в сердцах отчаянно прошептал Март. – Симеон, его нужно остановить!
Травник, смерив глазами расстояние до ребенка, весь подобрался, готовясь к стремительному броску, и в этот миг где-то неподалеку раздался пронзительный женский крик, полный отчаяния и боли. На улочку откуда-то между изб выскочила растрепанная женщина в сбившемся на плечи платке, затравленно оглянулась по сторонам и, увидев маленькую фигурку, уже приблизившуюся к колодцу, бросилась к ней со всех ног.
– Казя-а-а-ли-и-с! – что есть силы закричала на всю улицу женщина, и ребенок, вздрогнув от неожиданности, обернулся на отчаянный материнский крик.
– Пора, – шепнул Травник, и трое друидов, вскочив со снега в мгновение ока, бросились к заброшенному колодцу. Мальчишка же, испуганно оглянувшись на мать, быстро повернулся лицом к деревянному срубу и принялся спешно развязывать свою ношу. Его сверток, видимо, был крепко увязан веревкой. Скоро ребенок окончательно запутался в узлах и теперь отчаянно дергал за один конец веревки, силясь ее разорвать. И вдруг мать мальчишки остановилась посреди улицы и исторгла из себя жуткий, просто нечеловеческий крик ужаса.
Из колодца медленно поднималась очередная темная фигура, закутанная в балахон из серой мешковины. Она протянула руки к сгорбленной фигурке ребенка, увлеченного своими непослушными узлами, и внезапно руки оборотня удлинились и стали стремительно расти.
«Не успеть», – с отчаянием подумалось Марту. «Эх, Молчуна нет…» Арбалет, доставшийся им в качестве трофея от убитого Рябинника, друиды решили оставить островитянам. Должных навыков в обращении с миниатюрным механическим луком работы свейских мастеров не было ни у Марта, ни тем более – у Эгле. Что же до Травника, то после своего ранения он очень невзлюбил это опасное оружие и ни разу с тех пор не взял его в руки, словно опасался какой-то неведомой никому, но очень дурной приметы. Очевидно, подобные мысли мелькнули и у Эгле, потому что девушка на бегу резко остановилась, так что Травник, рана которого все еще давала о себе знать, едва не налетел на нее со всех ног. Эгле широко, совсем не по-женски, расставила ноги, далеко отклонилась назад и резко выкрикнула какое-то слово. В тот же миг с ее ладони, устремленной к колодцу, сорвался клочок огня и, окутанный черным дымом, пламенный сгусток понесся к оборотню.
Ночной в это время творил неведомый дьявольский обряд, и его далеко вытянувшиеся руки уже почти доставали мальчика, который наконец-то разорвал веревку и поднял голову. Увидев тянущиеся к нему длинные крючковатые пальцы, мальчуган беззвучно завопил, инстинктивно закрывая лицо, и его драгоценная ноша выпала у него из рук прямо в снег. Ночной издал торжествующее шипение, но в тот же миг клочок пламени ударил его в спину. Оборотень издал жуткий, какой-то птичий вопль, после чего, словно переломившись пополам, грянулся на край колодца и повис, зарыв длиннющие руки в сугроб.
Немедленно по всей деревне раздался ответный вой, причем из самых разных концов. Женщина подбежала к сыну и порывисто обняла его, закрывая своим худеньким телом от всех напастей этой страшной зимней ночи. Мальчишка же упорно вырывался и быстро и бессвязно лопотал, пытаясь что-то объяснить матери. Но та пуще прежнего кутала его в свой широкий и дырявый платок и прижимала к себе. Друиды тут же окружили колодец, пристально вглядываясь в темнеющие дворы и кусты меж избами. Март искоса поглядывал то на Эгле, то на Травника. Симеон пока еще не вернул себе былую крепость и ловкость после ранения в плечо, а Эгле только что применила боевую магию огня, и ей, возможно, требовалось некоторое время, чтобы вновь собраться с силами.
Первый ночной показался со стороны Травника, неслышно отделившись тенью от стены ближайшей избы. До него было рукой подать, но оборотень, сделав несколько шагов к друидам, остановился и застыл, как неживой. Эгле издала тихое тревожное восклицание. С ее стороны к ним не спеша шли две фигуры в балахонах. Збышек прикинул силы и решил переместиться ближе к молодой волшебнице, как вдруг в десяти шагах от него у колодца возник высокий оборотень, который давеча показался им смутно знаком. Внезапно в воздухе завыло, зашумело, и резкий порыв ветра со снегом отбросил с головы ночного капюшон. Збышек от неожиданности вытаращил глаза – этот лысый череп и большие хрящеватые уши часто снились ему в самых страшных снах.
