— Не нужно… Всё же вчетвером, это будет трудновато провернуть. — Задумчиво произнесла Колючка.
— Вчетвером? — Удивлённо переспросил я.
— Ну да, или ты кого-то ещё нашёл?
— Я и ты. Больше никого.
— В смысле! А Прира и Уда?
— С Пирой я переговорил. Он уже нашёл себе место под крылышком у галлов. Он сам из Нарбонии, так что считай примкнул к землякам. А они в свою очередь состоят в «Тройственном Союзе» Старого Света.
— Какой ещё союз?! Мы мать его в другом мире.
— Посмотри на игрушки, которыми увешена часть вернувшихся. Сделаны по спецзаказам, из материалов, которые разрешит пронести система. У всех представителей старого света амуниция одинаковая как под копирку. На Земле знают про этот мир, про систему и про нас. Дабы увеличить своё влияние среди вернувшихся, они сохранили свои отношения касательно этого вопроса. Так что Нортумбрия, Гетланд, Галлия являются единым целым даже здесь. — По началу я погорячился, давая не лестный комментарий в сторону внешней разведки Гетлонда. Всё же на верху знают об этом мире и заинтересованы в нём. Пускай и до КША по уровню оснащения вернувших им далеко, но справедливости раде те четверо единственные кого я видел в механизированной-броне. С барак
— А Уда? Он то же не с нами?
— С чего бы ему к нам присоединятся? Он и другие анархисты выдвинутся за объединёнными группами. Нас с ним ничего не связывает.
— Лопнуть и сдохнуть. — Колючка зло пнула воздух.
Глава 3
С самого детства любимым занятием Фей Тина было слушать рассказы своего деда. Он был стар, практически выжил из ума, мало что помнил и ещё меньше понимал. Но дар рассказчика никуда не делся. Самыми любимыми историями Фей были про полководцев старых времён, которые верхом прорубались сквозь полчища врагов, ведя за собой солдат в сверкающих доспехах. Нередко дедушка рассказывал о том, как он лично участвовал в тех сражениях, несмотря на то, что события о которых он говорил были столетия назад, если конечно, они вообще происходили.
Однако ребёнку из небольшого городка было всё равно правда то или вымысел. Ведь когда дедушка совсем забывался, в его историях появлялся и сам Фей. И в эти моменты воображение уносило его на далёкие поля сражений, где он — герой, защищающий страну от полчищ степняков, или в ночи, с горсткой соратников, захватывающий целую крепость, или воин, врывающийся в гущу сражения и спасающий самого императора.
Годы шли, мальчик вырос, а его дедушка отправился к предкам, но его истории продолжали жить в памяти. Становясь старше он продолжал себя видеть воином. Уже не на острие атаки, но в качестве офицера, защищающего свою страну. Однако отца Фей мало заботило чего хочет сын. «Твоё место в жизни определяется твоим заработком»-говорил он.
Поэтому шестнадцатилетний Фей вместо военного училища отправился постигать премудрости профессии счетовода. По окончанию обучения, он осел в казначейской конторке своего городка. Где обретался год за годом, ненавидя свою судьбу и лишь временами возвращаясь к воспоминаниям о дедушке и его историях.
Время шло и постепенно Фей смерился, готовый так провести остаток жизни. Но некая система, выбрала его за неведомые заслуги, даровав своей милостью шанс.
— Проходите вас ожидают. — Секретарь в чёрном костюме с позолоченными пуговицами указал на массивную дверь.
Едва войдя в ярко освещенный кабинет, лишь немногим уступающий размерами полноценному залу, Фей глубоко поклонился, держа руки по швам.
Двенадцать человек: высокопоставленные военные, учёные, заместитель советника по государственный безопасности и представители императорского двора сейчас находятся здесь, громко переговариваются, шуршат бумагами, активно жестикулируют. Из столь достойных представителей Хань-ской империи, выбивался лишь один. Белокожий чужак, непонятно как оказавшийся здесь. Сидящий отдельно, он холодно неотрывно осматривал Фей Тина.
— Мы рассмотрели ваше прошение. — Начал негромко один из членов комиссии сидящей за полукруглым столом. Он был тучный, почтительного возраста, в пенсне. — То, что вы добровольно пошли на контакт с правительством, похвально. Ваши успехи за последние шесть недель отметили все инструктора. И среди других вернувшихся вы пользуетесь уважением. Но вот готовы ли вы к исполнению заданий государственной важности? У нас имеются более… — Говорящий сделал неопределённый жест рукой. — …более надёжные кандидаты, как и более лёгкие поручения, которые возможно больше подойдут именно вам. Почему вы считаете именно себя достойным занять место представителя и главы всех Хань по ту сторону Земли?
— Мой разум, как и моя жизнь принадлежит Великому Дракону. Я готов каждым вздохом прославлять нашу великую страну.
— Похвально, однако вы не ответили на вопрос. Какие преимущества вы имеете перед другими кандидатами?
— Я…
— Позвольте прервать вас. — Подал голос один из военных представителей. — Скажите, вы осознаете какова ваша главная задача?
— Представление Хань, разумеется.
— Чтобы представлять страну, нужно её понимать.
— Империя под предводительством Великого Дракона, цветёт аки священный лотос средь сорной травы! — Выпалил тысячекратно слышанную и лично повторённую фразу, Фей.
— Вы считаете понимать страну, это только гордится ей?
— Я не в праве давать такие определения.
— Тогда как вы можете осознавать нужды страны?
— У меня есть желание…
— Знаете, что необходимо знать превыше благ страны? — Грубо прервал Фея, военный. Не получив ответа, продолжил. — Её недостатки, слабости народа и отсутствующие добродетели людей, осуществляющих главенство. Можете ли вы назвать проблемы присущие нашей стране? Но помните где и кому это говорите.
Фей, умолк. Пауза длилась дольше чем необходимо. Кто-то из комиссии недовольно открыл какие-то бумаги.
— Вы… — Председатель в пенсне открыл рот, чтобы задать другой вопрос растерявшемуся кандидату, которыйпосле такого уже вряд ли получит желаемое место.
— В детстве мой дедушка рассказывал мне множество историй и одна из самых запоминающихся была история о «Нефритовой цапле». Она дарует исполнение любого желания, но отыскать её может только тот, у кого чистое сердце. В нашей стране есть история чистоты. Наступившие трудные времена не изменят этого. Однако нельзя отрицать и того, что в армии царят панические настроения, экономика умирает от яда заокеанских товаров, на востоке день за днем происходят провокации со стороны Непона, Ихэтуаньское восстание на севере, движение красных повязок на юге, коллаборационисты Цинь… при дворе. Проблема этого в нашей слабости? Нет. Она в безразличии! Вот проблема в наши дни. Всем всё равно. Неудивительно, что мы столкнулись с вымиранием. Мы забыли о нашей гордости, забыли о мече, который нужно применять против врагов. Но тут нужно задать вопрос — кто ответственен за разложение нашего общества? Непон? Цинь? … Они всего лишь ширма, пешки, куклы которыми управляют, дёргая за верёвочки. Кто есть и, кто всегда был: не приглашённым, нежданным и кто есть везде!.. Лаовайи…
Некоторые из комиссии покосились на сидящего отдельно чужака. А молчание было красноречивее любых слов, призывая Фей продолжать.
— В течении многих лет, я был как заключённый. Везде я видел лишь упадок, с уст моих знакомых раз за разом срывалась крамола. Моё сердце погрузилось в печаль, ведь я знал, что трудное время коснулось не только меня, но и всех вокруг. Из-за кого? Из-за кого пришли трудные времена на богатейшие земли жёлтой реки? Из-за кого Великий Дракон находится в печали, смотря на своих детей, погрязших в смуте? Из-за кого учения наших предков начали забывать? Мы знаем нашего врага. Он коварен, он хитёр, он невидим до своего подлого удара. — Фей умолк, обводя взглядом комиссию, которая начала обмениваться короткими, едва слышными фразами. На выдохе, уже медленнее, продолжил. — Каждый из сынов Великого Дракона стал невинной жертвой жадности, ненависти и лжи. И мы все так страдаем, но Хань, больше всех нас. — Пауза. — Поворотным часом моей жизни стал момент, когда с моих глаз сорвали повязки. Система, которая разрушила мой простой, понятный и очерченный стенами мир взамен дала силу и шанс. Шанс, помочь другим сбросить повязки, стать ступенькой для возвращения Хань на великий путь «Неба и Земли». Я жажду служить! Нет того, что меня остановит на пути исполнения долга. — Фей чуть склонил голову. Никто не пожелал его прервать. — Я знаю… слова вскоре будут забыты…но поступки, живут тысячи и тысячи лет!
