– Так уж и старого! Я пока никого спасать не рвусь, осторожная потому что и робкая от природы, – возразила я искренне. – Вообще разве я могу так вот, без сандалий?
– Да, – серьезно кивнул этот бессовестный долгожитель, хотя в глазах его живым серебром плескалось веселье. – Босиком никак не спасешь. Вот если в хороших сандалиях… принципиально другое дело. Это сразу какой страх непомерный для врагов! Настойчика попей, босоногая. Кстати, снави почти не нуждаются в пище, как ты уже, полагаю, заметила. Особенно прошедшие второе посвящение. И от климата мало зависят. Ты ведь ночью не замерзла, хотя было очень прохладно для лета. Воду любят чистую, лучше родниковую, травки–салатики. А мясо совсем никак. Плохо вам от него.
Я обреченно выпила горячий состав. Готова поклясться, он дал мне миску больше прежней раза в два, а в отвар подмешал нечто окончательно тошнотворное. Как его терпели все прежние поколения? Тут и без врагов от непомерных забот загнешься. Украсил день новой ценной информацией: шашлыки, значит, отменяются пожизненно. Ладно, денег все одно нет, отсутствие забот о пропитании должно радовать. Увы, пока только наводит на размышления. Я, в общем, не шалава какая–то, но приятно знать заранее, чего еще меня лишили в обмен на дар.
– А вино? – этот вопрос меня почему–то обеспокоил прежде других. – Хорошее, сухое, желательно белое, можно?
– Где ж я тебе его среди болота нацежу? – развел руками вредный эльф. – Но вообще можно. Не надувай щеки, торопыга. Все можно. Замуж там, детей, морду кому набить, – это пожалуйста. Но только по любви, без обмана и от души.
– Не умею бить морды, даже по любви и без обмана, – сердито сообщила я. – У нас там в целом спокойно. Я же дизайнер, применительно к вашему миру, специализируюсь на рисовании вывесок, узоров, винных этикеток. Кстати, завтра должна была сдать заказ. Эта дубина Мейджа клиента потеряет и останется без денег. Да она вообще из квартиры не выберется! А какие пропадают этикетки… и перспективы. Мне, то есть ей теперь, обещали помимо денег ящик вина в качестве премии.
– Завтра займемся бедами Мейджи, – пообещал Риан, – а сейчас пора спать. Ложись, укройся поуютнее, и дай мне руку. Скоро баиньки, я травки хорошие подобрал…
Голос сошел на ехидный шепот и стал удаляться. Ну что за интриган! Опоил сонным зельем, так хоть подобрал бы чего повкуснее. Завтра скажу ему, что при таком поведении я уйду спасать мир и без сандалий, лишь бы оказаться подальше от этого пропагандиста здорового образа жизни.
Я завозилась, устраиваясь поудобнее. Ну куда я пойду? Пропадет он без меня, второй раз оставлять Риана одного совсем не дело. Вот еще забота… Сон обнял больную гудящую голову и бережно ее погладил, сгоняя усталость и суетные мысли.
Наконец–то и моя родная полянка у озера. Тишина, благодать… я возмущенно задохнулась и всплеснула руками: Риан меня и во сне не оставил, выбравшись из зарослей ивняка чуть поодаль и приветливо помахав в ответ.
– Я же сказал, дай руку. У нас здесь куча дел, кроме того, хотелось глянуть, что за место ты соткала. Видел самые разные – величественные, волшебные, сказочные. У тебя просто уютно. Ты, кстати, ничего тут не подбирала, не находила?
– Жемчуг, – буркнула я, уже вполне примирившись с компанией, – ма–а–ленький и очень красивый. Вот.
Я сразу нащупала крошечное переливчатое зернышко там, куда положила на хранение, в самом маленьком, закрытом на молнию, карманчике коротких застиранных джинсов. А в чем еще я могла быть? Это же мой сон, мой пруд и мой лес! Соответственно – любимые старые штаны, удобные, со всеми знакомыми карманами и потертостями, плюс клетчатая рубашка, завязанная на животе узлом. И опять босиком. Это уже система…
Риан осторожно принял мою находку, ставшую у него на ладони полупрозрачной и похожей на крошечную каплю росы. Рассмотрел без тени удивления, словно знал заранее, что увидит, и почти нехотя вернул. Он был приметно взволнован, а еще как будто расстроен и обнадежен одновременно.
– Иногда мир дарит снави нечто, но смысл подарка может долго оставаться неясным, однако, в конце концов, находит свое предназначение. Особое. Интересно, что ЭТО даст тебе? Дар очень редкий, ценный и неоднозначный, – он еще раз мельком изучил мой скудный наряд, явно стремясь сменить тему. – Ты действительно не владеешь оружием, раз в своем мире не носишь даже кинжал.
– Здесь–то зачем? – опешила я, и усевшись, довольно промурлыкала: – Тут у меня уют, тишина, на востоке (я не ходила, но знаю) на опушке яблони и небольшая вишенка. К закату ближе цветные клены, бересклет, падуб. Севернее кедры, – воздух чувствуешь какой терпкий? Смола за день вытопилась, а ветерок оттуда. За холмом несколько очень старых дубов. Есть тут олени, лисы, волки, медведь – ну все как положено. Только меня никто не тронет, это действительно мой мирок.
– Оружие носят во снах те, кто с детства привык к нему в яви, – вздохнул знающий все Риан. – Не из чувства опасности, а потому что всегда под рукой. Ну вот зачем тебе такая куча карманов, застежки мудреные? Просто привычно, удобно. Так и с кинжалом. В большом мире он тебе будет не без пользы. Я уверен, я старый и довольно опытный путешественник. К тому же я хочу тебя научить передавать, что ты знаешь, другим. Например Мейдже. Ты и сама научишься, но возможно не так скоро, а времени нет. Смотри.
Риан сел, удобно откинулся на мебельно–изогнутый ствол старинной ивы и умостил раскрытые ладони на коленях. Посидел так с полминуты, разглядывая, видимо, свою бесконечно длинную линию жизни на правой руке, потом аккуратно повел указательным пальцем левой по этой линии, постепенно закручивая движение против часовой стрелки. Через два–три оборота под пальцем возникла призрачная пуховая нить, тонкая и туманно–размытая. Он ловко подцепил ее, скрутил, помогая большим пальцем, и потянул к себе, как обычную пряжу из кудели.
Я тихонько охнула и придвинулась, восторженно изучая чудо. Он, видите ли, не снавь, он мирный библиотекарь, состоящий при архиве. Типичный эльф…
Пока я удивлялась, он все крутил и тянул нить, которая уже лежала на росистой траве у ног петлями, тонкая и легкая, как невесомая паутинка. Мое сонное сознание словно ныряло в туманную пряжу, стоило к ней приглядеться попристальнее. В нити я отчетливо ощущала его опыт, и, чуть меняя угол зрения, различала то взблеск меча, то короткое движение пальцев, спускающих тетиву, то странно замедленный, почти балетный, прыжок–уклон. Убедившись, что дело не быстрое, я перестала пялиться и, поднявшись, побрела к северной лощине. Мои планы были глупее глупого. Но, поскольку это сон, пусть и необычный, сознание не думало возражать. Вот схожу быстренько, благо Риан занят, а то пока объяснишь, куда и зачем, сама последние остатки надежды растеряешь.
