– Я услышал… Гляжу, а вас нет… – отдуваясь, выговорил Лисил. – Что случилось? Почему ты?..
Он осекся, разглядев, что Магьер с ног до головы покрыта грязью, а в волосах у нее запутались травинки и сухие листья. Потом перевел взгляд на Мальца – и остолбенел, увидев слипшуюся от крови шерсть. Тотчас очнувшись, Лисил бросился к Мальцу, быстро оглядел его и, убедившись, что у пса нет опасных ран, снова повернулся к Магьер.
– Что тут произошло? – уже внятно осведомился он. Магьер отвела взгляд. Солнце вот-вот поднимется – облака на горизонте уже порозовели, возвещая скорый восход. День, по сути, еще не начался – а вот ее прежней жизни уже пришел конец. Будь она так же суеверна, как крестьяне, она бы непременно сочла происшедшее знаком судьбы.
– Я ухожу, Лисил, – сказала она. – Все кончено.
Светлые брови Лисила взлетели над янтарными глазами, и на лице его отразились изумление и злость.
– Что еще стряслось?! – возопил он. – Мы же собирались все обсудить и…
Магьер оглянулась на реку. Труп белесого исчез бесследно, но кто поручится, что ниже по реке его не выбросит на отмель? Она представила себе, как мертвец плывет и плывет в толще воды, увлекаемый течением…
– Я ухожу в Миишку, – вслух сказала она. – А ты?
* * *
В небольшом приморском городе Миишка в портовом пакгаузе, несмотря на предрассветный час, уже кипела жизнь. Огромный настил, окруженный бревенчатыми стенами, был забит с одной стороны бочонками пива, мешками с мукой и тесом – их завозили в Миишку; с другой стороны размещались предназначенные на вывоз связки вяленой рыбы и изделия местных ремесленников. Грузчики вносили и выносили всё новые бочонки, ящики, связанные по двое мешки, конторщики трудолюбиво записывали каждый предмет в конторские книги. Хотя дверь была распахнута, в пакгаузе неизменно пахло промасленными канатами, деревом, металлом, человеческим потом – и все эти ароматы смешивались со стойким запахом моря. Тощий мальчуган с копной темно-русых волос в мешковатой, некогда зеленой рубахе, неустанно шнырял под ногами у рабочих, усердно заметая вездесущую грязь. В пакгаузе готовили груз для баржи, которая должна была отплыть с рассветом, несмотря на суету. Голосов почти не было слышно – разве кто из грузчиков ругнется в спешке или конторщик повысит голос, обнаружив ошибку.
Справа от ворот в док, в которые без труда прошел бы груженый фургон, стоял рослый человек, молча и пристально наблюдая за работой. Он не отдавал приказаний и почти ничего не проверял – словно знал заранее, что и так все будет исполнено согласно его желаниям. При одном взгляде на него становилось ясно – этот человек привык глядеть свысока даже на тех, кто равен ему ростом. Одетый в темно-зеленую тунику, он скрестил на груди сильные мускулистые руки, и надменное лицо его говорило яснее слов: свои мускулы этот человек нарастил отнюдь не на работе грузчика. Черные, коротко подстриженные волосы лишь подчеркивали необычайную бледность его лица. Светло-голубые, почти прозрачные глаза смотрели жестко и зорко, и ни одна мелочь не ускользала от этого взгляда.
– Нет, Жакуа, – возразил за его спиной женский голос. – Я заказывала двадцать бочонков вина и тридцать два – пива. Ты перепутал цифры.
Человек перевел взгляд вглубь громадного пакгауза. Молодая миниатюрная женщина с густыми каштановыми волосами сурово распекала старшего конторщика.
– Но, сударыня Тиша, – слабо отбивался тот, – я поклясться могу, что вы…
– Я прекрасно помню свой заказ, – хладнокровно перебила она. – Мы не в состоянии сразу продать столько вина. Отошли двенадцать бочонков назад. А если капитан баржи потребует с нас оплатить стоимость перевозки, скажи ему, что мы можем найти и другого.
Рослый человек отошел от ворот и направился прямо к спорящим.
– У нас проблемы? – ровным голосом осведомился он.
– Н-нет, сударь… – Жакуа невольно попятился. Лицо его не дрогнуло, но пальцы, вцепившиеся в край конторки, побелели.
Тиша улыбнулась, показав белые ровные зубки, снизу вверх бесстрашно взглянула на своего рослого партнера.
– Никаких проблем, Рашед. Всего лишь небольшая ошибка в заказе на вино. Сейчас все будет исправлено.
Рашед молча кивнул, но не двинулся с места, и Жакуа торопливо затрусил прочь – исправлять свою ошибку.
– В последнее время он все чаще ошибается, – заметила Тиша. – Не иначе как слишком часто снимает пробу с привозного вина.
Она говорила с улыбкой, и хотя Рашед не удостоил ее улыбкой в ответ, Тишу это, похоже, не слишком огорчило. Мало кто с первого взгляда счел бы ее красавицей, но ее кукольное личико было таким ясным и милым, что всякий встречный мужчина, поглядев на нее вторично, начинал мечтать о том, чтобы заполучить ее в жены. Рашед знал, что эта миниатюрная красота – только ширма, за которой скрывается истинная сущность Тиши, и все равно не мог смотреть на нее равнодушно. Жениться его, впрочем, не тянуло – ему в радость было уже и то, что Тиша рядом.
– Если тебе не нравится Жакуа, – вслух сказал он, – замени его, и дело с концом.
– О, к чему такие строгости! Вовсе я не хочу его заменять. Я только…
Тиша осеклась на полуслове, потрясенно глядя на Рашеда.
Он застыл, впился взглядом в северную стену пакгауза, схватившись одной рукой за горло. Тело его пронизал ледяной, убийственный холод. Немало лет прошло с тех пор, как Рашед в последний раз испытывал боль, и теперь возвращение боли безмерно поразило его. Мысли его заметались, смешались, и на миг в его сознании воцарилась абсолютная пустота.
А потом в нем возникли образы, которые привели его в ужас.
Он шагнул к стене и повернулся, чтобы одной рукой опереться о прочную балку. Шею прорезала жгучая ледяная нить.
Тиша взяла его за руку – тонкие пальцы с неженской силой стиснули его запястье.
– Рашед… Рашед, что случилось?
– Ти-иша… – с усилием прошептал он.
Хрупкие полудетские руки женщины обхватили его. Рашед было обмяк, но Тиша поддержала его, локтями уперлась в его грудь, помогла выпрямиться. Да, она была очень сильна, сильнее самого кряжистого грузчика в порту, хотя рабочие в пакгаузе об этом и не подозревали. Одной рукой она обхватила Рашеда за талию и, бережно поддерживая, повела к боковой двери, подальше от любопытных глаз. Выйдя из пакгауза, Рашед снова пошатнулся, но отстранил Тишу и все же сумел удержаться на ногах. Тиша провела ладонями по его лицу, и он, опустив глаза, встретился с ее встревоженным взглядом.
– Что случилось? – повторила она.
Волна горя окатила Рашеда, а вслед за горем нахлынул гнев. В глубине сознания промелькнуло бледное лицо с глубоко запавшими глазами и впалыми щеками. Возникло – и исчезло бесследно. Рашед осознал, что смотрит на северо-восток – туда, где над городскими крышами смутно темнела полоса леса.
