— Привет, я Крисс.
Несколько секунд я молча таращился на ее раскрытую ладонь и уже собрался было пожать ее, но тут девушка спохватилась.
— Ой, черт! Я хотела сделать реверанс! — что она и сделала, смущенно качая головой.
Я рассмеялся.
— Я такая глупая. Надо же было до такого додуматься, — она улыбнулась. Все это показалось мне просто очаровательным.
— Не переживай так, милая, — сказал я, приглашая ее присесть. — Я видел выходки и похуже.
— Серьезно? — прошептала она, улыбаясь еще шире.
— Не стану вдаваться в подробности, но да. Ты, по крайней мере, попыталась быть вежливой.
Ее глаза расширились от удивления, и она обернулась, чтобы взглянуть на остальных девушек, гадая, кто из них мог нагрубить мне. Я в который раз порадовался, что наша случайная ночная встреча с Америкой осталась в тайне.
— Что ж, Крисс, расскажи мне о своей семье, — начал я.
Она пожала плечами.
— Да, наверное, все как обычно. Я живу матерью и отцом, и они оба преподаватели. Думаю, я тоже когда-нибудь захочу стать учителем, но у меня совсем плохи дела с почерком. Я единственный ребенок и только недавно с этим смирилась. Я годами умоляла своих родителей подарить мне брата или сестру. Но они так и не согласились.
Я улыбнулся. Мне тоже было нелегко расти одному.
— Уверен, это потому, что они хотели отдать всю свою любовь тебе одной.
Она рассмеялась.
— Твои тебе так все объяснили?
Я замер. До нее еще никто не задавал вопроса обо мне.
— Ну, не совсем. Но я понимаю, что ты чувствуешь, — уклончиво ответил я. Я было собрался пройтись по оставшимся из заготовленных вопросов, но она меня опередила.
— Каково тебе сегодня?
— Я в порядке. Правда, все это немного странно, — выпалил я, мысленно одергивая себя за чрезмерную откровенность.
— Тебе хотя бы платья не нужно носить, — заметила она.
— А ты представь, как забавно было бы, если бы это правило затрагивало и меня.
С ее губ слетел легкий смешок, и я отозвался тем же. Я представил Крисс рядом с Селестой, поражаясь насколько разными они были. В этой девушке было что-то очень благостное. За то время, что мы провели вместе, у меня так и не сложилось о ней полного впечатления, поскольку она то и дело переводила разговор в мою сторону, но я явственно ощутил, что она хороший человек.
Прошел еще час, прежде чем я добрался до Америки. К этому моменту я уже познакомился с тремя яркими претендентками, включая Крисс и Селесту. Я был уверен, что эти юные леди в считанные дни завоюют любовь публики. Однако беседа с Эшли, девушкой, чья очередь была прямо перед Америкой, настолько утомила меня, что все положительные впечатления, случившиеся со мной до нее, вылетели из моей головы. Поэтому, когда Америка поднялась со своего места и направилась ко мне, она была единственным человеком, о ком я мог думать.
Знала она об этом или нет, но в ее взгляде было что-то очень озорное. Я вспомнил, как она вела себя прошлой ночью и сделал для себя вывод, что эта девушка была просто настоящей бунтаркой.
— Америка, верно? — пошутил я, когда она приблизилась.
— Да, все правильно. И я знаю, что слышала Ваше имя раньше, но не могли бы Вы мне его напомнить?
Я рассмеялся и предложил ей присесть.
Наклонившись чуть ближе, я прошептал:
— Хорошо спалось, милая моя?
В ее глазах вспыхнул недобрый огонек, но ее губы расплылись в улыбке.
— Я все еще не твоя милая. Но да. Стоило мне успокоиться, как я сразу заснула. Моим горничным пришлось силой вытаскивать меня сегодня из постели: так мне было хорошо, — призналась она, словно это было ее маленькой тайной.
— Рад, что кровать оказалась такой удобной, ми…, — черт, мне нужно было срочно избавляться от этой привычки, по крайней мере, когда я был рядом с ней. — Америка.
Она оценила мою попытку исправиться.
— Спасибо.
Ее улыбка померкла и она погрузилась в раздумья, покусывая губы, пока в ее голове мысли облекались в слова.
— Прости, что была так резка с тобой, — сказала она, наконец. — Я поняла потом, что хоть это и странная ситуация для меня, ты здесь ни при чем. Ты не виноват в том, что меня выбрали. Весь этот Отбор — даже не твоя идея, — ну, хоть кто-то это заметил. — И потом… мне было так плохо, и ты был так мил со мной, а я вела себя… ну, в общем-то, ужасно.
Она покачала головой, и я невольно заметил, как мое сердце начало биться чуть чаще.
— Ты мог бы вышвырнуть меня прошлой ночью, но не сделал этого, – заключила она. — Спасибо.
Меня тронула ее благодарность, ведь к этому моменту я уже знал, что она не признавала лжи и лести. И это подтолкнуло меня к вопросу, который необходимо было разрешить как можно скорее, если мы собирались двигаться дальше. Я наклонился чуть ближе, облокотившись на свои колени, в манере гораздо более расслабленной, чем я позволял себе с остальными девушками.
— Америка, ты была со мной предельно честна все это время. Это качество, которое глубоко меня восхищает, и я хочу попросить тебя ответить на один мой вопрос.
Немного помедлив, она кивнула.
— Ты сказала, что здесь по ошибке, так что, я полагаю, быть здесь не хочешь. Есть ли хоть малейший шанс, что ты… сможешь полюбить меня?
Казалось, прошли часы, пока она теребила складки своего платья, а я ждал ответа, убеждая себя, что она медлит лишь потому, что не хочет показаться слишком поспешной.
— Вы очень добры, Ваше Высочество, — да… — вы умны, — да! — и привлекательны, — ДА!
Я улыбался как последний идиот, радуясь, что она смогла увидеть во мне хоть что-то хорошее после вчерашней ночи.
Она продолжала, понизив голос:
— Но по очень веским причинам, я не думаю, что смогу.
Впервые в своей жизни я был благодарен отцу за то, что он так хорошо научил меня скрывать свои эмоции. Мой голос прозвучал достаточно ровно, когда я спросил ее:
— Ты объяснишь?
Она снова медлила.
— Я… я боюсь, мое сердце принадлежит другому.
И тут на ее глазах выступили слезы.
— Пожалуйста, только не плачь! — шепотом взмолился я. — Понятия не имею, что делать, когда женщины плачут!
Она рассмеялась и смахнула капельки влаги из уголков своих глаз.
Мне нравилось видеть ее такой — раскрепощенной и искренней. Конечно же, у нее уже кто-то был. Для такой, как она, должно быть, уже давно отыскался какой-нибудь достойный молодой человек. Правда, в таком случае, я не понимал, как она оказалась здесь, но это не было моей заботой.
Я знал наверняка лишь одно — даже если она не могла принадлежать мне, я бы хотел, чтобы на ее лице всегда сияла улыбка.
— Хочешь, чтобы я отпустил тебя домой, чтобы ты снова могла быть с любимым? — предложил я.
