— Я всегда думала… вернее, надеялась, что, если Даркен Рал умрет, то, быть может, у нас появится шанс. Но записка, которую Дженнсен нашла сегодня, говорит о том, что сын намного опаснее отца и что я тешила себя пустыми иллюзиями. Даже Даркен Рал никогда не подбирался к нам так близко.
Дженнсен, шагнув от забрезжившей надежды к полному отчаянию, впала в оцепенение и почувствовала себя еще более напуганной. Но еще больше ее ранило отчаяние, появившееся на лице матери.
— Я оставлю себе нож, — повторила мать. И Дженнсен поняла, как сильно та боится нового лорда Рала и насколько ужасающе выглядит положение дел.
— Правильно, — сказал Себастьян.
Тусклый свет, льющийся из окон дома, отражался в разбухших от дождя лужах у входа в пещеру, а моросящий дождь рассекал отражение на тысячи искр, словно это были слезы самих добрых духов. Через день-другой лужи заледенеют. Но на морозе передвигаться будет легче, чем под дождем.
— Себастьян, — сказала Дженнсен. — Как вы считаете, мы можем убежать из Д’Хары? Может быть, нам отправиться в вашу страну, чтобы это чудовище нас не настигло?
Себастьян пожал плечами:
— Может быть… Но пока это чудовище живо, найдется ли где-нибудь место, до которого не смогут дотянуться его хищные лапы?
Мать засунула за пояс великолепный нож и сложила на коленях руки, сцепив пальцы в замок.
— Спасибо вам, Себастьян, — сказала она. — Вы нам очень помогли. Необходимость постоянно скрываться, к сожалению, обрекла нас на полное неведение. Вы по крайней мере нас немного просветили.
— Мне жаль, что новости оказались не слишком хороши.
— Правда есть правда. Она помогает нам понять, что нужно делать. — Мать улыбнулась. — Вот Дженнсен всегда была из тех, кто во всем искал правду. Я никогда ничего от нее не скрывала. Выжить можно только с помощью правды. Все очень просто.
— Если вы не хотите попытаться его убить, то, может быть, сможете придумать какой-нибудь способ заставить нового лорда Рала потерять интерес к Дженнсен?
Мать покачала головой:
— В этой истории слишком много всего намешано. Мы просто не успеем рассказать ее сегодня. Ясно одно — он никогда не успокоится и не остановится. Вы даже не представляете, на что способен пойти лорд Рал… любой лорд Рал, чтобы убить Дженнсен.
— Если дело обстоит так, то вы, вероятно, правы. Может быть, вам и вправду стоит бежать.
— А вы помогли бы нам… вернее, ей… убежать из Д’Хары?
Себастьян перевел взгляд с матери на дочь:
— Если смогу, попробую. Но я ведь сказал уже: спрятаться негде. Если хотите когда-либо стать свободными, вы должны убить его.
— Я не наемный убийца, — сказала Дженнсен, не столько из чувства протеста, сколько ощущая слабость перед лицом грубой силы. — Я хочу жить. По своей природе я не могу убивать. Я буду защищаться, но не думаю, что получится какой-либо толк, если я вознамерюсь убить кого-нибудь. Просто у меня не получится ничего путного. Вот он — убийца по натуре. Я же не такая.
Себастьян холодно взглянул на нее. На его седых волосах играли красные блики от костра, создавая голубым глазам причудливое обрамление.
— Вы бы удивились, узнав, на что способен человек, если у него есть соответствующий мотив.
Мать протестующе подняла руку, чтобы прекратить этот разговор. Она была человеком дела и не привыкла терять драгоценное время на построение несбыточных планов.
— Для нас самое важное — уйти отсюда. Приспешники лорда Рала слишком близко. В этом все дело. Судя по этому ножу и вашим рассказам, мертвый, которого вы нашли сегодня, был частью квода.
Себастьян нахмурился:
— Как вы сказали?
— Квод — это команда из четырех убийц. Во время карательных акций, если цель труднодостижима или представляет собой сверхценность, работают четыре квода. Дженнсен и труднодостижима, и представляет собой сверхценность.
Себастьян оперся рукой о колено:
— Для человека, спасающегося бегством и годами прячущегося в укрытии, вы кажетесь слишком осведомленной. Вы уверены, что с этими кводами все обстоит именно так?
В глазах матери плясали огоньки от костра. Голос ее зазвучал как будто издалека:
— В молодости я жила в Народном Дворце. И в свое время видела их. Даркен Рал использовал кводы для охоты на людей. Безжалостность кводов превосходит все мыслимые пределы.
Себастьян выглядел встревоженным.
— Ну, вижу, вы все это знаете лучше меня. Тогда утром мы уходим. — Он потянулся и зевнул. — Ваши травы уже начали действовать, а чертова лихорадка совсем меня изнурила. Надо хорошенько выспаться сегодня ночью. А утром я помогу вам уйти из Д’Хары и выведу вас к дороге в Древний мир. Если вы хотите, конечно…
— Хотим. — Мать встала. — Вы тут доедайте рыбу. — Она прошла мимо, с любовью погладив нежными пальцами голову Дженнсен. — А я пойду соберу вещи. Уложу то, что мы способны унести.
— Я помогу тебе, — сказала Дженнсен. — Только сделаю земляной валик вокруг костра.
Дождь усилился. Он рваным занавесом свесился со скалы над входом в пещеру. Дженнсен почесала Бетти за ухом, пытаясь утихомирить ее. Но коза не переставала блеять. Она и всегда была неспокойной. А сейчас и вовсе пребывала в смятении. Видимо, чувствовала, что предстоит поход. А может быть, просто переживала, что мать Дженнсен ушла в дом. Бетти любила ее и, бывало, бегала за нею повсюду, как собачонка. Бетти была бы безмерно счастлива, кабы ей позволили спать в доме.
Себастьян, насытившись, завернулся в плащ. Веки гостя уже слипались, хотя он старался не спать и следил за тем, как Дженнсен делала валик вокруг костра. Он поднял голову и нахмурился, глядя на топчущуюся рядом козу.
— Бетти угомонится, как только я уйду в дом, — сказала Дженнсен.
Уже в полусне Себастьян что-то ей ответил, но из-за дождя Дженнсен не расслышала. Однако решила, что это не столь важно, и переспрашивать не стала.
Страннику необходимо выспаться. Она зевнула. Несмотря на все тревоги этого дня и беспокойство по поводу дня завтрашнего, монотонный шум дождя усыплял и ее.
Ей не терпелось расспросить гостя о том, что находится за пределами Д’Хары, но она пожелала ему спокойной ночи, хотя и сомневалась, что он услышал ее. У нее еще будет достаточно времени на расспросы. Мать, наверное, уже ждет ее, чтобы вместе разобраться с вещами. Вещей у них было немного, но что-то все равно придется оставить.
Слава богу, этот неуклюжий д’харианский солдат обеспечил их деньгами как раз в тот момент, когда они нуждаются. Денег хватит на покупку лошадей и запасов, и это поможет им выбраться из Д’Хары. Незаконнорожденный сын другого незаконнорожденного сына в непрерывной цепи бастардов, сам того не желая, он помог им в тот самый момент, когда собирался схватить их.
