Гарри вздрогнул, когда пальцы Снейпа легли на его лицо, и едва удержался, чтобы не прильнуть, зажмурившись, к этой ладони. Когда Снейп принялся сравнивать копию с оригиналом, он и сам коснулся лица зельевара — будто желал убедиться, что создал верную маску. Так, по крайней мере, это должно было выглядеть.
Снейп отстранился, вздрогнув, и контакт прервался. Лишь годы привычки скрывать свою реакцию не позволили его резкому вдоху и отчаянно забившемуся сердцу показаться чем-либо помимо отвращения.
— Как подделка сойдет, пожалуй, — протянул он.
— Северус! Да он — вылитый ты! — воскликнула Макгонагалл. — Право, любопытнейшее новаторство в магии! Скорее трансфигурация, чем чары, не так ли, мистер Поттер? — оживленно спросила она, явно предвосхищая открытие новой отрасли своего предмета.
— Именно, — с улыбкой согласился Гарри. Вновь проведя ладонью по лицу, он вернул собственный облик.
— И палочка для этого не нужна! — восхитился Дамблдор.
— Вообще-то об этом я узнал случайно, — покраснев, Гарри сел на прежнее место.
Дамблдор с усмешкой склонил голову.
— Не хотел, чтобы министерство пронюхало, а, Гарри?
— Сначала не хотел, — кивнул Гарри, — я ведь тогда еще был несовершеннолетним. Забавно, как, разыскивая ответ на один вопрос, находишь решение к другому, — улыбнулся он.
— Как же вы поняли, что владеете беспалочковой магией и вас не уличат? — поинтересовалась профессор Макгонагалл.
— Вообще-то в то время меня больше интересовала магия тела, — отозвался Гарри.
Снейп выгнул бровь. Гарри ответил ему ухмылкой.
— Ничего такого, профессор! Просто я тогда размышлял о девочках.
— Магия тела обычно это и подразумевает, — со смешком уронил Снейп.
— Северус! — пожурила коллегу Макгонагалл, хотя уголки ее губ тянулись кверху.
— Возможно, но не в моем случае, — как бы походя обронил Гарри. — Я имею в виду чары для ухода за волосами, которыми они обычно пользуются — ну, чтобы создать прическу или поменять их цвет. Вот я и подумал: почему такое делается только по праздникам, а это уже навело на мысли о магии тела. И о том, что собственное тело можно изменить как угодно, и никто не засечет. С палочкой или без — неважно. Изменить самого себя нетрудно и без палочки, стоит только сосредоточиться. Большинство волшебников этого просто не знают, а палочками пользуются по привычке.
Преподаватели ошеломленно смотрели на него. Даже Снейп удивился глубине понимания, с которым мальчишка относился к новым познаниям в магии, похоже, приобретенным совершенно случайно. Поттеру, как всегда, везло.
— Все это очень интересно, — весело провозгласил Дамблдор, — но теперь, думаю, мы получили ответы на все свои вопросы. Не стану притворяться, будто рад, что ты сменил место жительства без нашего ведома, да еще и лгал об этом, Гарри, — продолжил он, бросив взгляд на беззаботно поблескивающий на полке детектор. Один взмах палочки — и устройство превратилось в тусклый стеклянный шар, которым Дамблдор придавил стопку пергамента на столе. — Понимаешь ли ты, что твои… образцы… могли попасть не в те руки? Что любой приверженец Темных Искусств способен воспользоваться ими в… скажем так, дурных целях? — он грозно взглянул на Гарри, который напрягся еще при обвинении в обмане.
— Я решил, что это оправданный риск, — ответил юноша, делая ударение на первые слова. — Свертки доставляла Хедвиг, и с ней же тетя возвращала предыдущий образец, чтобы я мог его уничтожить. Ей не нравилось прикасаться к сове, но раз в день обменять пакеты — небольшая цена за то, чтобы избавиться от меня и сохранить плату за учебу Дадли. Поначалу я беспокоился, что мое затворничество покажется странным, и даже думал попросить тетю Петунию класть пакет в сумку, когда она шла за покупками.
Профессор Макгонагалл поперхнулась.
Гарри улыбнулся ей.
— Да, мне тоже было неловко, — согласился он, — и потом, дом — в теории — охраняли защитные чары. Там мой образец не бросился бы в глаза — особенно если толком не знаешь, что именно искать. На исходе дня стало ясно: вы так и не заметили, что я ни разу не покинул дом Дурслей. И впоследствии не замечали, — добавил Гарри, не в силах изгнать из голоса горькие нотки. Совладав с собой, он взглянул на Дамблдора. — Теперь вы знаете все, чем интересовались, хотя, наверное, уже успели пожалеть об этом. А я хочу получить гарантию, что уровень заботы о волшебниках-сиротах изменится к лучшему. Вы сами обратитесь в министерство, или это придется сделать мне?
Снейп смотрел на молодого человека и глазам своим не верил. Похоже, мальчишкой Поттера больше не назовешь. Да и юношей он стал весьма неординарным. От него так и веяло уверенностью и силой, и сомнений в том, что он знает, как ею управлять, не оставалось. Видимо, это понимал даже Дамблдор.
— Я рад, что ты привлек наше внимание к этой проблеме, Гарри, и хочу попросить у тебя прощения за все, на что мы тебя обрекли. Понимаю, это лишь слова и их недостаточно. Я поговорю с представителями министерства.
Гарри кивнул.
— Я хотел бы знать, как развиваются события, — попросил он, будто это было в порядке вещей — заставлять самого могущественного в мире волшебника отчитываться о своих действиях, желчно подумал Снейп. Еще неприятнее он удивился, когда Дамблдор с энтузиазмом согласился.
— Как только что-нибудь услышу.
— Благодарю вас. И, если позволите, — Гарри поднялся и подошел к столу директора, — я хотел бы обсудить с вами еще один вопрос. Не могли бы вы принять меня в четверг вечером?
— Мы можем поговорить сейчас, — заинтересованно предложил директор, взглядом отпуская обоих преподавателей.
— Спасибо, сэр, но сначала я должен подготовиться, — твердо ответил Гарри.
Дамблдор пристально взглянул на молодого человека.
— Тогда в четверг, к девяти? — спросил он.
— Спасибо, — кивнул Гарри.
Он обернулся к преподавателям. Снейп заметил, как молодой человек окидывает комнату внимательным взглядом, прежде чем посмотреть в глаза ему и Макгонагалл:
— Спокойной ночи.
— Доброй ночи, мистер Поттер, — тепло откликнулась декан Гриффиндора.
Снейп не ответил.
Уже коснувшись дверной ручки, Гарри оглянулся и посмотрел прямо на Северуса.
— Профессор Снейп? Мне жаль, что вы потратили часть отпуска, разыскивая меня.
Не дожидаясь ответа, юноша покинул кабинет.
Трое преподавателей переглянулись в давящей тишине. Нарушил ее Дамблдор:
— Огневиски? — предложил он, вынимая бутылку из стоящего позади буфета.
* в футе 30.48 см
Глава 4: Дамблдор удивительно удивлен
