Прошу прощения, лорд Око. Нам с Роуэн пора возвращаться к нашим обязанностям. Мы безмерно благодарны вам за помощь. Если вам или вашему спутнику что-нибудь понадобится, прошу, обращайтесь к нам.
В ответной улыбке Око присутствовало некое сверхъестественное очарование. Его взгляд остановился сначала на Роуэн, а затем на Уилле, словно пригвоздив их к месту силой воли. — Нет нужды благодарить меня, друзья мои. Откровенно говоря, сейчас, когда наши пути расходятся, вам больше нет нужды даже думать о нашей встрече. У вас есть дела и обязанности, а мне пора уделить внимание собственным исканиям. Я столько от вас узнал, что теперь мои цели видятся мне гораздо яснее. Премного благодарен.
— И что же вы ищете? — беспечно спросила Роуэн, наклоняясь к эльфу.
— Ничего такого, о чём бы вам следовало беспокоиться. Сущие пустяки, о которых с чистой совестью можно забыть, — Око вытер вспотевший лоб.
Схватив Роуэн за локоть, Уилл сильно впился в него пальцами рядом с раной. — Нам и в самом деле пора идти. Надеюсь, мы ещё встретимся.
Роуэн скривилась от боли, и брат силком уволок её в сторону.
— Ай! Да что на тебя нашло? — воскликнула она, стряхивая с себя его руку.
— Вот уж не ожидал, что ты так легко купишься на смазливую мордашку, Ро. Хотя постой — именно этого я от тебя и ожидал.
— Ты завидуешь, что мне он уделял больше внимания, чем тебе?
— Мне не понравилось, что он называет своего спутника «Псом». Так с людьми не обращаются.
— Может, это какая-то шутка, понятная только им, — угрюмо пробормотала Роуэн, оглядываясь назад. К этому моменту они отошли так далеко, что Уилл уже не мог разглядеть эльфа среди толпы, пришедшей поприветствовать Верховного короля. Казалось, вдоль дороги выстроилось почти всё население Бекборо. Появление ярких цветастых знамён, весело реющих над процессией, было встречено радостными возгласами.
Мешкать было нельзя. Роуэн резко посерьёзнела и пригнулась, прячась за толпой, пока мимо проезжал авангард.
Шествие возглавлял сам Верховный король в сопровождении рыцарей из каждого двора, а также своего давнего наперсника, Кадо, с которым в своё время он прошёл огонь и воду. Его чело украшал скромный золотой обруч, почти незаметный на фоне его соломенных волос и вовсе не такой роскошный, как те вычурные диадемы, что изображались на портретах верховных владык давно минувших дней. Его мерин казался наряднее, чем он сам, щеголяя расшитой золотом белой попоной, в то время как табард Альгена Кенрита был точь-в-точь как у его слуг. В ножнах из прочной кожи Верховный король носил меч с простой рукоятью. Взойдя на престол, он расстался с золочёным мечом, дарованным ему Зверем, и посвятил себя не столь романтичному, но гораздо более трудному делу — править по совести.
Прежде всего в глаза бросалось то, с каким счастьем он принимает приветствия от жителей Бекборо, которые, в свою очередь, были счастливы приветствовать любимого короля. Уилл не сомневался, что всё это время улыбка не сходила с его губ. За все эти годы он так и не сумел разгадать своего отца: правда ли он настолько обожает чествования и восхваления, что готов слушать их с утра до вечера? Или же он искренне хочет служить Королевству, не жалея верности, знаний, упорства, храбрости и силы? Он не был особенно проницательным или вдумчивым человеком, — эти заботы он оставлял их матери, — зато был настолько благородным, учтивым и галантным, что его просто нельзя было не любить.
Ну ладно, обитатели Дебрей откровенно его ненавидели, поскольку сам смысл существования Верховного короля заключался в том, чтобы держать Дебри в узде, распространяя миролюбивый порядок Королевства. Даже когда Альген Кенрит был ещё совсем юным и странствовал по миру в надежде доказать, что он достоин Высшего трона, на его жизнь не раз покушались из ненависти. Уилл старался лишний раз не думать об этом, но он хорошо помнил, что их с Роуэн родная мать была зверски убита в Дебрях вскоре после их рождения.
— Эй! Не высовывайся! — Роуэн затащила его обратно в толпу. Они продолжали двигаться навстречу людскому потоку, который направлялся к городу, следуя за процессией. — Смотри, вон Тит!
Невозможно было не заметить огненно-рыжие волосы Тита и его бледное веснушчатое лицо. Их друг ехал в хвосте колонны вместе с младшими рыцарями и преисполненными надежд претендентами на рыцарство, ещё не снискавшими славы. Сериз улизнула от других целителей, — старых пустозвонов, как она их называла, — и вместе со своим верным единорогом Софием умудрилась протиснуться поближе к Титу. При виде того, как его друзья едут вместе, у Уилла уже привычно заныло в груди. Гораздо проще было в детстве, когда не приходилось бороться с непонятными, но сильными чувствами, которые теперь вызывали в нём его друзья: статный и уверенный в себе Тит и ослепительно прекрасная Сериз.
— Уилл! Наши пони!
Уж кто-кто, а Роуэн никогда не позволяла неловким переживаниям прервать её стремительный галоп к намеченной цели. Теперь, когда Верховный король проехал мимо, толпа начала расходиться. Они проскользнули между движущихся повозок и пошли рядом со своими пони, как ни в чём не бывало. Если возницы что-то и заметили, то не подали виду. С чего бы им было поднимать шум? Матушка сколько угодно могла требовать, чтобы они вели себя обычно, тренировались и работали наравне с другими отроками в замке, но Уилл прекрасно понимал, что к ним относятся не так, как к остальным. Никто не станет допытываться у них, куда они пропадали и почему вернулись только сейчас. И если королева этого не замечала, значит, просто не желала замечать.
Наконец, обоз вкатился на ристалище. Уилл с Роуэн дружно принялись за дело, устанавливая походные шатры для ночлега. Ей лучше удавалось вбивать колышки. Ему же нравилось сплетать из верёвок нарядное кружево, которое благодаря силе натяжения также превосходно выдерживало внезапные порывы ветра, который нередко поднимался в сумерках, или когда случайная стайка шаловливых ветряных духов решала порезвиться в ночном лагере. Во время рядовых поездок по Арденвейлу Верховный король тоже участвовал в обустройстве лагеря, не считая зазорным работать наравне с остальными. Но на этот раз человеку, занимающему Высший трон, предстояла официальная встреча с представителями каждого города, где останавливалась процессия. Большое шествие служило ежегодным напоминанием о его владычестве.
Когда с лагерем было покончено, они дождались своей очереди, чтобы получить ужин: холодный пирог с олениной из замковых печей, хлеб с сыром и овсяное печенье.
