Поэтому так важно было все сделать с первого раза, важно было надавить на парня, обратить краеугольную процедуру в пустяк, что совсем не просто — тут, в небольшой комнатке, с простой банкой и водой. Это вам не золотая роскошь 'Государевых фонтанов', не удивительные 'Дороги Самоцветов' в землях Шереметьевых, и даже не самый доступный, потому что очень хиленький, источник Силы на Арарате. Вместо торжества, гордости и ощущения причастности к чужому величию — проходной тест с первой странички погрызенной (паршивец!) методички. Может быть, потому и сработало- а на тех же 'фонтанах' люди порой по два дня живут, пока что‑то 'проклюнется'.
'Получилось, все получилось' — успокаивающе шептал себе Николай, продолжая бездумно рассматривать потолок. Но светлые эмоции не торопились смывать из души память о страшном напряжении последних минут. Потому что кое‑что все‑таки пошло не по плану — и именно поэтому дрожат кончики пальцев, размазывается мир вокруг, стоит открыть глаза, дико колотится сердце.
Волнами возвращалось ощущение страшного, ужасающего чувства потери контроля над вздорной стихией. Чувства, как пальцы соскальзывают с удерживаемого булыжника Силы, под которым замер, стараясь, вихрастый мальчуган. Сломанный дар напомнил о себе — то, что раньше он мог удерживать часами, порвало удила.
Можно было развеять несформированную технику, пока есть возможность — не такая уж и редкость, когда бой вынуждает отменять заклинание, так что навыки наработаны. Так даже сейчас, калекой, он мог бы легко 'стряхнуть' с пальцев 'вьюгу'… Но Николай продолжал ждать. Дурное упорство, опасное и глупое — это он почему‑то понимал сейчас, но не тогда, раньше, стоя за спиной пацана и искренне желая ему удачи.
Николай не хотел ломать Максиму веру в себя, не хотел переносить ритуал на неделю, да и просто… просто верил, что пацан справится. Потому стоял, вцепившись в зубами в нижнюю губу, до крови… и держал своевольное заклятие, которое могло бы убить их обоих.
А когда парень все‑таки ощутил стихию, и Коля наконец‑то скинул энергию в фундамент (гнилые трубы через полгода гарантированы), его накрыл еще один шок — в этот раз совсем с другой стороны, от самой мирной вещи в комнате. От обычных часов.
Десять минут от момента начала ритуала до завершения. Что, в пересчете на потенциал боевого ранга, равнялось… Т — твою же м — мать.
— Кто ж твой папка, Максимка? — просипел Николай в потолок.
Разумеется, парень мог быть 'самородком', но куда чаще бойцы ранга 'учитель' и 'мастер' рождались под громкими фамилиями. Простая генетика, сравнимая со способностью видеть в темноте у ночных животных или возможностью улавливать вибрации за километры у водных жителей — то, что помогает выжить, усиливается с новым поколением. У старых семей выживание связано со способностью убить и не быть убитым — поэтому в их среде внимательно выбирают жен и женихов, и уже через какое‑то тысячелетие добиваются рождения детей с потенциалом не ниже ранга 'ветеран'. Поговаривают, есть семейства, где рождаются исключительно будущие 'учителя' и даже выше… Разумеется, потенциал — дело такое, его прибором не измерить, но есть и косвенные признаки. Вроде времени, которое тратится на первый поиск и 'понимание' энергии дара. Не ощущения, а именно понимания — и не со стороны человека, а будто сама энергия касается его, заинтересовывается, отражает в себе человека, дает себя почувствовать, признает право управлять собой. Главное — сосредоточенно искать, не думая о постороннем, желать найти разлитую рядом силу. И она откликнется — через какое‑то время. Иногда через час, иногда успеет пройти несколько дней. А у тех, кто по праву крови, кто по праву океана усилий прежних поколений куда ближе к дару — десятки минут. Что, в общем‑то, и позволяет говорить об огромном потенциале.
Честно говоря, Николай рассчитывал на пару часов ритуала — был уже опыт в древичах. И даже когда заклинание срывалось, мог бы продержаться половину часа. Да и ощущал он себя, после скинутого заклинания, будто эти самые полчаса и прошли. Ан — нет, десять минут…
Тоже деталь общей картины, подспорье для поиска.
Этим утром Николай успел посетить роддом, в стенах которого появился его новый сосед. Успел потоптаться в регистратуре, выспрашивая про сотрудников — ветеранов родильного, и посетовать вместе с заведующей на уход отличных специалистов. За шоколадку и большую банку кофе его даже пустили порыться в личные дела детей. Не просто так, разумеется, а после искренней и насквозь выдуманной истории про дочку — дуру, сдавшей ребенка и не сказавшей деду — а теперь старику — инвалиду помирать, так и не увидев внука. К его рассказу, по вечной русской традиции, отнеслись с полной верой и женскими охами. Тем более, что он знал и имя и фамилию парня, и дату рождения (еще бы, анкету он зазубрил намертво). Расчет был на то, что допустив к одному документу, дадут просмотреть все бумаги — а значит где‑то рядом будет анкета матери.
Но помочь не смогли — бумаги того времени оказались аккуратно изъяты, о чем местное начальство не догадывалось все эти семь лет. Под шум начавшегося переполоха, Николай предпочел покинуть здание, выцарапав для себя напоследок парочку домашних адресов акушерок, работавших в те годы, но уволившихся. Тоже, какая — никакая, зацепка, хоть Коля и не верил, что женщины вспомнят одну из тысяч… тем более по прошествии стольких лет.
Следующая попытка обещала отнять гораздо больше времени и запросто могла завершиться очередным тупиком. Николай планировал найти все активные конфликты с возрастом больше семи лет и попытаться отыскать среди одной из воющих сторон родителей Максима. С одной стороны, подспорьем будет известные данные. Он знает, что они сильны, он знает о длинной родословной, он может определить их даже по внешнему виду — ведь их копия проживает на соседней кровати! Но с другой стороны, чем сильнее семьи, тем тщательней они относятся к тому, чтобы о иных делах никто не узнал, а книги по истории, газеты и журналы печатали 'правильную историю', а не то что было на самом деле. У высшей аристократии есть правда, в хронологиях и летописях — но где высшие, а где он? До реальных данных придется добираться через друзей — товарищей, что совсем не быстро.
Была еще одна искорка шанса — Сила Крови, индивидуальная особенность любой древней семьи. У Максима — нечто связанное с электричеством. Осталось только послать открытку Деду Морозу с просьбой рассказать, у какого рода есть подобная способность. Потому что с таким вопросом в любом другом месте пошлют уже его самого.
Ну а пока неспешно длится поиск, придется заниматься образованием парня. Не от огромной доброты — отчет ведь придется держать перед родичами Максима. Николай, вроде бы, и не обязан, и в школу пацана не пустил совсем не он, но… Гораздо выгоднее предстать перед аристо не в роли пьяницы — сторожа, а заботливого ветерана. Тем более, что учеба — она сближает, а близкого найденышу человека наверняка не кинут.
