— Уркварт, вставай, — полушепотом произнес барон Арьян.
Кинжал в руке переместился под одеяло и, не расслабляясь, я сел на кровати и поинтересовался у веселого толстяка, который своей объемной тушей, четко прорисовывался на фоне окна:
— Что вы здесь делаете дядя Юрген?
— Тебе надо бежать, — заявил он.
— С чего бы это?
— В замке наемники Андала Грига. Я предлагал твоему отцу замириться с герцогом, а он меня не послушал, гордый слишком и сам себе на уме. Но я хочу, чтобы наследник Ройхо выжил. Поэтому быстро одевайся, я вывезу тебя за стены и дам лошадь, а дальше все в твоих руках.
— Так что же ты тут рассусоливаешь, дядя!? — я вскочил на ноги. — Надо тревогу поднимать!
— Поздно!
— Ничего не поздно, всегда можно отбиться. Где отец!?
— Он уже мертв, — короткий всхлип, — и Катрин тоже, хотя так не должно было случиться.
Во мне, словно что-то оборвалось, слишком я привык полагаться на графа. На секунду я растерялся и тут Арьян, на что неповоротливый кабан, резко ударил меня кулаком в солнечное сплетение. Я задохнулся. А тут новый удар, на этот раз по голове, и после него мой разум погрузился во тьму беспамятства.
Сколько времени я находился без сознания, не знаю. Может быть не дольше двадцати минут, а вполне могло оказаться, что и целый час.
Очнулся я во дворе замка, связанный и в одной ночной одежде. Я находился на повозке, верх которой был накрыт пологом, и через широкую щель между бортом и брезентом мог видеть часть тренировочного плаца, который был устлан телами убитых воинов графа Ройхо. Большинство из них, как и я, были в нижнем белье, солдатских кальсонах и майках с рукавом, видимо, смерть застала их во сне. И только бойцы дежурных десятков были в одежде и броне. Но в каком они находились состоянии!? Лучше бы я этого не видел. Рваные окровавленные кольчуги, вывернутые наружу ребра и куски мяса, и было совершенно непонятно, каким оружием их убили. Слуг и домочадцев графа видно не было.
"Что делать? — стучалась молоточком в голове одна-единственная мысль, а вместо ответа приходил только очередной вопрос: — Как быть?"
И в этот момент меня накрыла такая тоска и печаль, что захотелось сдохнуть, лечь рядом с дружинниками и больше никогда не вставать. Как же так могло случиться, что приютившая меня семья пострадала? Почему? За что? Зачем это все, кровь и грязь, смерть и насилие? Пропади все пропадом!
Однако долго заниматься самокопанием в душе мне не пришлось. Откуда-то слева послышался звон клинков и крики. И в свете масляных фонарей, в доступном мне для обзора пространстве я увидел живых воинов графа, трех сержантов: Юнга, Тимбора Косого и Гради Тайфари. Эти трое жили вне казармы, в Приморском донжоне над родовым храмом и, видимо, старые опытные бойцы почуяли опасность, встретили ее грудью и теперь пытаются вырваться из ловушки, в которую превратился для них замок. Но даже я понимаю, что сделать это проблематично, потому что они без доспехов и лошадей, и с одними только мечами в руках, а на них насела целая толпа воинов с эмблемами герцога Грига — цветок с шестью синими лепестками на желто-зеленом щите. Но, не смотря ни на что, дружинники Ройхо не сдавались, упрямо пробивались к воротам, и махали своими клинками так, что любо-дорого посмотреть. Особенно, выделялся Юнг, приземистый лысый крепыш в легкой набивной шубейке, вроде российской телогрейки.
— Ну, налетай! — выкрикнул он врагам и бросил назад, в сторону Гради и Тимбора. — К воротам! Я прикрою!
Лучший мечник графской дружина бросился в гущу врагов и в этот момент своей жизни, он показал все, что только мог и умел. Какой-то громила, замахнулся на него копьем, а он резко отпрянул в сторону и мягким движением, словно вода, перетек под вражеским наконечником, оказался рядом с врагом, и полоснул своим кортом по его шее. Кровь брызнула во все стороны, но Юнг под нее не попал. Сержант уже находился рядом со следующим врагом, которому рассек мышцы руки. А затем настал черед третьего, у которого он ловким выпадом выбил из рук саблю и отсек ему ладонь.
Бой был жарким и, прикрывая своих товарищей, Юнг дрался как бешеный. И он один был сильнее всей своры своих врагов. Но тут, перекрывая звон стали и крики раненых герцогских бойцов, раздался резкий и чем-то, может быть скребущим тембром голоса, неприятный окрик:
— Всем назад! Пусть этим бешеным гоц займется!
Воины Грига отхлынули от сержанта, а тот прижался спиной к стене и громко, понимая, что вскоре умрет, на показ, выкрикнул:
— Что, твари! Решили меня стрелами или болтами положить! Говно вы, а не воины! Быдло! Не было вас с нами на Диньском поле, когда мы с асилками три дня резались! Ну, давайте! Стреляйте!
Сержанту никто не ответил. И из темноты, от правой Приморской башни появился один из тех толстяков, которые приехали с бароном Арьяном. Только теперь этот человек выглядел иначе, и это был не перекормленный жирдяй, а по пояс голый перекачанный здоровяк. Морда по-прежнему заплывшая и сальная, а туловище сплошь мускулы, как-то неравномерно выпирающие из тела и сплетающиеся в какие-то непонятные формы. И весь вид гоца, в данный момент напоминал мне какого-нибудь мутанта из дешевого американского кинофильма или маньяка, пережравшего стероидов и стимуляторов роста.
Все воины герцога по-прежнему молчали. Юнг пригнулся и выставил перед собой клинок. А гоц прорычал что-то неразборчивое, и без разбега, метров с четырех, прыгнул на графского дружинника. Миг! И он рядом с сержантом, который попытался припасть к земле и подрубить противнику подколенные сухожилия. Но человек-мутант, как я его для себя обозначил, левой рукой схватил Юнга за шкирку и словно котенка, бросил на стену. Удар! Сержант пытается подняться и мечом, который он не выпустил из ладоней, наносит слепой удар в сторону гоца, но тот легко уклоняется, и ребром ладони сминает гортань бывалого воина графа Ройхо.
Мне захотелось закричать оттого, что я увидел. Наших бьют! Но в глотке, словно комок застыл, не продохнуть и не выдохнуть, поэтому я сдержался. И одновременно с последними конвульсиями сержанта Юнга, которого гоц, словно тушку куренка, легко приподнял за ногу и бросил в общую кучу убитых, появились еще два урода. Оба они, как и их напарник, подкинули на плац по одному телу, и это оказались Тайфари и Косой.
"Значит, — сделал я вывод — все, конец боевитой дружине Ройхо. Если даже лучшие сержанты не вырвались из лап предателей, про остальных и разговора нет".
Вокруг меня, тем временем, началось движение, и человек с сиплым скребущим по душе голосом начал отдавать команды:
— Сотня Бойяра, прочесать все помещения в Приморских башнях! Сотня Ингая, за вами Центральная! Сотня Юкио, Внешние донжоны! Пельс и Хольс, все хозпостройки, помещения слуг и подвалы! Стражники, следить за пленниками и помогать господам магам! Гоцы на выход! Ждите за воротами!
