В офисе царил почти осязаемый аромат классической британской респектабельности. Строгие интерьеры, выдержанные в темно-коричневых тонах, тяжелая кожаная мебель и висящие на стенах картины наводили на мысли о добропорядочности и больших деньгах местных хозяев. Разместилась «Миракл Филд» в престижном здании в центре Москвы, с высокой арендной платой, пускали туда не каждого. Говоривший с легким акцентом секретарь, одетый в консервативного кроя костюм, предложил гостям присесть в уютные глубокие кресла. Он быстро принес крохотные чашечки кофе, печенье на подносике и обещал проводить посетителей к руководству в самое ближайшее время. Причем извинялся, что не может сделать этого прямо сейчас.
Спортивный костюм на Шурике ни капли его не смутил. Более того, во время разговора мужчина — кстати сказать, довольно молодой, но какой-то низенький, нервный, с горбатым носом-шнобелем и печальными выкаченными глазами — обращался исключительно к толстяку, демонстрируя всяческое уважение и в упор игнорируя недовольство Аллы. Парень воспринимал почести как само собой разумеющееся, словно иначе и быть не могло: он сразу почувствовал знакомый ток силы, пронизывающий встретившего их человека. Чужой силы, заемной.
— Рамиааль старше меня раза в четыре, он родился спустя год после Французской революции, — поучал дханн спутницу во время поездки. — К людям он в целом относится неплохо. Но этикет нарушать все-таки не стоит, может рассердиться. Запомни, в разговор не влезай, обращаясь, перед именем произноси «могущественный». Первой не заговаривай, только отвечай на вопросы. Словом, веди себя так, как будто перед тобой высший чиновник из Кремля.
— Знаю-знаю, — прикинулась Алла дурочкой. — Они к папе иногда приезжали денег просить.
— Тогда считай, что перед тобой бог, — не поддержал шутки парень. — Кое-кому из моих предков до сих пор жертвы приносят. На их фоне Рамиааль — демократ покруче американских сенаторов.
Шурик впервые после той ночи, когда она согласилась стать его принятой, заговорил о родственниках. Прежде рассказывать о своем прошлом он избегал. Описывал историю и обычаи, объяснял структуру общества и истоки традиций, скрупулезно перечислил последствия, вызываемые связью между дханном и избранным им человеком. Однако о себе он не рассказал практически ничего. Словно читал сухой, сжатый, обезличенный доклад на определенную тему. Да и сейчас не слишком откровенничал — только упомянул, что любитель шуток, возможно скрывающийся под маской сотрудника иностранной фирмы, принадлежит к одному с ним роду, но к другой семье. Прежде они встречались в доме родителей Шурика: Рамиааль приезжал к ним по делам и одно время гостил довольно часто. Судя по всему, толстяк если не считал кузена другом, то симпатизировал ему точно.
Наконец их провели в дальний кабинет. Алла с нескрываемым интересом и легкой настороженностью уставилась на хозяина, при виде вошедших поднявшегося из-за стола и сделавшего несколько шагов навстречу. В толпе он бы точно не потерялся. Ярко-красные волосы невольно заставляли обращать внимание на владельца роскошной длинной шевелюры, призывали обернуться. В нем действительно было нечто нечеловеческое. Впрочем, спроси ее прямо — она не смогла бы определить, чем второй встреченный ею дханн отличается от обычного среднего прохожего. Жесткая красота, грациозные, плавные движения, ощущение мощи? Все это можно встретить и среди людей. Однако полученные от Шурика не успевшие еще набрать силу способности однозначно говорили об иной природе Рамиааля.
— Прости, что заставил ждать, Ассомбаэль, — вместо приветствия извинился хозяин, тем не менее отвешивая достаточно формальный поклон. — Буквально перед вашим приходом заявились разгневанные церковники, пришлось общаться с ними.
— Им не понравилось твое очередное мошенничество?
— Ты говоришь о невинной попытке слегка подзаработать на людской глупости? — Открытой улыбке, появившейся на лице хитреца, мог бы позавидовать любой политик. — Лазарь! Лазарь!
В дверях появился секретарь, с неизбывной тоской уставившийся на патрона.
— «Миракл Филд» почила в бозе, — уведомил его Рамиааль. — Блаженная ей память. Мы эвакуируемся.
Не сказав ни слова, человек кивнул и скрылся, словно его и не было.
— Мой новый принятой, — запоздало представил опустевший дверной проем старший дханн. — Я провел ритуал два месяца назад. Молодой человек разыскивается спецслужбами восьми стран, Интерполом и двумя колумбийскими картелями. Стоило мне услышать об этом уникуме, как я понял — он судьбой предназначен мне в финансовые советники.
— Моя принятая, Алла. Первая из тех, кто разделит мой путь.
Рамиааль улыбнулся в ответ на устаревше-каноническое представление, но ничего не сказал. Просто склонил голову в вежливом приветствии и заинтересованно спросил:
— И как тебе живется в новом качестве?
— Пока что я не определилась, — вежливо улыбнулась женщина. — Мне сложно судить.
Рыжий слегка прикрыл глаза и принялся цитировать по памяти:
— Тело стало сильнее и крепче, болезни отныне не страшны. Взгляд подобен орлиному, слух лучше волчьего, руки разят врагов, словно копья. Вижу я духов, и богов, и демонов ночных, и помыслы смертных открыты мне. Тайны грядущего открылись, и нет сокрытого. Все по воле твоей, господин! Дар твой щедр!
— Шумеры всегда отличались излишним славословием, — вставил Шурик. Он расположился в кресле перед столом и зачем-то с сосредоточенным видом гладил кожу похожими на сосиски пальцами.
— О да! Я ведь сократил речь вдесятеро, если не больше. Знаешь, Алла, первые полгода изменения почти незаметны, но потом… Как давно вы связаны?
— Месяца четыре, — пожала она плечами.
— Скоро тебя ждет незабываемый шквал ощущений, — утешил ее дханн. Он, не отрываясь, наблюдал за толстяком, который окончательно расслабился, прикрыл глаза и вроде бы даже заснул. — Ассомбаэль, сколько мы не виделись? Год, наверное. Давно ты в Москве?
— Сложно сказать. Я уезжал из города, сейчас мы живем в области. У меня нет желания общаться с семьей, сам понимаешь. Но столицу я навещаю часто, и мне не хотелось бы в следующий приезд оказаться в центре конфликта.
Алла заметила, как изменился Шурик. Общаясь с малознакомыми людьми, парень мямлил, отводил глаза, часто путался в словах и не знал, куда девать ставшие неуклюжими руки. Сейчас он стеснения не испытывал, словно чувствовал себя на знакомой территории с мощной поддержкой за спиной.
— Не беспокойся, — улыбнулся Рамиааль. — Мои дела со святошами вреда никому не причинят. Всего лишь небольшое расхождение во мнениях относительно судьбы одного общего знакомого. Здесь неподалеку живет мистик, обладающий кое-каким потенциалом, довольно приличным, по меркам смертных. Церковь надеется пополнить свои ряды, ну а я стою за свободу выбора. Искушаю невинную душу.
