— Опа! А ты как сюда попал? — не дав Руське и рта открыть, поднялся крепкий парень весен девятнадцати с виду.
— Да это… — развел руками мальчик. — Вот… заплутал.
— Зоран, сведи его наверх, — кивнул выуч приятелю.
Второй, придержав пальцем строку, на которой прервал чтение, бросил угрюмый взгляд на товарища:
— Сам дойдет, — и добавил, повернувшись к мальчику: — Ступай прямо, а потом два раза налево. И по всходу наверх. Гляди только, в другую сторону не потащись. Там мертвецкие, оттуда наверх не выйдешь. Чеши, чеши.
Пришлось, повесив голову, брести назад.
Сходил, называется, поглядел на кровососа. Тьфу.
Хотя…
Направо мертвецкие? Там все дохлые, конечно, но хоть одним глазком‑то поглядеть можно. Любопытно ж! И Руська заторопился по полутёмному коридору вперед. Однако бежал недолго, потому что налетел с размаху на кого‑то, вынырнувшего некстати из‑за угла.
* * *
Донатос шёл в мертвецкую. Он едва отвязался от Светлы, усадив её перебирать сушёный горох. Сказал дуре, будто хочет каши. Вот она теперь и перекладывала из миски в миску отборные горошины. Пусть забавляется, а то спасу нет.
Крефф уже спустился с первого яруса, когда из‑за поворота навстречу ему вылетел привезенный Клесхом мальчишка — ростом от горшка два вершка — и врезался рослому обережнику в живот.
— А, чтоб тебя Встрешник три дня по болотам гонял! — выругался колдун, ловко цепляя мальца за ухо. — Ты чего тут шныряешь, а?
Даже в тусклом свете догорающего факела было видно, какой отчаянной краской залился паренек.
— Дя — а-адька, — заныл он, — я ж плохого не делаю, чего ругаешься? Заплутал просто.
— Заплутал… — передразнил крефф. — Иди отсюда, пока по заднице не отходил. Давай, давай, шевели копытами‑то.
И он пихнул мальчишку, придавая ускорения.
Тот шмыгнул носом и побрел прочь.
— Стой, — колдуну вдруг стало любопытно. — А куда это ты пёрся на ночь глядя?
Руська посмотрел на мужчину исподлобья и буркнул:
— Хотел на кровососа живого поглядеть.
Крефф в ответ хмыкнул:
— Ну, тут живых нет. Только мёртвые. Топай.
Паренёк нахохлился и спросил угрюмо:
— А мёртвых чего, нельзя глядеть?
Донатос пожал плечами:
— Отчего ж нельзя. Можно. Только я не пущу. Все вы сперва лютые. А потом блюёте по углам. Тебе ж такое видеть и вовсе не по летам, будешь ночами в сенник дуться.
— Чего это я буду дуться? Чай, ты не дуешься, — пробурчал мальчик.
Обережник усмехнулся и привалился плечом к стене:
— Чай, я и постарше буду. Не боюсь.
Руська вздернул подбородок:
— А я, можно подумать, боюсь.
— А то нет? — спросил крефф, а глаза смеялись.
Русай осмелел:
— Чего их бояться? Они ж мёртвые.
Колдун вздел бровь:
— Они — Ходящие. Ну и воняют ещё.
— Конечно, воняют, раз дохлые. Дай посмотреть‑то. Жалко что ли?
Крефф подошел к пареньку, вгляделся в синие глазищи и сказал задумчиво:
— Не жалко… идём, коли смелый такой.
Детское лицо просияло на все казематы.
— Дядька, а тебя как звать‑то? — Русай понял, что его не гонят и осмелел.
Мужчина удивленно оглянулся и ответил:
— Звать меня креффом. Всё ясно?
— Дык, а по имени?
— Соплив ты ещё больно, по имени меня звать, — беззлобно сказал обережник и распахнул перед мальчиком дверь. — Заходи.
Мальчонок, не задумываясь, не задавая вопросов, смело шагнул в просторную залу с низким потолком. Здесь ярко горели факелы, освещая стоящие рядами длинные столы.
В зале оказалось полным — полно выучей в серых одеждах. Завидев Русая, ребята, сгрудившиеся вокруг наставника, недоуменно смолкли, один даже шагнул в сторону незваного гостя, чтобы вывести, но увидел заходящего следом Донатоса и замер.
— Иди, иди, — крефф подтолкнул своего спутника в спину. — Чего застыл?
Тот обернулся сердитый:
— Так куда идти‑то? Столов, вон, как много.
— К тому, который больше нравится и иди. Гляди сколько всего. Интересного.
Колдун смотрел на Русая внимательно.
Паренек огляделся. Краем глаза заметил, что незнакомый крефф глядит на него и стоящего позади обережника с таким же интересом, что и послушники. И больше не обращая ни на кого внимания, Русай медленно двинулся вдоль столов.
На одном лежала здоровенная волчица с окровавленным боком. Слипшаяся от крови шерсть влажно блестела. Мальчик сунулся поближе. Потрогал безжизненно висящий хвост. Шерсть на нём свалялась, примялась. Некрасиво. Длинные когти на лапах оказались чёрные, крепкие. Пострашнее собачьих. А, может, и медвежьих.
— Здоровая какая! — восхитился Руська. — А это, вон, чё?
Он кивнул на что‑то, торчащее из меха.
— Это? — крефф подхватил со стола щипцы и с хрустом вытащил из туши измазанный в чёрной крови наконечник. — Это стрела.
— А — а-а… — протянул с пониманием паренёк и снова двинулся вперед. — А это?
Донатос посмотрел в ведро, куда уставился мальчик.
— Не видишь что ли? Голова.
— Чья? — Русай обернулся.
Крефф наклонился, взял голову за волосы и выдернул из деревянной лоханки.
— Упыриная. Гляди зубы какие.
— Фу, воняет, — поморщился паренёк, глядя на мёртвое бородатое лицо — распухшее и синее. — Да не дурак, вижу, что не человечья.
И с любопытством посмотрел на безвольно отвалившуюся челюсть.
— Острые какие.
— Ну да.
Двинулись дальше. Незнакомый Руське крефф стоял, переплетя руки на груди, и наблюдал с явным интересом, выучи молчали.
— А этот нож для чего? — тем временем кивнул Русай на здоровенный тесак.
— Кости перерубать, — спокойно ответил Донатос.
— А этот?
— И этот.
— А тот?
— Ты на ножи пришёл любоваться или на Ходящих? — спросил колдун.
— На Ходящих! — паренёк двинулся дальше.
Послушники расступились, пропуская его вперёд — к столу, на котором лежало принесенное с ледника обнаженное мужское тело с развороченной грудиной.
Мальчонок несколько раз обошел стол по кругу. Деловито потыкал мертвеца пальцем, задумчиво пошевелил губами. Выученики переглянулись. Один Донатос смотрел только на Русая. Смотрел пристально, надеясь увидеть в сосредоточенном лице то, что оставалось неведомым прочим. А, может, просто ждал, когда парнишка испугается. Или, напротив, не хотел, чтобы пугался?
— Так и знал, брешет Тамир! — глубокомысленно изрек тем временем Рууська: — Говорил, у них в нутре — опарыши и черви. А там кишки только.
— Блевать‑то не тянет? — спросил обережник.
— Не. Когда воняют, конечно, противно. Дядька, а чего вы с ними тут делаете? А?
