Уже светало, солнце еще не взошло, но утро уже вступило в свои права. На переднем сиденье старенькой «тойоты» (всеми правдами и неправдами выпрошенной у старшей сестры) сидит Айгуля, самая красивая девушка в их дворе. Машина припаркована на маленькой улочке возле аэропорта. Взлетного поля, правда, не видно, зато идущие на посадку самолеты пролетают прямо над ними. Рустам привез ее сюда специально, чтобы придать больше романтики их первому свиданию. И сейчас в награду за все его хлопоты сладкие губы девушки приоткрылись в ожидании его поцелуя. Рустам наклоняется к девушке и уже готов ее поцеловать, но кто-то трясет его за плечо. Рустам оборачивается и видит дорожного полицейского, наверное, он припарковал машину в неположенном месте.
– Одну минуту, командир, дай мне всего одну минутку. – И Рустам снова поворачивается к Айгуле. Розовые губки манят, словно магнит. Но непонятливый полицейский снова грубо тряхнул его за плечо, Рустам резко дернул плечом, пытаясь стряхнуть его руку, и… проснулся.
Он не сразу понял, где он и кто его будит, отец или братья. Над ним нависла темная фигура, и гулкий голос спросил:
– Это тебя зовут Кишка?
Рустам спросонья не сразу понял вопрос, а когда начал понимать, то стало поздно. Что-то мелькнуло в темноте, и – БУМ! Резкая вспышка в глазах. Теряя сознание, Рустам услышал крик Дайлина. Он попытался рвануться, но тьма уже поглотила его разум.
Просыпаться второй раз за день от ведра холодной воды – это слишком даже для самого паршивого дня. Хотя в этот раз Рустам не проснулся, а пришел в сознание. В ушах шум, в глазах марево, в голове злость. Рустам хорошо запомнил момент потери сознания и, очнувшись на земле в луже холодной воды, тут же вскочил на ноги. Но резкая боль, пронзившая мозг, заставила его упасть на колени, обхватив голову руками, и застонать от боли. Зло качнув головой, он заставил себя снова встать и посмотреть на человека, вылившего на него ведро воды. Рустам не считал себя высоким, но и свои честные метр семьдесят пять ему маленькими не казались. Однако рядом с этим человеком он снова почувствовал себя ребенком. Тот возвышался над ним на две головы, могучий и широкий, словно дуб. Крупные черты лица, как будто вырубленные из камня. Мощный широкий лоб, нависавший над глубоко посаженными глазами, сломанный нос, шрам на могучем подбородке, причудливо искривлявший нижнюю губу, завершал картину. В отличие от капрала Кнута в этом человеке не было ни капли жира, он дышал силой и опасностью. Когда позже Рустам вспомнит свое знакомство с Гартом, его проберут мурашки от запоздалого страха, но сейчас он страха не испытывал вовсе, одну только злость.
– Где Дайлин? – выдавил из себя Рустам, не отводя взгляда от глаз стоящего перед ним громилы.
– С характером, – констатировал громила тем гулким голосом, который Рустам слышал перед самым ударом. – Ну это ненадолго, или сдохнешь, или обломают.
– Где Дайлин? – повторил Рустам громче, стискивая при этом кулаки.
– Ишь ты, горячий какой. Ты что, со мной драться собрался? – спросил громила, подняв перед собой два кулака, каждый ненамного меньше рустамовской головы, Рустам молча поднял свои. – Ладно, ладно, не горячись. Здесь твой Дайлин, целый и невредимый. – Верзила примирительно разжал кулаки и повернул ладони к Рустаму.
Из-за его спины показалось обеспокоенное лицо Дайлина:
– Рустам, как ты?
Рустам в ответ внимательно его оглядел и, не найдя новых синяков, сказал:
– Нормально, ты цел?
– Да, конечно. А это – Гарт. Я ему рассказал, что это ты для меня его еду взял, – поспешил сообщить ему Дайлин.
Рустам только кивнул в ответ и скривился от боли. Громила протянул ему руку:
– Гарт.
– Рустам.
Рустам пожал протянутую ладонь и снова скривился от нахлынувшей боли.
– Болит? – сочувственно спросил Гарт. – Не беда, сейчас вылечим. Давай садись к огню.
За то время, пока Рустам был без сознания, его вынесли из казармы. На улице никого не было, кроме них троих. Перед казармой горел костер, над костром висел небольшой котелок, в котором кипело какое-то варево. Это варево, налив в деревянную чашку, Гарт протянул Рустаму.
– Что это? – нашел в себе силы спросить Рустам.
– Целебные травы. Пей, это поможет прийти в себя, – ответил ему Гарт.
Дайлин уже пил из своей чашки такое же варево. Рустам сделал глоток и чуть не поперхнулся: вкус был ужасный.
– Знаю, что неприятно, – рассмеялся Гарт в ответ на его укоризненный взгляд. – Зато сразу полегчает, давай смелее, – подбодрил он Рустама.
Рустам выпил чашку до дна, несмотря на жуткую горечь во рту. Голова прочистилась, боль не ушла до конца, но затаилась где-то в глубине организма, став вполне приемлемой. Тошнота прошла, и вернулась острота восприятия.
– Значит, это ты оставил меня без ужина, – утвердительно сказал Гарт, увидев, что Рустам уже пришел в себя и способен вести осмысленный разговор.
– Я. С меня и спрос, с меня одного. – Рустам горделиво вскинул голову и упрямо уставился на Гарта.
– Ух ты. Да ладно, я знаю, что ты это сделал не для себя. Потому ты здесь сейчас и сидишь, относительно целый и невредимый. Если бы ты взял ее себе или по приказу Брина, был бы сейчас в гораздо более интересном положении. – Глаза Гарта на мгновение похолодели, и в воздухе повеяло опасностью.
Но мгновение прошло, глаза снова потеплели, и чувство опасности словно унесло ветром. Гарт посмотрел на Дайлина, тот уже допил свой отвар и сидел у костра, поглядывая на Гарта и Рустама, напряженным взглядом.
– Дайлин, иди спать, завтра тяжелый день. Тебе нужно выспаться, а мы тут с Рустамом еще посидим поговорим. Да иди спокойно. Не бойся, не трону я твоего кормильца, – усмехнулся Гарт, поймав его обеспокоенный взгляд.
– Да, Дайлин, не волнуйся, иди спать.
Рустам понял, что Гарт хочет поговорить о чем-то наедине и вряд ли настроен на драку. А если драка и будет, то Дайлина тем более лучше отправить в казарму. Парнишка еще раз взглянул на Рустама и Гарта, нерешительно вздохнул, словно хотел что-то сказать, но потом передумал и молча пошел в казарму.
Некоторое время Гарт с Рустамом посидели у костра молча. Гарт разлил по чашкам еще одну порцию варева. В голове у Рустама окончательно прояснилось, он потягивал горькое полезное варево, смотрел на костер и ждал продолжения разговора.
– То, что ты пацана накормил, – это хорошо, – начал наконец Гарт. – Но вот ответь мне, добряк. Ты подумал о том, что я приду после тяжелого дня, уставший и несомненно голодный. И что, делая добро одному, ты причиняешь зло другому, совершенно незнакомому тебе человеку. Которого ты не знаешь и который совершенно этого не заслуживал. Хочешь быть добрым – отдай свою порцию. Разве не так? – Слова Гарта ударили точно в цель. О такой точке зрения на свой поступок Рустам не задумывался.
