Остаток завтрака прошел в полном молчании. Каждый из нас думал о чем-то своем. Отец доцеживал с мрачно-виноватым видом свое подгорное темное, а я, как и положено молодой культурной барышне, растягивала содержимое свежезаваренного чайничка. И только настырная оса, неизвестно каким образом проникшая сквозь прикрывающие окна магические завесы, не обращая внимания на присутствующих двуногих, занятых обдумыванием каких-то своих, совсем уж непонятных крохотному умишку насекомого, проблем, нагло ползала по хрустальной вазочке. Полосатого грабителя больше всего на свете и уж точно больше ничтожных проблем хозяев этого дома интересовало нежнейшее парфе, к которому я так и не заставила себя притронуться.
Казалось даже танцующие в утренних, чрезмерно ярких лучах солнечного света пылинки, прониклись странной гнетущей атмосферой, царящей в гостиной старого особняка. Так что тетушка Хильда, а именно ее настойчивый стук в парадную дверь, вывел нас с отцом из ступора, появилась вовремя. Единственная мысль, проскочившая в моей заполненной сожалениями о пропавшей молодости и несомненно дальнейшей трагической судьбе, голове моментально вернула непоследовательную и взбалмошную девицу, которой по мнению мадам Жюли и еще половины городских кумушек я и являюсь, к действительности: — Ведь есть же новомодный папенькин электрический звонок? Стучать-то зачем?
Не успела я ощутить всю сумбурность этой мысли, как на порог гостиной в сопровождении отца буквально впорхнула тётушка.
Она была… пухлой. Не зря ее прозвали Толстушкой Хильдой. Этакий широко улыбающийся светловолосый шарик на ножках, до самых глаз закутанный в ослепительно-белый плащ, причем на голове у нее тоже оказалась намотана тряпка цвета первого снега. Учитывая, что пыли у нас на улицах больше, чем золота в казне гномьих королей, вещицы явно были защищены магией. Рост воительницы-берсерка был невелик, мне бы она достала в лучшем случае до груди. Если бы шлем надела. С гребнем. Лицо правильное и довольно миниатюрное, вот только черное… не как у темных эльфов, конечно, но даже папочка, считающий кузнечную копоть лучшей маской для лица, выглядел на ее фоне почти что бледным.
— Ой, а худючаяяяя… — были ее первые слова, после чего гномка скинула с себя на протянутые руки отца свое странное одеяние, заставив меня пораженно открыть рот. Вместо платья… кофты… да любой нормальной одежды подгорная жительница носила металлический панцирь, обильно изукрашенный рунами. По бокам брони были в специальных захватах пристегнуто по топору. А из-за плеч выглядывало по прикладу чего-то явно огнестрельного и, зная любовь подгорного народа к большим стволам, крупнокалиберного. Теперь гостья уже не выглядела толстой. Ну, может быть чуть-чуть более чем просто упитанной. Но сказать ей это явно осмелился бы разве что горный тролль. Пьяный до полной потери привязанности к земному существованию.
— Какая есть, — с трудом смогла ответить я. — Здравствуйте.
— И тебе не хворать, — компаньонка-телохранитель присела на свободное место за столом и, немного подумав, закинула ногу на ногу. Раздался приглушенный лязг. Очевидно, под ниспадающим до пола платьем тоже таилось нечто, способное шокировать любого ловеласа, посмешвгео забраться почтенной гномке под юбку.
— Так-с, чем нас сегодня кормят? Не поверишь, но пять лет службы в знойном Залистане, где мяса и молока вообще не едят, сделали меня ярой патриоткой и идейным противником вегетарианства.
Кажется она начинает мне нравится.
— Дорогая… поверь, мне тоже хочется выйти и поубивать всех этих сволочей. — доверительное низкое контральто тётушки, вернуло меня из воздушных, наполненных кровью и кусками мяса размышлений о бренности всего сущего.
— Ну что вы! — Моему честному взгляду в этот момент позавидовал бы любой находящийся в суде убийца. Думаю, обладай он такими же густыми и длинными ресницами и невинным выражением глаз, которое так выручало меня в бытность ученицей «Наикуртуазнейшего пансиона для истинных леди мадам Жюли», то его моментально бы отпустили, сняв предварительно все обвинения и даже извинившись. — Я всего лишь немного отвлеклась! Эта духота и пыль так выматывает. — после этой фразы я еще и отработала веером на твердую пятерку, изобразив умирающую барышню на последнем издыхании, не забыв при этом одновременно поправить неудобно впившуюся мне в бок Амели.
Гномка заливисто расхохаталась.
— Выматывает! — не переставая улыбаться сказала она. — Давай уж на чистоту. Ты хочешь выломать эту долбанную дверь, что не дает в карету доступ чистому воздуху. Разорвать воротничок давящего на шею платья, да и вообще сорвать его ко всем мертвым демонам. Пнуть грума, чтобы он перелетел через коня и сломал себе шею. Взять самой возжи и погнать ими этих ленивых купцов, что преградили нам дорогу и ползут с такой скоростью, что когда они, наконец, остановятся, то падут от старости.
Ну… может быть. Немного. За исключением той части, где говорится о управляющем повозкой.
— За кого вы меня принимаете? — обиделась я.
— За берсерка, чья сила это злость, ненависть и жажда разрушения, — холодно улыбнулась гнома. — Твой отец уверен в том, что ты такая же как я и просил дать пару уроков. А он умный и вряд ли ошибается. И вообще между нами девочками — тут тетушка буквально расплылась в доброй искрящейся улыбке, полностью потеряв свой насупленный холодный вид — мне хочется сделать тоже самое. Только я лучше сдерживаюсь и у меня не возникают такие прелестные клычки, которыми вы молодая леди так волнующе прикусываете свои карминовые губы на протяжении последнего часа. Конечно метод для самоконтроля неплохой, но в твоем случае демаскирует. Но на будущее было бы неплохо завести какую-нибудь безвредную и не привлекающую внимания привычку успокаивающую нервы. В моем случае это курение. — с этими словами тетушка извлекла из расположенного рядом с ней на сиденье кожаного саквояжа кисет и длинную трубку с довольно толстым, внушающим надежность даже на первый взгляд мундштуком. — Но вам молодая леди, хоть вы и на четверть гном, я бы его не советовала, человеческие корни все-таки, а от чахотки сами знаете — даже архимаги не лечат.
— Ой, — я машинально схватилась свой спешно захлопнувшийся рот и уже сквозь ладонь пробубнила. — И глаза опять позеленели, да?
— Угу, — спокойно кивнула гномка. — У вас, тифлингов, вообще состояние тела сильно на эмоциях завязано, учти это. Служила я как-то с одним таким в команде… Пока был веселый и злой — удары трольичьих палиц по голове считай что игнорировал, а как узнал, что его подружка к уже имеющимся от рождения рожкам еще пару добавила, так, не поверишь, в кабацкой драке от удара кулака помер. И ведь била-то не сильно… Ладно, хватит об этом. В ярость часто впадаешь?
