— Зачем? Просто поговори с ней.
— О чем? О жизни на Каппе? Говорить-то придется мне, она почти все время молчит! И врать придется через слово, а я не могу ей врать!
— Скажи ей правду. Элмару ведь сказал, и ничего, мир не рухнул. Тебе так трудно оказать даме небольшую любезность?
— А ее ты спросил? Или сейчас тоже попросишь в качестве «небольшой любезности» выгулять и развлечь увечного воина? Чтобы мы надоедали друг дружке, а не тебе?
— Не говори глупостей. Ты чем-то привлек ее внимание, это еще в прошлый раз было заметно. А в последнее время она настолько утратила интерес к жизни, что я готов хвататься за любую, даже самую призрачную ниточку, способную вернуть мою бедную кузину в мир живых. И если это будешь ты, то демоны с ним со всем, пусть будешь ты. Ты хотя бы живой и отвечаешь, когда к тебе обращаются.
Хотя все это здорово смахивало на уже знакомые манипуляции, при помощи которых ему в свое время всучили Матрену, отказаться Витька не смог. Может быть, потому, что впервые за всю прогулку услышал в обычно спокойном и размеренном голосе собеседника искреннюю боль и горечь.
До крыльца его величество едва дополз — видно, перестарался с гулянием на первый раз. Или просто увлекся разговором, как с ним это обычно бывает. Скорей всего, второе, потому что взъерошенный и сердитый дядя Витя выглядел примерно как Диего после очередных «десяти минут», затянувшихся на три-четыре часа.
Наскоро обменявшись приветствиями, король, вдруг понес совершенно несуразную чушь о лесных ягодах, птичках и ежиках, непостижимым способом привязав все это к дальней беседке и не менее дальним лесным краям, где прошло дяди-Витино детство, сделал вывод, что непременно и вот прямо сейчас же надо гостю все это показать, но сам он уже не в силах ходить, а Ольга к тому же не знает где, и не будет ли так любезна дорогая кузина…
И так ловко он заморочил всем головы, что Ольга опомнилась, только глядя в спины удаляющимся гостям, а сами они, судя по всему, спохватятся не раньше, чем добредут до упомянутой беседки.
— Ваше величество! — укоризненно заметила она, провожая взглядом смущенного дяденьку и его печальную спутницу. — Вы что, у цыган уроки брали? Еще немного, и я бы полезла за кошельком, хоть у меня его и нет! Если вам надо спровадить лишние уши, неужели нельзя просто объяснить?
Король не то улыбнулся, не то поморщился и опустился в кресло, вытянув больную ногу.
— Дело не в лишних ушах. Я хотел, чтобы они пообщались между собой наедине. Может, Тина хоть немного отвлечется, ее так редко что-то интересует… Но не мог же я сказать им об этом прямо. Пришлось воспользоваться известным мошенническим приемом. Полагаешь, у меня бы и с кошельками получилось? Может, стоит попробовать?
— Вы еще в сводничестве себя попробуйте, — посоветовала Ольга.
— О нет, с этим точно не получится. Тут надо особое чутье иметь, вот как у Кантора, например, или у мэтра Максимильяно. Кантор тебе ничего не говорил на эту тему? Я имею в виду, о Тине.
— Ваше величество, кажется, вы опять заритесь на мой кошелек, которого нет. Вы же сами просили их обоих пообщаться с вашей кузиной, и, помнится, оба вам честно отчитались о результатах.
— Нет, я не об их успехах, вернее, отсутствии оных. Мне показалось, что наш гость чем-то заинтересовал Тину, и я хотел уточнить, правда это или мне все же показалось. Я, честно говоря, боюсь надеяться… И за нее боюсь. Она же целыми днями может сидеть и мысленно разговаривать с покойным супругом. Разве это нормально? Она даже сквозь Кантора смотрит, как будто он стеклянный!
— Ага, он так и сказал, — согласилась Ольга. Но в вашем вопросе он ничем не поможет, чтобы Диего что-то почуял, это должно быть нечто более конкретное, чем интерес. Вы просто подождите.
Шеллар тихо вздохнул и достал из кармана трубку, кисет и спички.
— Сомневаюсь, что дело зайдет дальше рассказа об иных мирах, но надеюсь, что он ее хотя бы отвлечет. Мне, например, всегда было интересно слушать рассказы переселенцев.
— О да, я помню, — невольно улыбнулась Ольга.
— Да, прекрасные были времена. Впрочем, нам ничто не мешает иногда к ним возвращаться. Ты родишь, я поправлюсь, Элмар победит всех врагов и вернется, Жак с радостью избавится от ежедневной работы и опять примется бездельничать… С Кантором и так все в порядке в кои-то веки. Мы соберемся как прежде, рассядемся в столовой Элмара, будем пить и болтать о всяческих приятностях, словно и не было ничего этого… Прости, я что-то не то сказал? Что с твоим лицом?
Ольга едва удержалась, чтобы еще и губу не прикусить для полного признания, насколько жутко ей сейчас слышать мечтательные прогнозы его величества, когда перед глазами все та же сцена из повторяющегося сна… Увы, заемный магический дар при всей его полезности ничем не мог помочь, когда надо просто удержать лицо…
— Я боюсь, — почти честно ответила она. — Вот вы говорите, как все будет здорово, а мне страшно… Может, я просто с вашей кузиной пообщалась не вовремя или просто такая впечатлительная стала из-за беременности…
— За кого именно? — Лирическая мечтательность его величества мгновенно исчезла, сменившись знакомой острой серьезностью. — Если тебе что-то приходит в голову, это может быть неспроста, и лучше об этом сказать сразу. Ты не владеешь своим даром и можешь не придать значения действительно важным предчувствиям, поэтому лучше разобраться. Так о ком ты подумала в тот момент, когда я предавался мечтаниям? Кого недоставало в той счастливой картине будущего, что я пытался нарисовать?
Ольга глубоко вдохнула, словно перед долгой речью, и почти шепотом выдохнула:
— Вас.
Раз уж он об этом заговорил и дал такую возможность предупредить себя, не раскрывая всей правды, грех не воспользоваться… Может, теперь он будет осторожнее, что-то изменит в своих планах, что-то такое сделает, чтобы этот проклятый сон стал просто не нужен…
— Так. — Король отвел взгляд и продолжил набивать трубку, словно главная проблема уже решилась сама собой и остались только мелкие детали, не требующие слишком пристального внимания. — Значит, я. Любопытно. А при каких обстоятельствах?
— Но… я не знаю… — растерялась Ольга.
— Так, давай еще раз и сначала. — Его величество зажал зубами трубку, отодвинулся от Ольги подальше и чиркнул спичкой. — Насколько мне успели доложить, твои временно обретенные способности включают в себя два магических феномена, как это обычно принято у шархи: один на восприятие и один на воздействие. Воздействие происходит путем неосознанного выбора оптимальных слов и действий для конкретной ситуации, а восприятие — путем моделирования будущих событий во сне с целью последующей коррекции. Я все верно изложил?
